Корона
Шрифт:
— У меня, правда, нет биологического отца, — сказал Тета, — но мои создатели, весьма достойные люди, ознакомили меня с вавилонской этикой на очень ранней стадии моего личностного развития. В частности, они дали мне понять, что клевета и ложь ничуть не лучше, а то и хуже воровства. Вавилон дал Патрии огромные кредиты именно потому, что получил взамен право на разработку месторождений. Кредитные договора специально составлены так, чтобы никто не смог потребовать выплаты этих долгов, если Патрия сама не вознамерится их вернуть. Трудно поверить, что такой сообразительный молодой человек, как Кит Арлинг, этого не понял. Отчуждённая Вашим отцом собственность ряда граждан была приобретена аморальным и незаконным даже по патрианским меркам путём. В истории Вашей страны есть крупные прецеденты легальной
— Советники?! — саркастически улыбнулся Кит. — Вы прекрасно знаете, Тета, что главный советник Немо — это тварь, которая вручила ему корону и трон.
Кит был прикован к креслу, но это ничего не значило. Он был в центре внимания и, словно выступающий на сцене артист, демонстрировал настоящую убеждённость и страсть. Окойе ощутила странный эффект: чисто рассудочно она знала, что Кит играет, Кит лжёт — но он делал больше. Его слова раздваивали реальность, они творили альтернативную версию бытия, и эта версия была по-своему не менее убедительна, чем первичная, с которой Кит сражался и которую отрицал. Версия Кита казалась в чём-то верной, и Окойе не могла просто так её отбросить. Даже аргументация Теты не помогла. Окойе вдруг поняла, что на осмысление времени не осталось. Всем им придётся вскоре умереть — не просто в результате действий Кита, а с его ложью в своих ушах. Это было отвратительно. Окойе беспомощно взглянула на Джонни, но старший сын президента молчал, как будто происходящее его не касалось. Почему Джонни молчит?!
— Тварь? — переспросил Тета. — Вы имеете в виду Джейн Грэй? Насколько мне известно, она не посещала Патрию уже шестнадцать лет, с начала семьдесят восьмого года.
— Действительно, не посещала, — согласился Кит. — Пока Патрия хоть в чём-то остаётся Патрией, по доброй воле Джейн Грэй к нам больше не прилетит. Эта тварь с первого взгляда возненавидела наш мир не меньше, чем ваших гитов. Единственным, на что она могла смотреть без отвращения, был Немо и его партия бомжей. Джейн Грэй постаралась придать такой же вид всей стране, и это ей почти удалось. От настоящей республиканской Патрии остались осколки, которые вот-вот заметут под ковёр. Наш мир станет жалким сырьевым придатком Вавилона, лишившись всех своих отличительных черт.
— Например, рабовладения, — сказала Окойе.
— Да, — согласился Кит. — В частности это я имел в виду, говоря о вавилонской дудке и об отчуждении гражданской собственности. В самом деле, зачем бы это Джейн Грэй лишний раз бывать в таком неприятном месте и понапрасну привлекать к себе стервозные взгляды жены Немо, его любовников и любовниц? Есть, между прочим, такой чудесный дар вавилонской науки, как ансибль! Ведь я присутствовал при этом историческом разговоре. Я был в кабинете отца, когда он пообещал «Дженни» отменить рабство. Как сейчас помню… — Кит состроил торжественную и глупую рожу. — «Дженни, я долго думал о том, что ты мне сказала об узнавании себя в ближнем и о всеобщих правах. Я пришёл к выводу, что это правда. Если мы с тобой имеем хоть какие-то права, то все остальные люди тоже не могут их не иметь. Странное дело — кажется, я всегда это знал. Мне просто надо было… вспомнить об этом. Дженни, я решил отменить рабство»… «Это замечательное решение, Джон. Таланты попадают в цели, которые видят все, но только гений попадает в цель, которую, кроме него, не видит ещё никто. Ты гений, Джон. Ты самый лучший человек в мире.»
Так, как Кит это сыграл, это было действительно тошнотворно. И забавно. Окойе невольно улыбнулась и ужаснулась этой улыбке. Моих предков тоже когда-то освободил такой президент, подумала она. Авраам Линкольн. И это смешно?
