Корпорация "Третий Глаз"
Шрифт:
– Подождите, Антон, вы чай не допили. И печенье не все попробовали, - засуетилась мама.
– Куда ты торопишься, Марина? Садитесь, Антон, не слушайте ее. Я вам еще не все показала из дедушкиной коллекции.
– Мама!
– нахмурилась Маринка.
– Нам пора.
– Ох, ладно, не буду, не буду...
– Спасибо большое, Наталья Дмитриевна, - белозубо улыбнулся Антонио.
– Печенье очень вкусное. У вас золотые руки.
– Ну что вы, Антон, печенье как печенье. Вы заходите к нам, когда я муравейник испеку. Слышишь, Марина? Чтобы привела Антона к нам на муравейник.
– Наталья Дмитриевна шутливо погрозила дочери пальцем.
Маринка слышала. И больше всего на свете желала поскорее очутиться за пределами своей квартиры. Эх, могла бы заранее догадаться, что при виде Антонио маму охватит нестерпимый зуд сводничества.
– Обязательно приду, Наталья Дмитриевна. Спасибо, - поблагодарил Антонио.
– А теперь нам действительно пора.
Наталья Дмитриевна проводила их до лифта и к Маринкиной досаде многозначительно подмигнула ей на прощание. Маринка не сомневалась, что Антон все прекрасно видел.
Он заговорил, когда они вышли из подъезда.
– Милая у тебя мама.
– Ага. Ты ей тоже понравился.
– Странно. Обычно мамы девушек относятся ко мне настороженно.
Маринка молча покосилась на его точеный профиль. Еще бы. Любая здравомыслящая женщина знает, что от такого красавца надо держаться подальше.
– У меня необычная мама.
– Необычная дочь - необычная мама.
– Пытаешься вскружить мне голову комплиментами?
– усмехнулась Маринка.
– Пардон. По привычке вырвалось.
– Антонио прижал ладонь к сердцу и шутливо поклонился.
– Опасные у тебя привычки.
– А что в этом такого? Разве я не могу чисто по-дружески сказать, что ты прекрасно выглядишь сегодня и всегда?
От слов Антонио Маринкино сердечко сладко екнуло, но она приказала себе не расслабляться. Во-первых, у них с Галиной договоренность; во-вторых, он совершенно не в ее вкусе, несмотря на выразительные глазки и греческий нос.
– Спасибо, ты тоже очень хорошо выглядишь, - сухо произнесла Маринка.
– А теперь пойдем заглянем вон в тот магазин за цветами.
Они купили охапку нежно-кремовых роз и побежали к дому Лизы. В подъезде суетились девчонки в куртках, накинутых на вечерние платья, из дверей боязливо выглядывали заинтригованные соседи. Маринку и Антонио встретил стройный хор девичьих голосов, и через секунду Маринка обнаружила у себя в одной руке связку шариков, а в другой - скотч.
– Вешай их сюда, - скомандовала свидетельница и умчалась вниз раскладывать бумажки для первого этапа выкупа.
Маринка и Антонио переглянулись и принялись развешивать шары. Это оказалось не таким уж легким делом, потому что скотч не желал прилипать к свежевыкрашенной стене, а шары, вместо того, чтобы по замыслу невесты бодро смотреть вверх, понуро стремились к полу.
– Шары надо было гелием наполнять, - сказал Антонио, ни к кому конкретно не обращаясь.
Рукав его роскошного черного пальто был вымазан побелкой, но, похоже, его это ничуть не угнетало. Он ухитрился не только быстрее Маринки приклеить все шарики, но и самостоятельно перезнакомиться со всеми девчонками, работавшими на ниве украшательства.
Шустер, хмуро размышляла Маринка, сражаясь с очередным шаром. Как его Галка могла со мной отпустить? Его на поводке надо с собой водить, как собачку. И то нет гарантии. Бывают нахалки, что тебя не постесняются, с руками вырвут и не подумают поводок вернуть.
Когда Маринка расправилась с шарами, она поняла, что насчет нахалок подумалось не зря. Кое-кто из числа приглашенных на свадьбу девиц при виде Антонио уже успел позабыть о стыде-совести. К примеру, Люся Пучкова, сокурсница Лизы. Она неизвестно зачем вытаскивала из квартиры Карнауховых стремянку и бросала на ясноглазого брюнета призывные взгляды.
– Антон, вы не поможете мне поставить лестницу? Она такая тяжелая.
Поверхностного знакомства с Люсей Пучковой хватало, чтобы понять, что это за птица. Люся была некрасива, неумна, недобра, неискренна... Список разных «не» можно было продолжать до бесконечности. С малых лет Люся пребывала в полнейшей уверенности, что все девчонки мечтают о ее дружбе, а мальчики - о ее любви, и разубедить в этом ее не могли никакие события и доказательства. Она и на Лизину свадьбу попала благодаря этой уверенности, попросту напросившись на приглашение.
И теперь решила, что красавец с внешностью латиноамериканского любовника пришел на свадьбу исключительно по ее душу и тело.
Потихоньку свирепея от безграничной Люсиной наглости, Маринка наблюдала, как она, с ужимками и вздохами, заставила бедного Антонио тащить стремянку с пятого на первый этаж.
Второй этап соблазнения стал логическим продолжением первого.
– Ой, а вы не подержите лестницу, пока я прикреплю это?
– Люся помахала красной лентой, на которой крупными буквами было выведено «ПРОДАЖА НЕВЕСТ».
– Здесь очень неровный пол, я боюсь упасть.
Маринке с ее места было отлично видно, что стремянка стоит твердо. Более устойчивую стремянку еще нужно было поискать. Антонио тоже понимал это, как, наверное, понимала и Люся.
– Давайте лучше я повешу вашу надпись, - предложил Антонио.
– Что вы, у вас не получится так, как надо, - кокетливо рассмеялась она и с грацией молодой коровы полезла вверх.
С обреченным видом Антонио положил руку на лестницу, ходившую ходуном от Люсиных усилий. Ни на секунду не забывая о том, что внизу стоит чертовски привлекательный мужчина, а на ней самой короткое платье, Люся виляла бедрами так, словно шла по красной ковровой дорожке на церемонию Оскара, а не карабкалась по старой, заляпанной краской стремянке. Маринка заняла удобный наблюдательный пост на лестничной площадке сверху и веселилась от души. Антонио было не смешно.
Люся забралась на самую верхотуру, что было совершенно не нужно, и «сообразила», что оставила внизу скотч.
– Антон, я такая растяпа, - запричитала она, - я скотч забыла. Подайте, пожалуйста.
По возможности стараясь не смотреть наверх, Антонио подал ей скотч.
Следующей Люсиной просьбой было подержать ее за щиколотку, «а то лестница шатается». На что Антонио ей посоветовал спуститься на ступеньку ниже. Люся послушалась и целую минуту молчала, прикрепляя ленту к трубе. Потом ее осенила новая идея.