Коронный дознатчик. Сыскарь
Шрифт:
Надо же, новый день в новом мире, начинающийся с мерзкого похмелья. Сколько раз я об этом в книжках читал. Только в отличие от набивших оскомину однотипных литературных изысков, начало этой истории я помнил превосходно. Не то, чтобы меня это сильно радовало, но уж лучше так.
А вот окончание вечерней попойки выпало из памяти совершенно. Я вроде и старался пить в меру, памятуя о коварстве агентов спецуры (а мой новый знакомец однозначно таковым и являлся) и их умении развязывать собеседникам языки по пьяни. Но, похоже, не учёл коварство самой настойки.
Помню ещё, что меня чуть не женили на Фимке, так игриво вертящей округлым задом перед самым моим носом…
Или всё-таки женили?! Иначе чем объяснить тот факт, что Фимка, укутанная в простыню, проскользнув в чуть приоткрывшуюся дверь опочивальни, присела ко мне на край постели и, радостно сияя хищной улыбкой, сунула мне в руку наполненный чем-то горячим стакан.
– На-ка, голубчик, испей, – шепнула она, приблизив к моему лицу пухлые губы, едва я, скрипя мозгами и суставами, еле приподнялся на локтях.
Звонко чмокнув меня в щёку, покрывшуюся за ночь колючей небритостью, орчанка скинула с плеч простыню и, сверкнув аппетитными прелестями, без всякого стеснения скользнула ко мне под одеяло.
Зашибись картошка с мясом! Я аж чуть не захлебнулся, поперхнувшись обжигающе-горячим напитком, к тому же от неожиданности едва не выплеснув из стакана эту огненную лаву себе на грудь. Девица явно чувствовала себя в моей постели как у себя дома.
Взяв себя в руки, я продолжил очень мелкими глотками вливать в себя это явно лечебное снадобье. Или зелье? Это же просто волшебный эликсир! Никакой рассол не в состоянии был тягаться с этим чудесным животворящим напитком.
С каждым глотком боль всё заметнее сдавала позиции, исчезая и уступая место бодрой силе, стремительно наполняющей тело. Ещё пара глотков, и я, позабыв о муках и сомнениях, уже с удовольствием приобнимал знойное упругое тело орчанки, так и льнувшей ко мне под одеялом. Её шаловливые ручки уже вовсю гуляли по моему телу, куда только не забираясь и заставляя вздыбливаться от неодолимого желания всё моё радостно воспрянувшее естество.
– Ну как, голубчик, набрался сил? – проворковала эта зубастая зараза, поворачиваясь ко мне спиной, томно выгибая красивую спину и прижимаясь к моему бедру роскошным упругим соблазнительным задом. И слава богу, что задом. Эта её улыбка пираньи всё же приводила меня в некоторое смущение и замешательство.
Уж не знаю, как я справлялся с этой бестией ночью, но поутру она ухайдакала меня так, словно я лет десять совсем не занимался спортом, а потом меня вдруг заставили сдавать нормы ГТО. Причём все сразу и без малейшего перерыва.
Когда Фимка ускользнула прочь со словами: «Прости, мне нужно идти» – я вздохнул с немалым облегчением. Потому как ещё немного, и моя постельная харизма окончательно сдулась бы, вынуждая выкидывать белый флаг. Позорно сдаваться и расписываться в полном своём бессилии.
В кровати я тупо провалялся ещё, наверное, с полчаса, прежде чем девица, громко постучав в дверь, заглянула в комнату вновь. Правда уже при полном параде. Принесла здоровенный кувшин с тёплой водой и полотенце. Предложила помочь умыться и сообщила, что завтрак скоро подадут.
И ведь словно не выматывала меня только что секс-марафоном. Вся из себя приличная и деловито-сосредоточенная. Хотя глаза у чертовки, я таки заметил, сверкали всё же хитрым и довольным блеском.
Ну и ладно. Раз делает вид, что ничего такого не произошло, так тому и быть. Нашим легче.
Голова болеть перестала. Одежду, вчера разбросанную где попало, я с грехом пополам отыскал и напялил на себя, примечая, что чувствую себя вполне бодрячком и, каким бы невероятным не казалось всё со мной произошедшее, я готов встретить будущее с широко расправленными плечами и гордо поднятой головой.
Наверное, это не выветрившийся до конца вчерашний алкоголь или же утреннее снадобье придавали моим мыслям излишний пафос. Какие к лешему плечи и голова?! Какое будущее?! Главной задачей любого попаданца прежде всего является выживание. Не завоевание мира и не улучшение его путём сраного прогрессорства, а тупое выживание и уже потом всё остальное по обстоятельствам.
В общем, будем жить, будем и с девками дружить.
Со второго этажа, где, как выяснилось, размещались практически все спальные комнаты, я неторопливо спустился в гостиный зал. К уже поджидающему меня там Валяю Броневу.
– Приветствую вас, милостивый сударь, – привстал комиссар из-за стола и куртуазно повёл ручкой, – присаживайтесь. Присоединяйтесь к трапезе. Вот горячий взвар. Вот выпечка. Отведайте. Выпечка тут отменная. Понравится, прикажу Фимке с собой вам собрать. В городе-то нигде такой не сыщете.
Я налил себе в кружку взвару. Попробовал. Вроде ничего. Смесь чая с компотом. Сейчас бы, конечно, лучше крепкого кофейку, но да ладно, и так пойдёт. Плюшки-ватрушки тоже съедобные вполне. И даже вкусные.
Пока я приобщался к местной кулинарии, комиссар, отставив свою кружку в сторону, водрузил локти на стол, поднятые ладони сцепил пальцами в замок и пристроил на них подбородок. Лицо при этом сделал умильно-добродушное:
– Вы уж не обессудьте, я так посижу. Вас-то не дождался, раньше завтракать начал. Пусть, думаю, отдохнёт хороший человек, силы восстановит после всех перипетий да ночных игрищ.
Я второй раз за утро чуть не захлебнулся и настороженно уставился на толстяка.
– Да вы не переживайте, – поспешил он меня заверить, – урону вашей репутации никакого не будет. Кроме меня да вас с Фимкой в доме никого и не было. А я о ваших шалостях никому не расскажу. Да и Фимка – девка с мозгами. Чего ей попусту трепаться?
Фимка-то, может, и не расскажет никому. А вот по поводу господина комиссара сомнения имелись. Если и не от излишней болтливости, то по служебной надобности вполне может и припомнить косяк.