Корона Рико-Сантарио
Шрифт:
– Друзья, – моментально поправила его Вайолет, и сама же себя мысленно за это отругала. – Мы будем как обычно, и молодому человеку мороженое.
Даниэль слегка нахмурил брови.
– Мне…
– Ему банановое с вишневым топпингом, – Вайолет посмотрела на спутника и немного подняла брови, желая всем видом продемонстрировать, как хорошо она осведомлена о вкусах друга, но заметив выражение лица Даниэля, осеклась.
Он мимолетно взглянул на нее исподлобья, что-то проговорив одними губами. Это не было на него похоже – заставить его сердиться, было непостижимой
– Лети, а тебе снова чай? – привычно уточнил официант.
Вайолет, находясь в замешательстве, не сразу расслышала вопрос, погрузившись в свои мысли о том, что могло не понравится Даниэлю. Лишь когда ей повторили вопрос, озадачено ответила:
– Я буду латте с кокосовым сиропом.
Дождавшись, когда уйдет официант Вайолет вопросительно глянула на Даниэля. Ни для кого не было секретом, что у нее была привычка отвечать за других людей, и это крайне раздражало некоторых, однако он всегда относился к этому по-другому, и его крайне радовало, что на этой планете есть хотя бы один человек, который знает его примерно так же, как он сам знает себя.
– Тебе что-то дают эти показательные выступления? – сказал он с разочарованным выдохом.
– Прости, я что-то сделала не так? – Вайолет внимательно смотрела в его глаза в надежде поймать в них то, чего он не сказал бы вслух.
– Сама ответь себе на этот вопрос, ты же все знаешь, – недовольно пробубнил он под нос. – Почему ты пытаешься кому-то что-то доказать? Сначала то, что мы с тобой не пара, и сразу же, что знаешь меня как облупленного.
Чувство вины кольнуло ее где-то в области груди, и Вайолет хотела было уже попросить прощения за свои действия, но остановила сама себя, пытаясь не дать постоянному желанию сгладить конфликт, волю.
Привычка извиняться за все происходящее была с ней с самого детства, сколько она себя помнила. Ей казалось, что если она попросит прощения, тем самым взяв вину на себя, ни у кого больше не будет повода ругаться – виновный найден и раскаивается, причин для дальнейших разборок нет. Но, по мере взросления, стало понятно, что такая тактика дает явные сбои – даже самые близкие люди начинают во всех неудачах винить того, кто заведомо с ними согласится. Так, к ее двадцати одному году она поняла, что виновата не чаще, чем другие, и каждый раз одергивала себя, когда по годами сложенному сценарию пыталась просить прощения.
После непродолжительной паузы, Даниэль добавил:
– Но это раздражает не так сильно, как осознание того, что ты знаешь обо мне все, а я… – не сумев подобрать слов, он замолчал, и, следуя примеру Вайолет, принялся рассматривать столешницу.
– Что ты?
– Ты не поймешь, – отмахнулся он.
– Не пойму, если ты не попытаешься мне объяснить, – она пожала плечами и чуть склонила голову набок.
Но Даниэль молчал. Несколько секунд они продолжали играть в зрительный треугольник: Вайолет смотрела на Даниэля, он смотрел в стол, а стол, видимо, не осознав правил игры, никуда не смотрел, а просто стоял на своем месте.
Первой сдалась Ви.
– Даниэль,
Он резко вскинул глаза вверх, и Вайолет на секунду оцепенела, поняв, что дернула за нужную ниточку:
– Вот в этом и дело! Какой у тебя любимый цвет? – будто на удвоенной скорости выпалил Даниэль.
– Ч-черный, – заикнулась от неожиданного вопроса она. – А почему ты спрашиваешь?
Вопрос был проигнорирован.
– А фильм?
Даниэль посмотрел на Вайолет настолько настойчивым взглядом, что у нее не оставалось другого варианта, как ответить ему максимально быстро и честно.
– «Анастасия».
– Это же мультик!
– Не начинай! – вспыхнула Вайолет. – Я люблю мультики. Ты можешь мне сказать, что за внезапный блиц-опрос тут происходит?
Даниэль выдохнул, попытавшись успокоится, но она так и продолжала вопросительно смотреть на него.
– Я ничего о тебе не знаю, Лети, – собравшись с мыслями, выдохнул он. – Только какие-то элементарные вещи. А дружу с тобой со второго курса. Ты же знаешь про меня все, читаешь, словно открытую книгу, ты не считаешь, что это не справедливо?
Вайолет закусила губу. Он был абсолютно прав. Она не привыкла рассказывать о себе, ведь ее воспитывали с установкой, что вся ее жизнь – тайна, и теперь эта мысль сидела очень глубоко в подкорке, так, что она не имела понятия, насколько сильно сможет открыться, даже когда перед ней сидел самый подходящий для этого человек.
– Можешь спрашивать что угодно, – кивнув, словно соглашаясь сама с собой, разрешила Вайолет, – будем компенсировать эту несправедливость.
Даниэль пораженно захлопал глазами.
– Ты не думал, что все будет так просто? Или что я окажусь такой понятливой? – начала закипать девушка.
Он, моментально почувствовав изменения в настроении, взял ее за руку и погладил большим пальцем по тыльной стороне ладони. Нарастающий гнев так же резко сошел на «нет».
– Не кипятись, – голос его опустился, став еще более бархатистым. – Я недавно задумался и понял, что я действительно буквально ничего о тебе не знаю. Например, сколько лет твоему брату и почему ты, а точнее я, постоянно носим огромные пакеты твоей соседке. Это ведь странно, что ты смотришь в глаза человеку, и знаешь какие эмоции он испытывает, но не знаешь, как зовут его родителей. Возможно, я давно сошел с ума и ты лишь плод моего воображения?
Вайолет усмехнулась.
– Мне тоже иногда кажется, что я плод собственной больной фантазии. Живу будто не своей жизнью…
– Ох, Лети! – перебил ее официант, принесший заказ. – Это не только твоя проблема. Я устраивался на подработку, учась в университете, думал, что это всего на пару лет, да только диплом я получил уже три года назад, а все равно тут. Для резких изменений в жизни нужно самому двигаться.
– И что ты предлагаешь? – спросил Даниэль.
– Лично вам уже поцеловаться наконец-то, чтобы Люк отдал мне мою двадцатку.