Корона кошмаров
Шрифт:
Ее голос утих. Айлет не могла представить, куда могла привести эта речь. Шип у ее виска пускал капли крови с каждым ударом ее сердца, а разум пытался понять слова Ведьмы-королевы. Одиль говорила, что тени не всегда были тенями? И что они хотели вернуться к телам, какие у них были раньше, вернуться в физические миры, где они раньше обитали?
Потому Сущность ждала их наверху, пристально следила, пока они приближались? Несмотря на величие Ведьминого леса, могучего носителя, который тень создала для себя с помощью атакары, Сущность все еще хотела получить облик,
Если так, Айлет была еще жива, только потому что Сущность ждала ее, пока ее кровь ду Мовалис была еще теплой и текла по ее венам. Одиль знала, что если убьет Айлет сейчас, Ведьмин лес не пустит ее к короне из эйтра. Он не сможет убить ее, но, судя по тому, какую силу Айлет ощущала в лозах вокруг них, он мог порвать ее. И рвать ее снова и снова. До конца ее существования.
Но Одиль шла в ту западню с уверенностью, потому что удерживала Айлет. Потому что шип целился в ее мозг.
Они добрались до ступеней у основания идола. Подъем был почти отвесным, Айлет пришлось бы забираться с помощью рук и ног, если бы она шла сама. Но обливис Одиль просто поднял ее и нес, ее ноги едва касались ступеней, Одиль парила рядом с ней, вытянув руки, обливис вихрился вокруг ее пальцев. Она смотрела на вершину лестницы.
Ладонь идола тянулась над их головами, ее тень была чернее ночи, но обрамленная голубым светом, ниспадающим лучами магии, как беззвучный водопад. Эйтр был живым. Он не спал и все понимал.
— Ты соврала мне, — вдруг сказала Айлет. Она впервые попыталась заговорить после того, как увидела смерть Террина. Ее голос был хриплым, она едва его узнавала.
Одиль смотрела и дальше на свою цель наверху.
— Ты с самого начала это задумывала, — сказала Айлет. — Использовать меня. Как всех остальных. Я — твое орудие, чтобы добраться до короны. И все.
Лицо Одиль было неподвижным, она будто не слышала.
— Хоть что-то было реальным? Все, что ты мне показала — мгновения твоей жизни? Это была лишь манипуляция? Чтобы я видела себя в тебе? — она не могла покачать головой. Шип был слишком близко. Кровь катилась по щеке и шее. Ее губы дрожали, голос оборвался. — Олена. Это не мое имя, да? Это лишь история.
На лице Одиль не мелькнуло раскаяние. Не было паузы, мига размышлений. Она была сама как облидит, над которым парила.
— Ни прошлого, — прошептала Айлет. — Ни будущего.
Ее кровь кипела. От гнева. Он жажды крови.
Это было все, чем она могла быть. Так было всегда. Богиня или воля других сделали это правдой ее существования. Орудие. Инструмент разрушения. Оружие.
И только один человек видел в ней больше… он смотрел ей в глаза и видел ее настоящую, а не то, кем она могла быть… И он был мертв.
Айлет скрипнула зубами, резко вдохнула носом.
— Только охота, — прорычала она.
Они добрались до вершины лестницы, ступили на широкую платформу. Она была черной и сияющей, как во снах Айлет. Ведьмин лес не стал портить гладкую поверхность. Но идол был другим делом. Ноги были надбиты, и он давно должен был упасть на улицы города внизу. Он накренился под опасным углом.
Но как-то стоял, переча законам природы. Лозы обвивали гладкие конечности, прикрывали наготу женского тела. Ступни, лодыжки и голени рассыпались, но среди лоз Айлет видела зияющую дыру в колене, за которой была лестница.
Одиль бросилась вперед, толкая Айлет дальше в оковах из обливиса. Она замерла у входа на лестницу, протянула руку и сжала неровные края проема. Брешь стала шире, и Айлет потрясенно смотрела, как лестница стала тверже, вела, казалось, бесконечной спиралью в тело идола. Одиль посмотрела в сторону Айлет, махнула ладонью. Ноги Айлет опустились на поверхность. Ее руки были еще скованы, шип остался у головы.
— Поднимайся, — приказала Одиль.
Айлет дышала сквозь зубы. Но разве у нее был выбор? Она не могла заставить Одиль убить ее. Не сейчас. Она еще нужна была Одиль живой. Отказываясь подниматься, она просто теряла небольшую свободу. Так она хотя бы шла своими ногами.
Она стала подниматься по длинной спирали. Выше и выше, в двух ступенях впереди от врага. Стены порой быстро смыкались, но Одиль касалась их, и проем раскрывался. Бока Айлет болели, сломанные ребра мешали дышать, раненая нога ныла. Но она шла, пока не подумала, что дальше уже не сможет… и лестница резко закончилась.
Айлет вышла на плечо статуи, высоко над миром. Пейзаж раскинулся по сторонам — круги улиц Дулимуриана были как рябь, что расходилась от основания идола. Простор Ведьминого леса вокруг города был как океан тьмы, но Айлет видела с этой высоты Водехран. Она почти убедила себя, что увидела блеск четырех белых башен Дюнлока.
Солнце спускалось к горизонту, тяжелое и красное вдали. Рука идола будто тянулась к нему, мост, не ведущий никуда. Только голубой свет ждал в ладони.
Этот голос шептал рядом с ее подавленным теневым восприятием? Песнь, мольба… обещание…
Шип у ее виска чуть повернулся влево. Айлет резко вдохнула.
— Иди, — сказала Одиль.
Айлет ступила на вытянутую руку. Три шага, и ее желудок сжался, все задрожало от страха, приковавшего ее к месту. Рука была достаточно широкой, даже там, где плавно изгибался бицепс. Она не должна была бояться упасть. Но Айлет впервые в жизни ощущала настоящий страх падения. Она пыталась отогнать его. Она ходила во снах и на большей высоте.
Но во снах, хоть они бывали убедительными, она всегда понимала в глубине разума, что все было не настоящим.
Это было настоящим. До боли настоящим.
Айлет двигалась по мосту, шаг за другим. Ветра не было, ничто не трепало ее волосы, не остужало румяные щеки. Мир словно затаил дыхание, готовясь к удару. Она ощущала зияющую пустоту внизу. Один неверный шаг вправо или влево… мелкое движение шипа у ее виска… и она попадет в вечность мучений.
Она сделала шаг и увидела в разуме лицо Холлис. Холлис сидела на низком стуле у камина, смотрела на ребенка на ее колене, учила ее чистить и смазывать скорпиону, показывала, как чинить порванную тетиву.