Корона тьмы. Сумеречные боги
Шрифт:
– Я была осторожна.
Сибил недовольно скривилась. Длинные светлые волосы плавно ниспадали ей на плечи, обволакивая фигуру в форме песочных часов. Несмотря на свое нечеловеческое происхождение, Неблагая была одной из самых красивых женщин, которых когда-либо в жизни видела Зейлан. Несколько десятилетий Сибил работала в борделе Бриока, где за большие деньги продавала свое тело. Зейлан познакомилась с ней, когда Киран спрятал Хранительницу в этом заведении, и только тогда узнала, что принц и сам был клиентом Сибил. Тем не менее это было до того, как женщина ушла из бизнеса, чтобы создать семью со своим теперешним мужем Райлендом. Сибил отказалась от трав, препятствующих
– Он был там? – спросила Сибил.
Зейлан покачала головой:
– Нет, и, если честно, там вообще почти никого не было. – И этого она не понимала. Киран был хорошим: хорошим фейри, хорошим принцем. Почему же народ Нихалоса не понимал этого?
Сибил грустно улыбнулась, а потом сменила тему:
– Принесла травы?
Зейлан достала из сумки пакет, который забрала на рынке несколько часов назад. Ибо Сибил была мастером не только в искусстве соблазнения, но и в изготовлении лекарств и, дабы не вызывать лишних подозрений, сама готовила для Кирана различные травяные мази и снадобья.
Сибил забрала пакет.
– Садись, я принесу тебе поесть.
Зейлан повиновалась. Голода она не испытывала, но жизнь на улице научила девушку никогда не отказываться от пищи. Девушка села за круглый стеклянный стол у камина. Райленд, который недавно открыл собственную витражную мастерскую, сделал его сам, как, впрочем, и то множество ваз и горшков, что были расставлены по всей хижине и заняты цветами. Все в доме Сибил и Райленда было таким зеленым, стеклянным и чистым, что Зейлан чувствовала себя преступной нарушительницей. Потому что рядом с двумя фейри, похожими на ограненные бриллианты, она казалась самой себе куском черного грязного угля.
Сибил принесла полную тарелку источающего восхитительный аромат рагу и свежий хлеб. Каждый божий день Зейлан мысленно благодарила эту фейри и ее мужа за помощь, узнав о которой Олдрен, не раздумывая, отправил бы эту супружескую пару на казнь. Девушка не знала, удастся ли ей когда-нибудь отдать двоим фейри этот долг, потому что у самой Зейлан не было ничего, кроме одежды, которую одолжила ей Сибил.
– Как он? – спросила Хранительница, откусывая кусок хлеба.
По прибытии в Нихалос она поклялась себе, что не станет даже пробовать еду, приготовленную фейри. Как многое изменилось с тех пор…
– Тебя не было всего несколько часов, – мягко улыбнулась Сибил, принимаясь поливать цветы в хижине с помощью лейки, потому что присутствие Зейлан в доме лишало ее магии. Хранительница до сих пор не знала, откуда взялся этот дар и сможет ли она однажды им как-то управлять. Знала девушка лишь то, что фейри не могли властвовать над стихиями, когда она находилась поблизости.
Пока Зейлан ела, Сибил рассказывала гостье о том, как прошел ее день во дворце. Фейри работала там на кухне, где вместе с дюжиной других граждан Нихалоса готовила еду для королевской гвардии, – так что Сибил всегда было что сообщить. Она знала все слухи, и нередко предстоящие новости доходили до ее ушей еще до официального оглашения.
Зейлан сунула в рот последний кусок хлеба:
– Ты что-нибудь слышала о Ли?
Сибил покачала головой:
– Нет, пока нет, но я уверена: он скоро вернется.
Надеюсь, подумала Зейлан. Она беспокоилась о Хранителе, и с каждым днем мучительное чувство вины, грызущее ее душу, усиливалось. Ли пропал только из-за нее. Отправился выслеживать полукровку, который убил мать Кирана, чтобы снять обвинения с нее, Зейлан, и освободить из тюрьмы. Но леса Мелидриана были опасны, потому что обитавшие там эльвы слыли свирепыми, беспринципными монстрами со сверхъестественными способностями, которые позволяли им играть с разумом своей добычи. Вот почему Благие и Неблагие фейри укрывались в своих столицах: они старались избежать встреч с этими жуткими тварями. И то, что Ли уже несколько недель в одиночку бродил по стране в поисках Вэйлина, Зейлан совсем не нравилось. Она даже не могла сказать наверняка, жив ли еще ее наставник, но думать об ином категорически отказывалась. Ли был сильным и энергичным, умелым и опытным борцом. Он знал, как защитить себя, и если кто и мог выжить в Туманном лесу не пару дней, а несколько недель, так это он.
Зейлан убрала пустую тарелку и отправилась в свою комнату, размером не больше кладовой. Вообще-то, раньше она кладовой и была. При свете свечи девушка села за маленький столик, тесно придвинутый к кровати, и начала упражняться в чтении и письме. Больше ей все равно было нечего делать.
Стояла уже глубокая ночь, когда Зейлан услышала те же ритмичные скрипы и стоны, которые в последнее время так часто терзали ее уши. Девушка зажала руками уши, чтобы не слышать звуки наслаждения, издаваемые Сибил, и сосредоточиться на истории, которую читала. В основном Хранительница училась по детским книгам, которые часто заставляли ее закатывать глаза, потому что сказки и фантастические истории рассказывали о храбрых фейри, которые сражались с кровожадными эльвами и коварными людьми. Но Зейлан нужно было тренировать свои навыки и только потом приниматься за более сложные
тексты.
Звуки в соседней комнате давно стихли, а Зейлан все сидела, склонившись над своей книгой. Глаза горели, измученный разум Хранительницы жаждал сна, но она изо всех сил боролась с этим желанием, ибо сама мысль о том, чтобы заснуть, заставляла ее сердце биться чаще. После смерти родителей Зейлан спала на самых темных улицах, в самых опасных кварталах и в ветхих хижинах, с непреходящей мыслью в голове о том, что может попасть в засаду. Но никогда еще девушка не боялась сна так, как теперь, хотя сейчас находилась в относительной безопасности.
Она боялась. Боялась сновидений. Воспоминаний. Каждый раз, закрывая глаза, Зейлан слышала крики, чувствовала жар и ощущала вкус дыма. Снова и снова переживала панику и то чувство беспомощности, когда пламя охватило их.
Ты должен убить меня.
Слова, сказанные ею Кирану, до сих пор эхом отдавались в ушах, и Зейлан знала, что никогда не забудет выражение его лица. Отчаяние и безнадежность. Каждый раз, когда Зейлан засыпала, образы в ее сознании оживали, отнимая больше сил, чем мог подарить сон. Но тело девушки жаждало покоя, и хотя она, будучи бессмертной Хранительницей, больше в нем не нуждалась, распрощаться со старыми привычками было не так-то просто.
Зейлан решительно отодвинула свой стул и на цыпочках прокралась на кухню, чтобы принести себе стакан воды. Было тихо. В хижине. На улице. Во всем городе. Девушка глубоко вздохнула, когда ее взгляд, словно сам по себе, остановился на двери, ведущей в комнату Кирана. Крепче сжав в руке стакан, она попыталась подавить желание посмотреть на него в двадцатый раз за этот день, но быстро проиграла эту битву.
Осторожно приоткрыв дверь, Зейлан скользнула в спальню. В комнате было бы темно, если бы не единственный источник света на столе у кровати. Волшебная лампа заливала фигуру Кирана ярким оранжевым светом, который почти скрывал бледность принца.