Корона Тафелона

Авербух Наталья Владимировна

— Паук?! — изумилась она и поспешила ответить. — Жду Освобождения, брат.

Этой фразой приветствовали друг друга высшие посвящённые среди прозревших, тех, которых обычные люди звали проклятыми. Прозревшие верили, что мир — это тюрьма, в которой заточил их души Создатель, вынуждая раз за разом проживать человеческую жизнь с её страданиями и горестями. Заступника они звали Надзирателем, а Врага — Освободителем. Медный Паук был высшим посвящённым, разбойником и убийцей. Врени, до недавнего

времени была тайной отравительницей и только мечтала о высшем посвящении. Как Паук проник к ней в шатёр, можно не спрашивать. Его даром была незаметность, он славился умением подобраться куда угодно.

— Никак не рада, Большеногая, — хмыкнул убийца.

— Что ты здесь делаешь?!

— Жду Освобождения, — засмеялся проклятый. — Дело есть.

— Я больше не убиваю, — отозвалась Врени. Дар убийцы она потеряла во время своего посвящения.

— С этим я сам справлюсь, — отмахнулся Медный Паук. — Помоги мне.

Посвящённые не отказывают друг другу в помощи. Прозревшие помогают друг другу.

Красивые слова. На самом деле прозревшие твёрдо придерживаются только одного правила: не выдавать своих. Кто выдаст — умрёт. А в остальном среди проклятых в ходу были и козни, и убийства и, конечно, они отказывали друг другу в помощи.

Врени замешкалась с ответом и Паук с нажимом произнёс:

— Жду Освобождения, сестра.

— Да что тебе такое надо? — удивилась Врени. Паук никогда никого ни о чём не просил. Он мог предложить сделку, он мог милостиво принять помощь, но просить…

И Медный Паук рассказал.

— Ты спятил? — беспомощно спросила цирюльница. Что за бред? Детёныш оборотня, кому вообще могло понадобиться такое подбирать? — Утопите эту пакость, зачем вы с ней возитесь?

— Тебя не спросили, — огрызнулся убийца. — Сама топи, если такая умная.

— Никак пожалел ребёнка? — засмеялась Врени. Когда-то ей пришлось отказаться от высшего посвящения, потому что от неё потребовали убить младенца, чтобы убедиться, что она отреклась от мира. Другие проклятые порицали её за лишнюю жалость к слепым — то есть ко всем непрозревшим.

— Тебя не спросили, — процедил Паук.

— И чего ты от меня хочешь?

— Тут полно баб, — ответил убийца. — Небось найдётся с ребёнком. Пусть возьмёт себе.

— Подкинуть кому-то это отродье?!

— Не подкинуть, — поправил Медный Паук. — Маглейн не отдаст. Надо, чтобы она поверила, что о девчонке позаботятся.

— И ты её слушаешь?! — ещё больше поразилась Врени. Когда она в последний раз видела вместе Паука и Магду, ведьму, связавшую себя с ним жестокой клятвой, та подчинялась каждому его слову, даже взгляду.

— Тебя. Не. Спросили, — повторил убийца.

— Ты хочешь, чтобы я ночью увела из лагеря женщину и привела её в дом к твоей ведьме?!

— Да, — просто ответил Паук.

Помолчав, он добавил:

— Не бойся, вернётесь в лагерь целые и невредимые. Хочешь, поклянусь Освобождением?

— Ты спятил?

— Жду Освобождения, сестра, — вместо ответа произнёс Медный Паук. — Когда-нибудь я тебя тоже выручу. И тоже ни о чём не спрошу.

Врени вздохнула. Подходящая женщина в лагере, конечно, была. Но подкинуть ей такое?!

* * *

Дака, к счастью или на беду, была в своём шатре одна со своим ребёнком. Иргай у общего костра рассказывал страшную историю про человека, который вернулся в крепость с того света. Она обрадовалась подруге.

— Заходи, — засмеялась она, когда Врени присела у входа. Шатёр был низкий, одно название, что шатёр. Сесть можно, встать нельзя. Зато не холодно. Ребёнок на руках у матери устало вопил. — Совсем меня замучил. Зубы режется. Представляешь? Так рано режется! Богатырь будет!

Она сделала знак, отвращающий зло в её родных степях, и Врени повторила её жест.

— Дака, — начала она, сама себя проклиная, — мне нужна твоя помощь.

— Так что ж ты молчишь? — удивилась Дака. — Ты знаешь. Ты спасла Иргая. Я всё сделаю, что ты скажешь!

— Ко мне пришёл… мой названный брат, — медленно начала цирюльница. Она вроде бы и не врала, но говорить правду было противно. — Его… сестра… другая сестра… подобрала… приютила… девочку. Маленькую девочку. Но она давно рожала, у неё нет молока. Девочке нужна мать, которая её выкормит.

— И всё? — засмеялась Дака. — Чего ж ты испугалась? Девочка — хорошо! Помочь сестре — хорошо! Всё хорошо. Где она?

— Она не здесь, за ней надо сходить.

— Так пойдём! — откликнулась Дака и принялась пеленать своего сына. — Врени! Чего ты боишься?

— Девочка — оборотень, — сказала наконец цирюльница.

Дака долго молчала, а её руки продолжали укутывать младенца.

— Да, — сказала наконец она. — Трудно. Маленькая? Бросили её?

— Он не знает, — ответила Врени. — Он думает, её родителей убили, а её бросили умирать в лесу. Она… она не растёт. У его сестры нет молока, она ест волчью пищу как волчонок. И не растёт как девочка.

— Ой, трудно, — покачала головой Дака. Укутав сына, она принялась ловко приматывать его себе за спину. — Что сидишь? Пойдём.

— Ты согласна?!

— Сёстрам помогать надо, — ответила Дака. — Девочка чем виновата? Вырастет — будет как Серый. Серый хороший человек.

— Ты не понимаешь, — запротестовала Врени. — Она волчонок, она, может, вовсе не сможет жить как человек.

— Не сможет жить как человек — будет жить как волк, — отозвалась Дака. — Охотиться с нами будет. Плохо, когда нет молока. Пойдём.

Врени больше не стала спорить. Она знала, что у Даки было больше молока, чем съедал её ребёнок (а он был весьма прожорливый мальчишка) и от того часто болела грудь. Но других младенцев в лагере как назло не было. Конечно, от такого подарка судьбы не отказываются!