Корпорация «Попс»
Шрифт:
Где-то к четырем дня я успеваю создать несколько коллажей, иллюстрирующих мою кулонно-фенечную идею. Я использую картинки, вырезанные из журналов, и вдохновляюсь стоп-кадрами из документалок; коллажи представляют собой как бы одноактные мини-пьесы. Для каждой я карандашом нарисовала группу тинейджеров, а потом добавила «цвет» — и в прямом, и в переносном смысле — с помощью предметов, вырезанных из журналов. По ощущению очень похоже на спальню образцовой девушки-тинейджера, которую на прошлой неделе мы видели на семинаре. Но, конечно, тут все про девушку-тинейджера
Примерно в полпятого нарисовывается Дэн. У него с собой сумка.
— Что, вся в работе? — говорит он, увидев мои коллажи.
Я инстинктивно убираю их с глаз подальше.
— Вроде того.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, сев в кресло, которое все так же стоит у кровати, куда его поставил Бен.
— Так себе, — отвечаю я. — Что у тебя в сумке?
— Мореходство, бэби, — говорит Дэн. — Компас, морские карты. — Он передает мне сумку. — Ты победила в номинации «навигатор», так что все это тебе.
— Ох. — Я вынимаю вещи из сумки. Большая карта, сложенная в несколько раз, бинокль, линейка с колесиками и необычный компас, я таких раньше не видела. Здоровенная штуковина из пластика с дырочкой в боку, никакого окошечка или циферблата.
— А это еще зачем? — спрашиваю я, разглядывая устройство.
— Это азимутальный компас, — отвечает Дэн. — С его помощью можно замерять азимут.
— Как?
— Направляешь на предмет и смотришь в дырочку.
Для пробы нацеливаюсь на стену. Вижу цифры: 13 градусов на северо-восток.
— О. — Я проверяю другую стену. — А где же тогда секстант?
— Секстант? — смеется Дэн. — Это не Средневековье. У нас есть ГСП, так что и без секстанта обойдемся.
ГСП. «Глобальная Система Позиционирования».
— Если у нас есть ГСП, зачем нам все это?
— Все равно придется размечать азимуты на карте, — вздыхает Дэн. — И это клево. Тебе понравится. Тут все строится на треугольниках и всякой математике. Вот почему тебя выбрали на эту роль.
— То есть вы не просто подсунули мне халтуру, потому что я больна? — спрашиваю я.
— Что? Нет! Быть в экипаже навигатором — всегда очень клево. Сидишь себе в каюте с линейкой и картами, и голову наружу высовываешь, только если хочешь замерить азимут. Все остальные мокнут как жопа, но навигатор — всегда в тепле и уюте, чертит треугольники и пытается установить, где же судно реально находится. Море — оно такое, огромное и везде одинаковое. А еще в нем полно рифов, скал, обломков кораблекрушений и так далее. Выяснить, где ты в нем, — это надо по правде наловчиться.
Я на миг задумываюсь о Пифагоре и воображаю, что это будет как-то связано с измерением гипотенузы треугольников или чем-то подобным. Должна признать: перспектива заманчивее, чем возиться с парусами на скользкой палубе — Гэвин еще говорил, это не очень-то весело, если хоть капельку боишься упасть в воду/утонуть.
— О'кей, — говорю. — Похоже, и впрямь будет интересно.
— Есть только один момент:
— К субботе… Э-э, да, пожалуй. Черт возьми, сегодня только вторник. Если я не поправлюсь к субботе, точно сдохну. Да, конечно, я очухаюсь.
Следующий час или около того Дэн объясняет, как измерять азимут азимутальным компасом, а потом — как с помощью этих данных грубо набросать на карте свое местоположение. В субботу мы теоретически не потеряем берег из виду, и вся фишка будет в том, чтобы отыскать реальные ориентиры, соответствующие обозначениям на бумаге. Мы планируем заплыть в некую Стартовую Бухту. Приметными ориентирами, согласно карте, будут Дартмутский дневной триангуляционный знак, маяк Стартовой Бухты, шпиль церкви в Стоук-Флеминге — это ближайшая деревушка, — и коттеджи работников береговой охраны, где, судя по всему, вырос Дэнов отец.
— А как я пойму, что выбрала нужный ориентир? — спрашиваю я.
— Я помогу, — говорит Дэн.
Я всматриваюсь в огромную карту. На ней обозначены несколько «кораблекрушений». Наверное, затонувшие суда — нынче они представляют опасность, сходную со скалами: темные груды под водой, которых попросту не видишь — а потом уже слишком поздно.
— Что делать, если заплыл куда-то в первый раз, а на борту нет никого, кто знает местность, и ты не можешь понять, где какой из шпилей?
— Э-э, пытаешься угадать и надеешься на лучшее. Или используешь другой ориентир, который легче идентифицировать. Маяк, например, или дневной триангуляционный знак ни с чем не спутать.
— О. Хорошо. — По-моему, не самая надежная система.
Судя по всему, определив свой ориентир, дальше делаешь так: направляешь на него азимутальный компас и смотришь в дырочку, устанавливаешь азимут. Скажем, он равен 19 градусам на северо-запад; берешь линейку с колесиками и кладешь на карту так, что край проходит через отметку 19 градусов на северо-запад на розе ветров, потом катишь линейку через обозначение ориентира и, наконец, чертишь линию. Теперь ты знаешь, что находишься где-то на этой линии.
— Ага, а потом устанавливаешь азимут по другому ориентиру, и выясняешь, что находишься на пересечении линий! — восклицаю я с торжеством.
— Нет, Батлер. Ты производишь еще двазамера, что дает тебе треугольник. Значит, ты где-то у него внутри.
Он демонстрирует разные выдуманные азимуты и рисует карандашом на карте маленький треугольник.
Но мне как-то неуютно. Уж конечно, цель — найти одномерную точку, определенность посреди моря, никак не расплывчатую двумерную фигуру! В треугольнике — куча точек, целая бесконечность. Что, если у тебя получится прямоугольный треугольник с длинами катетов 1 и 1? Гипотенузу можно будет вычислять бесконечно! В квадратном корне из 2 бесконечно много знаков после запятой, это все знают. (По крайней мере, никто не видел, чтобы они заканчивались.) Но квадратный корень, который никогда не заканчивается, в открытом море может принести лишь опасность. Вот в чем, наверное, разгадка Бермудского Треугольника. Неудивительно, что в нем можно потеряться, и никто больше никогда тебя не увидит. Вот что получается, если запутаться в бесконечности.