Корпорация счастья. История российского рейва
Шрифт:
— Двести шампанского, — скомандовал он уставшей девушке.
Пока наливали шампанское, к нему подошел полный печали барный организатор.
— Андрей, тут какие-то люди надергали бутылок из бара, не знаю, что и делать.
— Какие люди?
— По-моему, какие-то бонды.
— Ну знаешь, это сейчас уже не самое неприятное, — допивая вино, закончил разговор Андрей.
Несколько десятков свистков буравили уши, люди вокруг кричали и выли, перевозбуждение достигло максимальной точки. ВестБам разогнал локомотив с танцующими до предельной скорости и, издав паровозный гудок, стал оттормаживаться, постепенно вытравливая пары
На какой-то песне зал разучил мелодию и стал хором подпевать. Стало понятно, что диджей заканчивает свой сет, что это конец, и предстоит прощание.
Но последовавшие вслед за этим звуки смяли ожидаемое представление о привычном финале. ВестБам поставил последнюю пластинку, но играть ее не стал. Удерживая пальцами диск, он заставлял иглу скрежетать в бороздке, издавая при этом страстный визжащий звук — пугающий и кричащий, что всему наступает конец, что это последний звук во вселенной и сейчас он пропадет навсегда. Навсегда.
Скретч оборвался, и медленно, с ленивыми потягиваниями, из гудящих от мощности колонок, стала вытекать последняя фраза. Женские голоса растягивали этот напев, и какое-то время он подрагивал в душном воздухе, висел, не падал.
— The party is over, — обрезал тишину мужской голос.
Чем был хорош вечер наступившего вслед за этим воскресенья, так это тем, что по воскресеньям «Танцпол» никогда не устраивал вечеринок. В этот день молодежь не имела привычки являться в гости, и потому к двенадцати ночи по личным приглашениям в квартиру пожаловали только самые близкие.
Диджейский стол установили в эркере, зал подсветили несколькими приборчиками, в остальных же комнатах был полумрак, горели свечи.
Практически все собравшиеся в этот вечер на Фонтанке были на вчерашней вечеринке и только сейчас смогли сообщить друг другу подробности пережитых там чувств.
Несмотря на опасения, никто не поминал те несколько моментов страха, которые кое-кому из присутствующих пришлось пережить. Эта тема не то что бы замалчивалась — она не затрагивалась. Немцы либо действительно не видели драк, либо почли за благо не обсуждать все это, возможно списывая увиденное на местный колорит и темпераментность русских. Неизвестно.
Было около часа ночи, за пультом еще никого не было, играла запись, и маленькое общество радостно бурлило. В гостиной все смеялись, шутили и угощались морем выставленного на столах шампанского. После вечеринки с ВестБамом Алексей, недолго думая, выставил все припасенное для продажи шампанское и щедро предоставил гостям неограниченное угощение.
Вскорости в квартире произошло движение, сопровождаемое оживленными возгласами. Из мастерской Георгия вернулись ВестБам, Вильям, Рокки, Георгий, Катя, Леша, Тимур, княжна Голицына (недавно приехавшая из Англии, где ее семья обрела вторую родину после Октябрьской революции), Егельский, Монро, Рубик и еще несколько человек, приехавших на вечеринку из Москвы и Риги. Успевший отдохнуть ВестБам оказался в центре внимания и, мило улыбаясь своим ленинградским поклонникам, увлек желающих танцевать за собой в зал. Танцпол мгновенно наполнился людьми.
С первой пластинки стало ясно, что звезда находится в отличном настроении и желает показать собравшимся все, на что способен. ВестБам заиграл, и зал послушно пустился в пляс. Скромный танцполовский звук был выжат до последнего ватта — да так, что динамики надрывно хрипели.
В
Усталый, но довольный, Андрей стоял у эркера и смотрел, как ВестБам играет. Танцевать уже не хотелось. Прошедшая накануне вечеринка забрала все душевные силы, произошло энергетическое обезвоживание. Он практически спал с открытыми глазами, но продолжал при этом слушать и наслаждаться. Разные мысли проносились у него в голове. Более всего его занимала невероятность того, что в эркере его бывшей спальни, где он еще так недавно подолгу просиживал с книжкой или рисунком, стоит берлинский диджей и играет спои миксы. ВестБам играет. Зал полон друзей, а в Катиной светелке (бывшей Лешиной спальне), в коробке из-под папирос «Три богатыря» лежат заработанные восемь тысяч рублей...
Кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел улыбающегося Инала Савчеикова.
— Андрей, привет! Я как-то говорил тебе про «А—Я», помнишь? Это организация, берущая под крыло художников и музыкантов.
— А, ну да, помню.
— Захар сейчас здесь. Хочешь, познакомлю. Ты же хотел какие-то документы справить... Или нет?
— Да, да, спасибо.
Инал отыскал в каминном зале человека в зеленой безрукавке с кисточкой волос на затылке. Захар оказался мужчиной лет тридцати пяти, носил усы и был приветлив. Он внимательно выслушал пространный рассказ Андрея о проблемах «Танцпола» и обещал помочь. Пожав друг другу руки и довольные друг другом, Андрей и Захар расстались.
В гостиной расположилась компания, сторонящаяся танцев и активности вообще — компания, избравшая себе утехой разговоры вокруг стола с шампанским. На столе стояла старая бронзовая лампа. Её колпак из разноцветных стекол был скреплен свинцовыми прожилками, лампа освещала лица сидящих вокруг и бросала на потолок замысловатые пятна желто-красного света.
Тимур рассказывал собравшимся новость о приезде в Ленинград художников Пьера и Жиля.
— Да, господа, представьте себе, — утвердительно отвечал Тимур на удивленно поднятые брови.
— А когда это произойдет? — спросил Егельский. — Если это вообще может произойти...
— Может. Сейчас такое время, что все может произойти.
— Время сейчас действительно странное, — поддержала Тимура Ирэна. — Происходят такие вещи, о которых мы раньше и подумать не могли. Достаточно вспомнить, к примеру, городские культурные события пусть даже пятилетней давности.
— Да! Да! — согласно зашумело общество.
— Оглянитесь вокруг! — весело предложил Тимур, поводя вокруг себя рукой. — Вот даже сегодняшний вечер, возьмем его. Год назад за этим же круглым столом собиралось не более десяти человек послушать кассетник и покурить травы. А сейчас мы сидим в той же компании, но вместо кассетника для нас играет лучший диджей континента. Так что я нисколько не сомневаюсь, что они приедут. И не только они.