— Боюсь, я не разделяю Вашего возмущения, Кит, — сказал Тета. — Мы, вавилоняне, считаем внутреннее сродство всех разумных и наделённых свободной волей существ самоочевидным, как и их потенциальную принадлежность к одному сообществу. Мы всецело приветствуем как можно более широкое распространение прав, которыми наделены все члены нашего сообщества. Поэтому мы поддерживаем такие цели Вашего отца, как ликвидация сословного неравенства и всеобщие гражданские права — хотя нам порой и не нравятся его методы.
— Спасибо, что Вы об этих методах упомянули, — ответил Кит. — Как раз методы Немо ясно показали, что рабы — это действительно разумные инструменты, данные нам богами, как и утверждает наша традиция. Они не обладают свободной волей. Личность рабов настолько недоразвита, что они не могут самостоятельно принимать решения. Когда добрый капитан Немо одним махом сделал их всех свободными, это проявилось в полную силу и возымело ужасающие последствия. Вы наверняка помните голодные бунты, стихийный разбой, кровопролитие и хаос по всей стране? Помните восстания в колониях, массовые насилия и убийства и целые стаи никому не нужных и одичавших, как бездомные собаки, людей?
— Помню, — спокойно сказал Тета. — Именно поэтому вавилоняне советовали Вашему отцу сделать реформу ступенчатой, постепенной. Чтобы всего этого избежать. Джейн Грэй тут очень сильно спутала нам карты.
— Какой бы эта реформа ни была, она принесла бы нашей стране непоправимый вред. Рабы с их недоразвитой личностью не обладают ни ответственностью, ни настоящей свободой воли. Они не могут и никогда не смогут быть гражданами, зато отлично умеют плодиться и размножаться и передают свою фундаментальную ущербность детям. Ваши замечательные врачи, которые уже отменили естественную смерть, зорко следят за тем, чтобы такие дети не умирали от голода и болезней. В скором времени ущербное отродье рабов превзойдёт числом наших граждан, и истинная Патрия погибнет…
— За рабовладение надо платить, — мстительно сказала Окойе.
— Тета, скажите мне одну вещь, — произнёс Кит. — Если вашим людям так нравится Джонни Немо, почему вы не увезли его с Патрии и не сделали президентом Вавилона? Чтоб он у вас реформы проводил.
— Вы сильно сгущаете краски, Кит, — сказал Тета. — И ошибаетесь. Когда я был создан, моя личность тоже была, как Вы выражаетесь, «недоразвитой», и мне бывало тяжело принимать самостоятельные решения. Всё недостающее пришло ко мне с опытом жизни как гражданин среди граждан. Придёт оно и к бывшим рабам Патрии и их потомкам. Они обретут опыт свободной жизни и станут хозяевами своей судьбы. Последствия рабства будут мучить ваш мир ещё очень долго, но я согласен с коллегой. За рабовладение надо платить.
— Тета, может быть, Вы и правы. Ведь самые неприспособленные, самые агрессивные из освобождённых уже погибли. Всем этим бунтам и бандам положил конец Джимми Кросс — олигарх и, знаете… друг президента. Один из этих особых друзей, как Джек Дэйн… Со своей армией, между прочим… Его солдаты полгода охотились на разбойников, как на зверей, и прибивали отрубленные руки к дорожным столбам. Джим даже не взял за это казённых денег. Ему такое просто нравится, как и Немо. У них вообще очень схожие вкусы — отрубленные головы, руки… Убийство там, самодурство и жадность до чужого добра… до чужих тел.
— Кит, — сказал Джонни. — Заткнись.
— Не заткнусь, — Кит оскалился жутко и зло. — Не заткнусь. Это правда. Этот выродок Немо изнасиловал мою мать. Ей было тринадцать лет! Когда Майк сообщил ему, что Михаэла беременна мною, вождь, избавитель и отец народа посоветовал утопить меня в колодце.
Джонни собрался было ответить, но промолчал. Его плечи поникли, живой огонь в глазах погас. Он сидел, смиренный, печальный и полный немого достоинства, словно человек под дождём. В этот момент он казался намного старше своих лет и просто разительно напоминал отца, как будто бы обвиняемый в страшных грехах президент явился на мостик «Румы», одолжив тело старшего сына. Окойе стало до боли жаль его. Потом она вспомнила, что Джонни скоро погибнет, и ласково коснулась пальцами его золотых волос.