«Коронные перемены» – дворцовые перевороты. 1725–1762 гг.
Шрифт:
В 1726 г. Соймонова перевели на Балтийский флот в чине капитана 3-го ранга. В 1730 г. он стал прокурором Адмиралтейств-коллегии и капитаном 2-го ранга, а в 1738 г. его назначили для надзора в Адмиралтейств-коллегию в чине генерал-майора. Ф. И. Соймонов издал исправленный атлас Балтийского моря «Морской светильник, или Описание Варяжского моря», а в 1739 г. – «Экстракт штурманского искусства».
В 1739 г. его произвели в вице-адмиралы и назначили вице-президентом Адмиралтейств-коллегии.
В 1740 г. Соймонов был арестован по делу А. П. Волынского, кабинет-министра при Анне Ивановне, обвиненного в попытке захвата власти. После битья кнутом и вырывания ноздрей его отправили на каторгу в Охотск на солеваренный завод. Его
В 1753 г. Ф. И. Соймонова отправили в Нерчинск для постройки ботов и исследования рек Шилка и Амур. Сибирский губернатор в 1757–1762 гг., Соймонов организовал исследование Чукотки, освоение юга Сибири, пытался ввести казенную пашню, что вызвало крестьянские волнения. В 1763 г. он ушел с должности губернатора, но был назначен сенатором в Московской сенатской конторе «по всем делам, которые до Сибирской губернии касаются…» В 1766 г. Ф. И. Соймонов ушел со службы. Автор работ «Известия о торгах сибирских», «Древняя пословица “Сибирь – золотое дно”». В 1773 г. закончил работу «О достопамятных случаях в жизни государя императора Петра Великого». Д. Н.
Недолгое царствование Петра III
Перед кончиной Елизаветы Петровны у ее постели неотступно дежурили Петр Федорович (будущий царь) и Екатерина Алексеевна (его жена и будущая императрица Екатерина II). Как только Елизавета умерла, в приемную вышел старший сенатор Никита Юрьевич Трубецкой и объявил, что «ныне государствует император Петр III». Новоявленный русский царь тотчас отправился в свои апартаменты, целиком и полностью поручив хлопоты о похоронах Елизаветы Петровны своей жене.
Все оплакивали Елизавету Петровну.
ИМПЕРАТОР ПЕТР III. Не оплакало ее только одно лицо, потому что было не русское и не умело плакать: это – назначенный ею самой наследник престола – самое неприятное из всего неприятного, что оставила после себя императрица Елизавета. Этот наследник, сын старшей Елизаветиной сестры, умершей вскоре после его рождения, герцог Голштинский, известен в нашей истории под именем Петра III. По странной игре случая в лице этого принца совершилось загробное примирение двух величайших соперников начала 18 в. Петр III был сын дочери Петра I и внук сестры Карла XII. Вследствие этого владельцу маленького герцогства Голштинского грозила серьезная опасность стать наследником двух крупных престолов, шведского и русского.
Сначала его готовили к первому и заставляли учить лютеранский катехизис, шведский язык и латинскую грамматику. Но Елизавета, вступив на русский престол и желая обеспечить его за линией своего отца, командировала майора Корфа с поручением во что бы ни стало взять ее племянника из Киля и доставить в Петербург.
Здесь Голштинского герцога Карла-Петра-Ульриха преобразили в великого князя Петра Федоровича и заставили изучать русский язык и православный катехизис. Но природа не была к нему так благосклонна, как судьба: вероятный наследник двух чужих и больших престолов, он по своим способностям не годился и для своего собственного маленького трона. Он родился и рос хилым ребенком, скудно наделенным способностями. В чем не догадалась отказать неблагосклонная природа, то сумела отнять у него нелепая голштинская педагогия.
Рано став круглым сиротой, Петр в Голштинии получил никуда не годное воспитание под руководством невежественного придворного, который грубо обращался с ним, подвергал унизительным и вредным для здоровья наказаниям, даже сек принца. Унижаемый и стесняемый во всем, он усвоил себе дурные вкусы и привычки, стал раздражителен, вздорен, упрям и фальшив, приобрел печальную наклонность лгать, с простодушным увлечением веруя в свои собственные вымыслы, а в России приучился еще напиваться.
В Голштинии
Уже будучи женат, в России, он не мог расстаться со своими любимыми куклами, за которыми его не раз заставали придворные посетители. Сосед Пруссии по наследственному владению, он увлекался военной славой и стратегическим гением Фридриха II. Но так как в его миниатюрном уме всякий крупный идеал мог поместиться, только разбившись на игрушечные мелочи, то это воинственное увлечение повело Петра только к забавному пародированию прусского героя, к простой игре в солдатики. Он не знал и не хотел знать русской армии, и так как для него были слишком велики настоящие, живые солдаты, то он велел наделать себе солдатиков восковых, свинцовых и деревянных и расставлял их в своем кабинете на столах с такими приспособлениями, что если дернуть за протянутые по столам шнурки, то раздавались звуки, которые казались Петру похожими на беглый ружейный огонь.
Бывало, в табельный день он соберет свою дворню, наденет нарядный генеральский мундир и произведет парадный смотр своим игрушечным войскам, дергая за шнурки и с наслаждением вслушиваясь в батальные звуки. Раз Екатерина, вошедшая к мужу, была поражена представившимся ей зрелищем. На веревке, протянутой с потолка, висела большая крыса. На вопрос Екатерины, что это значит, Петр сказал, что крыса совершила уголовное преступление, жесточайше наказуемое по военным законам: она забралась на картонную крепость, стоявшую на столе, и съела двух часовых из крахмала. Преступницу поймали, предали военно-полевому суду и приговорили к смертной казни через повешение.
Елизавета приходила в отчаяние от характера и поведения племянника и не могла провести с ним четверти часа без огорчения, гнева и даже отвращения. У себя в комнате, когда заходила о нем речь, императрица заливалась слезами и жаловалась, что бог дал ей такого наследника. С ее набожного языка срывались совсем не набожные отзывы о нем: «проклятый племянник», «племянник мой урод, чорт его возьми!» Так рассказывает Екатерина в своих записках. По ее словам, при дворе считали вероятным, что Елизавета в конце жизни согласилась бы, если бы ей предложили выслать племянника из России, назначив наследником его 6-летнего сына Павла; но ее фавориты, задумывавшие такой шаг, не отважились на него и, перевернувшись по-придворному, принялись заискивать милости у будущего императора.
Не подозревая миновавшей беды, напутствуемый зловещими отзывами тетки, этот человек наизнанку, у которого спутались понятия добра и зла, вступил на русский престол. Он и здесь сохранил всю узость и мелочность мыслей и интересов, в которых был воспитан и вырос. Ум его, голштински тесный, никак не мог расшириться в географическую меру нечаянно доставшейся ему беспредельной империи. Напротив, на русском престоле Петр стал еще более голштинцем, чем был дома. В нем с особенной силой заговорило качество, которым скупая для него природа наделила его с беспощадной щедростью: это была трусость, соединявшаяся с легкомысленной беспечностью.