Корона из золотых костей
Шрифт:
Аластир смотрел на меня, стиснув челюсти.
– Ты была бы хороша для Кастила, но ты никогда не стала бы моей дочерью.
– Проклятье, как откровенно, – отозвалась я, вжимая ногти в ладони. Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не закричать. – Кастил выбрал меня. Он не собирается идти на попятную и жениться на вашей внучатой племяннице или другой родственнице, которую вы ему предложите. Вы добьетесь лишь того, что он будет рисковать собственной жизнью и будущим Атлантии. Потому что он придет за мной.
Бледные глаза встретились с моими.
– Не думаю, что до этого дойдет.
– Вы тешите себя
– Я не о том, что он откажется от тебя. Я просто не думаю, что у него будет возможность попытаться тебя спасти.
Я оцепенела.
– Если вы ему навредили…
– Ты ничего не сделаешь, Пенеллаф. Ты не в том положении, чтобы что-то суметь, – указал он, и я подавила крик ярости и разочарования. – Но я не собираюсь вредить принцу. И молю богов, чтобы до этого не дошло.
– Тогда что?.. – Вдруг до меня дошло. – Вы думаете, что Вознесшиеся убьют меня?
Аластир промолчал.
– Вы ошибаетесь. – Я откинула голову назад, к стене. – Я нужна Вознесшимся. Им нужна атлантианская кровь.
– Скажи, Пенеллаф, что ты сделаешь, когда попадешь к ним в руки? В тот момент, когда тебя освободят от оков? Ты бросишься на них, не так ли? Убьешь столько, сколько сможешь, чтобы освободиться и вернуться к принцу.
Он был прав.
Я убью всех и каждого, кто встанет между мной и Кастилом, потому что мы заслужили быть вместе. Мы заслужили будущее, возможность узнавать секреты друг друга. Любить друг друга. Мы заслужили просто… жить. Я пойду на все ради этого.
Аластир продолжал наблюдать за мной.
– И как ты думаешь, что Вознесшиеся ценят превыше власти? Выживание. У них не будет таких костей, чтобы сдержать тебя. И если они решат, что не могут тебя контролировать, сочтут тебя большой угрозой, они покончат с тобой. Но прежде чем это случится, могу представить, что ты заберешь с собой немало Вознесшихся.
Мне стало нехорошо. Я заставила руки расслабиться.
– Хотите разом убить двух зайцев?
Он кивнул.
– Даже если вам это удастся, ваш план все равно провалится. Думаете, Кастил не узнает, что вы и другой так называемый Защитник отдали меня им? Что вольвены не узнают?
– Риск мятежа есть, – признал он. – Но небольшой. Мы постараемся их убедить, что ты сбежала из плена и попала в руки Вознесшихся. Они никогда не узнают, что это мы отдали тебя им. Они обратят свой гнев на Вознесшихся, как и должно быть. Все Вознесшиеся будут убиты, и все, кто их поддерживает, падут вместе с ними. Атлантия вернет то, что нам принадлежит. Мы снова станем великим королевством.
Что-то в том, как он говорил, подсказывало, что, будь у меня возможность воспользоваться своим даром, я бы почувствовала от него гордость и высокомерие. А еще у меня сложилось впечатление, что я ощутила бы в нем жажду большего. Я ни секунды не верила, что его единственный мотив – спасение Атлантии. Учитывая, что его план подвергает королевство еще большему риску. И, вероятно, послужит его собственной выгоде, если он выживет.
– У меня есть вопрос, – произнесла я, а мой пустой желудок заворчал. Аластир выгнул бровь. – Что будет с вами, если королем станет Малик или Кастил? Вы останетесь советником?
– Советником будет тот, кого выберет король или королева. Обычно советником становится связанный узами вольвен или доверенное лицо.
– Другими словами, это будете не вы?
Аластир промолчал, и я поняла, что наступила на больную мозоль.
– То есть ваше влияние на корону – и на Атлантию – сильно уменьшится или будет потеряно?
Он все так же молчал.
И поскольку за вольвенов говорит Джаспер, то что останется Аластиру? И какой власти он хочет?
– К чему ты клонишь, Пенеллаф?
– Я росла среди правителей и других Вознесшихся и в юном возрасте узнала, что дружба и знакомство, все вечеринки и званые ужины и все приглашения на них; каждый брак, устроенный королем и королевой, – все это делается из особых соображений. Каждый выбор и решение принимаются ради укрепления власти и влияния или их достижения. Я не думаю, что так поступают только Вознесшиеся. Я видела то же самое и среди богатых смертных. Я видела это в королевской гвардии. Сомневаюсь, что вольвены или атлантианцы слеплены из иного теста.
– Некоторые – нет, – заверил Аластир.
– Вы видите во мне угрозу из-за моей крови и из-за того, на что я способна. Но вы даже не дали мне шанса доказать, что я не просто результат того, что творили мои предки. Вы можете судить меня по тому, что я сделала, защищая себя и тех, кого люблю, но я не жалею о своих действиях. Может, вы неспособны чувствовать первозданный нотам, но если планировали для Кастила брак с вашей внучатой племянницей, чтобы объединить вольвенов и атлантианцев, то не понимаю, почему бы вам не поддержать наш союз. Дать нам возможность усилить корону и Атлантию. Но это не все, чего вы хотите, ведь так?
Он продолжал пристально смотреть на меня. Его ноздри раздувались.
– Отец Кастила хочет возмездия, как и вы. Верно? За то, что они сделали с вашей дочерью. Но Кастил не хочет войны. Вы это знаете. Он пытается спасти жизни, даже возвращая земли. Как он сделал с Пределом Спессы.
Именно это планировал Кастил. Мы будем торговаться за земли и освобождение принца Малика. Я найду своего брата и разберусь с тем, во что он превратился или не превратился. Король Джалара и королева Илеана не останутся на троне, даже если согласятся на все условия Кастила. Их оставлять нельзя. Он убьет их за то, что они делали с его братом и с ним самим. Как ни странно, эта идея больше не вызывала во мне противоречивых чувств. Мне по-прежнему было трудно соединить королеву, которая заботилась обо мне после смерти моих родителей, с той, которая мучила Кастила и бессчетное множество других. Но я повидала довольно, чтобы знать: ее отношение ко мне не загладит ужасы, которым она подвергала других.
Но если Аластир добьется своего, этот план никогда не воплотится в жизнь.
– То, что он сделал с Пределом Спессы, впечатляет, но этого недостаточно, – заявил Аластир ровным тоном. – Даже если мы сможем вернуть другие земли, этого будет недостаточно. Король Валин и я хотим видеть, как Солис заплатит не только за наши личные утраты, но и за то, что Вознесшиеся сделали со многими нашими сородичами.
– Это понятно.
Тяжело было сознавать, кем, возможно, стал Йен. Но постигла ли такая же участь и Тони – мою подругу, которая была так добра, полна жизни и любви? Если ее обратили в Вознесшуюся, как утверждала герцогиня Тирман, мне будет трудно отказаться от желания предать Солис огню.