Коровы
Шрифт:
Выходя из квартиры, он прошел мимо Зверюги, до сих пор сидевшей, навалившись на кухонный стол. Она, похоже, не двигалась с самого рассвета. Стивен задохнулся, голова закружилась от прилива крови. Он осторожно к ней приблизился. Могло ли все произойти так быстро от всего лишь двух порций? Он медленно протянул руку пощупать пульс на жирной шее. При мысли о будущем его рука затряслась. Но только пальцы его дотронулись до ее кожи, как по ней пробежала судорога, она фыркнула, обернулась и мутно на него
— Ты куда?
— На работу.
— Мразь ебаная. Как ты мог оставить мамочку здесь, вот так, на всю ночь? Как ты мог, когда мама всю жизнь желала тебе только добра?
— Ты нехорошо выглядишь.
— Ха! Не обманывай сам себя, Стивен. Маме все известно про еду.
Она остановилась, набрала полный рот соплей из носа и плюнула на пол.
— Я протяну дольше, чем ты. Куда пошел?
Стивен вышел из квартиры. Безумный ее вопль проник сквозь деревянную дверь, когда он закрывал ее за собой:
— Что, блядь, с моим завтраком?
Наверху, на пятом этаже бред еще не унялся. Квартира была сплошной помойкой, и Стивен обнаружил, что Люси пытается с помощью зеркальца заглянуть себе в пизду. Она была рада его видеть и почувствовала облегчение, когда он обнял ее.
Они сели рядышком на кушетке и стали играть, будто они друг в друга влюблены. Каждый знал, что это не по правде, но оба они нуждались в этом обмане.
— Хочешь, я буду жить у тебя?
— Скоро будешь.
Стивен отнес ее в спальню, потому что знал, что мужчины так себя ведут с женщинами. Он произнес заученные фразы, и они потрахались. Ранним вечером они строили планы по всяким мелочам — расстановка мебели, в какой цвет покрасить дом.
Потом опять трахались. Он накачивал ее спермой, пока бедра ее не стали липкими. Ребенок был частью счастья, которое ему показал телек, к тому времени, как он родится, Зверюга умрет, они будут все вместе в безопасности жить в его квартире. В его квартире. ЕГО квартире. Да, так и будет. Он сделает так, что это случится. Он заполнит свою квартиру Люси, ребенком и прилежно скопированным образом жизни.
Ночью он встал, поел сырого мяса из холодильника Люси, дабы быть уверенным в действенности своего говна.
Люси поцеловала его у двери, и на следующее утро он ушел. Он думал о слове «жена», вдыхал запах облицовки из сосновых и кедровых досок и кожаной обивки новехонького джипа, стоящего под солнцем. Замки щелкают, ворота открываются и закрываются вдоль лабиринта, открывается путь, который принадлежит ему, если только у него достанет сил.
Он покормил Пса и пошел искать Зверюгу. Она в полусознательном состоянии лежала на полу перед своей комнатой, вся в моче и блевотине.
— Вставай, мама. Пора завтракать.
Она не пошевельнулась, когда он ее пнул, поэтому, обхватив ее за лодыжку, он потащил ее по коридору на кухню. Платье задралось до бедер, потом еще выше, и Стивен увидел, как открылась перемазанная липкая пизда с седыми волосами. Деревянные щепки облепили и покарябали комья жира вокруг ее задницы. Зверюга немного пришла в себя.
— Отъебись от меня, засранец. Пошел на хуй.
Хлопья засохшей блевотины свисали у нее с подбородка. Она попыталась сесть, но Стивен продолжал ее волочить.
— Еще немного осталось, мама.
Он взгромоздил ее на стул и оставил так с хрипом возвращаться к жизни, а сам ушел в ванную.
Дерьмо напоминало по цвету миндальную кожуру и было почти жидким. Оно сильной струей брызнуло из жопы и запачкало большие пальцы, которыми он держал тарелки под задницей. Мясо Люси отлично работало.
— Приятного аппетита, мама.
К говну Стивен подал нарезанный белый хлеб.
— Кушай, пока не остыло.
Зверюга подняла упавшую голову и неуклюже обмакнула кусок хлеба в дымящуюся массу.
— Думаешь выиграть, но до этого еще далеко. Силенок не хватит. Я тебя знаю, Стивен, нечего тебе и думать меня убить.
— А я не пытаюсь убить тебя, мама. Просто хочу, чтобы ты питалась правильно, а не всей этой хренью, которую ты обычно готовила.
— Педрила ебаный.
Зверюга проглотила пропитанный говном хлеб и начала блевать. Стивен тоже поел, но, к своему удивлению, счел еду почти сносной. Внезапно он понял, что голоден, высосал говно из хлеба, прежде чем проглотить, окунул еще, даже не прожевав до конца предыдущий кусок.
— Я тебе все еще могу врезать, Стивен. Тебе показать?
— Ты ешь.
— Почему ты так уверен, что тебе ничего не будет? Почему ты решил, что ты лучше меня?
— Да нипочему.
Стивен постарался не измениться в лице, но что-то холодное схватило его за яйца. Она слышит через потолок? Она знает о Люси?
Зверюгу вырвало последним куском хлеба с дерьмом. Немного вышло у нее через нос. Она откашлялась и высморкалась, потом уставилась своей мокрой физиономией на Стивена. Он вздрогнул.
— Ну да, тут что-то точно есть, пизденыш.
Я чую, как от тебя этим пахнет. Я выясню, в чем тут дело, и ты тоже это знаешь. А когда найду, отниму у тебя и засуну тебе в задницу.
— Нет тут ничего, честное слово, мама.
Зверюга продолжала есть, медленно, тщательно, кладя в рот понемногу, заставляя себя глотать. Пот прочертил дорожки на ее испачканном лбу, и под грязью белая кожа походила на воск. Она с трудом удерживала ложку.
— Пиздюлей тебе надо, Стивен. Эта хрень затянулась, тебе надо дать хороших пиздюлей, чтобы ты понял, что я все еще могу дать тебе пиздюлей.