Шрифт:
Под хмурым небом Лондона
Горячий кофе немного согрел. Уличное кафе перестало казаться таким холодным, и моросящий за окном вечный мелкий лондонский дождик теперь вызывал не раздражение, а немного романтичное, с налётом лёгкой грусти, настроение. Возвращаться домой, в выстывшую одинокую комнатушку совсем не хотелось.
Валентайн, как на английский манер называли его друзья и сослуживцы, стал разглядывать прячущихся под зонтиками и спешивших куда-то по своим делам редких прохожих. В последнее время это стало его любимым занятием - стараться угадать по внешнему виду характер человека и чем он занимается, придумать ему какую-нибудь историю. Но сегодня охватившая его хандра не давала сосредоточиться. Возникающие
Яркая. Вот первое впечатление, которое он отметил. Красное пальто-накидка и такого же цвета широкополая шляпа выделяли её из блёклого, серо-коричневого окружения экстерьера улицы. Сняв чёрную перчатку, она вытянула вперёд руку, ладонью вверх, взглянула на небо и решительно направилась к входу в кафе. Уверенно, по-хозяйски расположившись за соседним с Валентайном столиком, женщина стала устраиваться с максимальным комфортом. Она положила на стоящий рядом стул тоже красную, в тон наряду, сумочку, расстегнула пальто, сняла перчатки и, наконец, свою шикарную шляпу.
Теперь он мог хорошо разглядеть её лицо. Правда, чтобы не нарушать приличия и не быть обвинённым в приставании, делать это пришлось исподтишка, что оказалось весьма затруднительно. Причина в том, что она ему очень понравилась. Нет, он был просто потрясён. Давно он не видел в этом неприветливом чужом городе таких открытых и простых лиц.
Женщина сидела, закинув ногу на ногу с идеально прямой и чуть наклонённой вперёд спиной, поставив изящный локоток на столик и слегка, фактически символично опираясь подбородком на тонкие пальцы. Она смотрела на улицу и явно кого-то ждала, но восхищённый взгляд из-за соседнего столика от неё не ускользнул. Успев оценить нового поклонника, она наслаждалась произведённым эффектом и слегка улыбалась своим мыслям.
Насытившись мужским вниманием, она решила, что для первого раза достаточно, и посмотрела прямо в глаза своему соседу, вопросительно наклонив голову и подняв одну бровь. Наш герой смутился, резко отвёл глаза в сторону, но потом решил, что это как-то по-детски трусовато, и вернул свой взгляд. Извинительно сложив руки на груди, он улыбнулся женщине и, теперь уже медленно, демонстративно повернулся к окну.
А за окном не было ничего. Вернее, он ничего не видел. В его голове был только этот, поразивший его, образ. Прямой взгляд, который должен был охладить пыл, на самом деле прожёг его разум насквозь, тонкая фигурка, угадывающаяся под расстёгнутым пальто, испепелила всё остальное, а поднятая бровь развеяла прах по ветру. Искушение было слишком велико. Время от времени Валентайн не выдерживал и, скосив глаза, бросал быстрый взгляд на очаровавшую его незнакомку. Та по-прежнему рассматривала что-то на улице, но интуитивно мужчина чувствовал, что она тоже иногда украдкой смотрит на него. Это настолько вдохновляло, что он отказывался верить своим ощущениям.
Битва взглядов продолжалась недолго. «Я веду себя как мальчишка - подумал он - надо или познакомиться, или уходить». Трезво взвесив свой и её социальные статусы, он принял решение в пользу второго варианта. Оставалось только подняться и обменяться прощальными взглядами.
Когда он, уже не скрываясь, посмотрел на неё, женщина сидела, откинувшись на спинку стула, и рисовала пальчиком что-то невидимое на своём столике. Их взгляды опять встретились, но теперь уже она ему улыбнулась. Это улыбка мелькнула на какое-то неуловимое, почти неосязаемое мгновение, он скорее почувствовал, чем увидел её. Но она, эта улыбка, была, он твёрдо это знал.
