Корона желаний

Чокши Рошани

Всякий раз, слушая эту историю, я закатывала глаза. Она больше походила на байку из тех, что травят у костра крестьяне с буйным воображением. До меня долетали слухи о принце. О его происхождении. Будто он сирота, которого император пожалел. Но я сомневалась, что жестокий император Уджиджайна способен на жалость. По словам стражников, он держал подле себя жутких зверей, способных разорвать глотку любому, кто посмеет ему перечить.

Из коридора донеслись шаги. Я вцепилась в шелковый мешочек с пудрой. Будь принц хоть тысячу раз умен и красноречив, смерть словами не одолеешь, а я не

собиралась давать ему и шанса открыть рот.

Судя по полученным сведениям, он мне не ровня. Я поставлю его на колени и за считаные секунды заставлю молить о пощаде.

Дверь в комнату распахнулась.

А вот и Принц-лис.

3

Зимняя тьма

Викрам

Прошедшие два дня стали расплывчатым пятном. В ашраме ждал посланник из Уджиджайна, дабы отвезти наследника во дворец. Викрам едва обратил внимание на его слова – что-то о дипломатической срочности, – ибо мыслями витал далеко-далеко, плененный рубином.

Даже сейчас казалось, будто кожа его слишком обтягивает кости, словно те разбухли от магии, и Викрам не помещался внутри себя самого. Замерев перед тронным залом Уджиджайна, он бросил взгляд за окно.

Будущее взывало к принцу. Тело его томилось от беспокойства. Жаждало действий. Двери распахнулись. Уши наполнились пением птиц, шорохом перьев, скрежетом когтей.

– Его величество примет вас, принц Викрамадитья.

За последние десять лет отец превратил тронный зал в зверинец. Потолок взмыл так высоко, что не разглядеть, сквозь стеклянные окна комнату заливал теплый солнечный свет. Гобелены были забрызганы птичьим пометом, а ковры – вытоптаны когтистыми лапами различных животных.

– Сын! – воскликнул император Пуруравас.

Викрам улыбнулся. Его отец, раздобревший и близкий к слепоте, поковылял вперед. На плече его сидела одноглазая золотая обезьяна. Рядом вышагивала огромная пантера. Даже без одной лапы она выглядела величественнее половины придворных. Она прикрывала императора сбоку, подпирала, словно желала защитить старика от неумолимой руки времени.

Викрам огляделся:

– Смотрю, ты все так же увлечен коллекционированием слабых и беспомощных.

– Они не в обиде, – хмыкнул император.

– С чего им обижаться? Они благодарны. Как и я.

Он покраснел:

– Ты не какой-нибудь побитый зверек, которого я спас.

Разве? Одиннадцать лет назад император нашел Викрама склонившимся над обрывом. Телом он был невредим, но осколки разбившегося сердца резали его изнутри. До сих пор неясно, что император разглядел в нем тогда. Он мог бы бросить мальчишке несколько монет и уйти, но поступил иначе: привел его во дворец, заполнил пустоту в его сердце и надел корону на его голову.

– Тебя в этом ашраме хоть кормят? – Пуруравас ткнул Викрама под ребра. – Прекращай тратить время на бег. Ты стал еще костлявее.

– Ты хотел сказать, стройнее.

– Да ты жилистый как моринга! [7]

– Ты хотел сказать, высокий.

Император засмеялся:

– Как всегда ловко играешь словами. Из тебя выйдет прекрасный правитель.

– Ты хотел сказать, марионетка, – ляпнул Викрам, не успев остановиться.

Император помрачнел:

– Только не начинай снова, мальчик мой. Возможно, со временем ты сумеешь убедить совет прислушаться к твоему мнению. Ты умен, как любой истинный принц.

7

Дерево.

Викрам едва не подавился, представив, как будет убеждать совет. Он ведь уже пробовал, когда его подвергли Королевскому испытанию, и преподнес им новую жизнь, пламя без огня и мощнейшее оружие, не имея под рукой ничего, кроме куска дерева, насекомых и лжи. Но его подвиг – или «представление», как некоторые называли это до сих пор – породил лишь прозвище Викрама и его репутацию.

– Зачем ты призвал меня, отец? – спросил он. – Твой посланник сказал, что дело срочное и дипломатическое. Пантера подралась с обезьяной?

Пантера, устроившая морду на передней лапе, возмущенно фыркнула.

– Ситуация прелюбопытнейшая. Бхарата готова вступить с нами в мирные переговоры, но только если мы публично казним присланного ими пленника. Одна загвоздка: пленник – принцесса Гаури.

Викрам вскинул брови:

– …Жемчужина Бхараты?

Он усмехнулся. Что за нелепое прозвище! Но тут вспомнил, что его самого собственный народ сравнил с зубастым пушным зверьком, и перестал улыбаться.

– Я полагал, она вторая в очереди на трон после раджи Сканды. Сомневаюсь, что после стольких лет он разродится наследником. Почему они хотят ее смерти?

– Они не объяснили.

Впервые услышав о принцессе, Викрам испытал острую зависть. Чем она заслужила трон, кроме того, что родилась в нужном месте? Ее прославляли как великого воина, но репутация – скользкая штука. Так часто она оказывается лишь нитями слухов, сплетенными воедино. В отличие от Викрама, принцессе наверняка не приходилось ни за что бороться.

– И совет всерьез рассматривает это предложение? Оно может быть ловушкой. Ничто так не пробуждает боевой дух, как любимая принцесса, ставшая мученицей. Нас сотрут в порошок.

– Совет хочет, чтобы о казни объявил ты. Это будет твой первый монарший указ, и он положит начало договору с Бхаратой.

– Я думал, сперва они попытаются заключить бескровный союз.

Еще один урок правления, который Викрам прекрасно усвоил: если не можешь победить врага, женись на нем. Император вспыхнул:

– Мы предлагали, но… ее смерть им предпочтительней.

– Полагаю, это некая форма милосердия.

И тут до Викрама дошел смысл слов. «Это будет твой первый монарший указ». Сердце ухнуло вниз. Только отец и совет знали, что он Пуруравасу не кровный сын. Все прочие в империи верили, будто принц просто уродился болезненным ребенком и до семи лет был слишком слаб для официальных мероприятий. Отец считал, что кровь значения не имеет. Но не советники. Для них Викрам всегда оставался марионеткой с иллюзией власти и крепко привязанными к конечностям нитями, которые они дергали на своих заседаниях, куда его самого не допускали.