Незнакомка посмотрела на свои маленькие часики, которые висели у неё на груди, и опять стала смотреть в окно. Но улыбка! Она продолжала играть на её лице. За такую улыбку можно жизнь отдать, что уж там говорить о каких-то приличиях. Сам не ожидая от себя такой смелости, он встал и подошёл к соседнему столику.
– Вы, очевидно, кого-то ждёте? Меня зовут Валентино. Могу я присесть? Вдвоём время пройдёт быстрее.
Аргумент в этой ситуации, конечно, сомнительный, но ничего другого ему в голову не пришло. Она внимательно, даже как-то слишком серьёзно посмотрела на него и, неожиданно по-итальянски, произнесла:
– Вы из Италии? У вас небольшой, но характерный акцент.
Беатрис, так звали незнакомку, оказалась итальянкой по матери. Она родилась и выросла в Лондоне, но часто ездила в отпуск на знойный полуостров и хорошо знала язык своих многочисленных родственников. Темы для разговора нашлись сами собой. Только проболтав целый час, они заметили, что дождь уже закончился, и решили продолжить знакомство на свежем воздухе.
У Валентино рядом с кафе стоял новенький мотоцикл, и они отправились на побережье. Беатрис испуганно повизгивала на поворотах и сильнее прижималась к своему новому знакомому, а он специально добавлял газу, и женская теплота за спиной сводила его с ума. А потом они гуляли вдоль кромки воды, держась за руки. Сидели, обнявшись, на каком-то, выброшенном на берег бревне и, наконец, считая волны и сбившись после трёхсот, поцеловались.
Никогда ещё за свои больше чем тридцать лет, Валентино не встречал такой женщины. Он смотрел в её огромные глаза и тонул в них. Вглядывался в непривычные для него черты лица и удивлялся, почему до сих пор не замечал удивительной красоты таких плавных линий. От пьянящего запаха шелковистых волос кружилась голова. Мужчина готов был умереть только за то, чтобы эти нежные тонкие руки ещё раз коснулись его лица.
Они не могли наговориться. Она удивляла его своими неожиданными суждениями, и он соглашался с ней, даже когда чувствовал, что что-то не так, и спорил, когда был совершенно согласен. Важно было только слышать этот удивительный голос. Важно было, чтобы она была рядом. И ничего в этом мире больше не существовало. Когда они уже поздно вечером, уставшие и голодные, вернулись к кафе, предложение посидеть у него дома за бутылочкой кьянти и настоящей итальянской пастой с болоньезе и пармезаном, было принято безоговорочно. Но, понятно, до кьянти дело не дошло. Практически до утра они насыщали совсем другой голод и заснули только с рассветом.
***
Проснулся Валентино один. Беатрис нигде не было. Он бросился на кухню, заглянул в ванную - никого. Больше в его квартирке искать было негде. Может, всё это приснилось? Осмотрев ещё раз комнату, он увидел на столе клочок бумаги. Ровным почерком там было написано: «Спасибо! Это было великолепно. Я буду помнить тебя всегда. Надеюсь, и ты меня не забудешь». Сверху на этой бумажке лежали её маленькие часики.
Целый месяц Валентино ходил каждый день в кафе, где первый раз её увидел. Все бармены и официанты знали описание Беатрис наизусть. Каждый вечер он ездил на побережье и ходил по местам, где был так расточительно счастлив с ней. Он уволился с работы, потому что не хватало времени ездить по тем районам города, о которых она рассказывала. Через три месяца он понял, что результата не будет, и прекратил бесполезные поиски. Друзья знакомили его с девушками, но он никого не хотел видеть. Только через год, хорошо выпив, Валентино ночевал не у себя дома. Утром рядом оказалась симпатичная девушка из их компании, и он сдался.
Постепенно жизнь вошла в обычное русло, но теперь ему было уже не так одиноко. Когда у него случались неприятности, он вспоминал эти несколько часов счастья, и, казалось, что ничего другого в его жизни не было вообще.
Через три года, показывая родственникам жены город, на мосту Ватерлоо он увидел в толпе туристов её. Не заметить было невозможно. Яркая, в красной кожаной куртке, она просто бросалась в глаза. Забыв обо всём на свете, он кинулся к ней, но был остановлен, как когда-то в кафе, вопросительным взглядом и поднятой бровью.