Корпорация "Третий Глаз"

Кош Виктория

– Этот единственный. Звоните в свой деканат и уточняйте!

Девушка полезла в сумку за сотовым. Воспользоваться городским телефоном Елена ей не предложила.

Пока блондинка набирала номер, зазвонил факс за спиной Елены. Она села вполоборота, чтобы следить за факсом и не спускать глаз с незадачливой студентки. Мало ли что та способна выкинуть в волнении.

– Никто не отвечает.
– Девушка положила телефон обратно в сумочку.
– В это время в деканате никого нет.

Она умоляюще смотрела на Елену, но та читала факс, беззвучно шевеля губами, словно проговаривая про себя каждое слово. Блондинка вытянула

шею.

– Это из деканата, да?
– воскликнула она обрадовано.

Елена скривилась.

– Паспорт давайте. И запомните, что если вы хоть раз еще опоздаете на практику, я вас больше не пущу.

К счастью, дверь кабинета не скрипела, а тот, кто вошел к мэру последним, благородно не закрыл ее полностью, оставив маленькую щель. Бесшумным призраком Маринка просочилась внутрь и встала за спинами парней, которым не хватило стульев. Сердце у нее колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, но Маринка успокаивала себя тем, что самое страшное для нее уже позади.

По крайней мере, сегодня.

Идея пристроить ее практиканткой в Белый дом принадлежала неугомонному Антонио. Он выяснил, что Добрышевский решил поиграть в покровителя молодежи и позволил студентам-управленцам пройти практику в своей вотчине. План родился в считанные секунды. Антонио раздобыл образец подписи декана и состряпал дополнение к списку практикантов, состоявшее из одной-единственной студентки Марины Бекетовой.

Перспектива стать засланным казачком в стане врага Маринку не прельщала. Роль стороннего наблюдателя и советчика нравилась ей гораздо больше. Но ни Антонио, ни Галка, ни Денис в практиканты не годились по причине возраста, и поэтому робкий Маринкин протест во внимание не приняли.

– Ты будешь в самой гуще событий, тебе понравится, - «утешил» ее Антонио.

Спрятавшись за плечистым парнем в темном свитере, Маринка чувствовала, что запашок у этой гущи неважный: едкий пот стоявшего перед ней студента смешивался с еле уловимым амбре свежеокрашенной стены и лакировался ароматом женских духов, которым успела пропитаться вся комната. Властитель Белого дома как мартовский кот расхаживал взад-вперед по кабинету и не сводил с девушек масленых глаз. Не нужно было обладать дипломом психолога, чтобы понять, что Владимира Григорьевича одолевают мысли весьма далекие от воспитания подрастающего поколения. Он напоминал модницу, попавшую на распродажу любимых марок и озадаченную единственным вопросом: «что бы выбрать из предложенного изобилия?»

Однако какие бы пленительные образы ни теснились в голове мэра, это никак не отражалось на гладкости его речи. Он с чувством вещал о будущем Горечанска, об ответственности каждого жителя, и о надеждах, возлагаемых на новую смену.

Новая смена сидела, не шелохнувшись, и жадно впитывала мэрские откровения. Одна Маринка его речью не интересовалась и разглядывала Добрышевского без стеснения и пиетета.

Владимиру Григорьевичу было около пятидесяти лет. В отличие от большинства ровесников он уделял своей внешности огромное внимание и поэтому пользовался у прекрасного пола не меньшей популярностью, чем в молодости. Некогда белокурые волосы поседели, но сохранили густоту, ярко-голубые глаза не поблекли ни на йоту. Обязательные упражнения в спортзале сделали плечи широкими, а осанку мужественной, и все это в сочетании с белозубой улыбкой помогло Добрышевскому покорить не одну красавицу.

Впрочем,

высокая должность накладывала определенные ограничения на привычки и вкусы Владимира Григорьевича. Приходилось блюсти моральный облик в глазах простых избирателей и помнить о любопытных журналистах, которые ради скандала не погнушаются залезть в чужую постель. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы рисковать из-за пары стройных ножек и всего, что к ним прилагается.

Однако умеренное женолюбие приносило Добрышевскому дополнительные дивиденды. Женщины инстинктивно чувствовали в нем неравнодушного мужчину и без колебаний отдавали ему хотя бы свои голоса. Другие кандидаты на кресло мэра существенно проигрывали по сравнению с ним. У них не было ни столь очаровательной улыбки, ни томной поволоки во взоре, ни вальяжных раскатистых интонаций...

Трудно будет с таким бороться, размышляла Маринка. В плане внешних данных и умения подавать себя Родион Кошмариков проигрывал Добрышевскому по всем пунктам. Что с того, что он моложе? У женского электората Родион может рассчитывать разве что на материнский инстинкт, в то время как Добрышевский пробуждает в сердце каждой дремлющую страстность. Родиона пожалеют, а проголосуют за нынешнего мэра.

– ... а теперь я с удовольствием отвечу на ваши вопросы. Мне кажется, девушка в последнем ряду хочет о чем-то меня спросить.

Маринка сообразила, что речь идет о ней, только когда парень в темном свитере обернулся на нее и шагнул в сторону. Сидящие девушки зашушукались, кидая на Маринку взгляды исподтишка, Добрышевский ободряюще улыбался. Надо же, разглядел, паршивец!

Ей захотелось провалиться сквозь землю. Она ни слова не помнила из его речи и даже примерно не представляла себе, какой вопрос был бы уместен сейчас. Пауза неловко затягивалась. Маринка вздохнула поглубже и выпалила:

– Я бы хотела узнать, Владимир Григорьевич, сколько времени нам будет разрешено работать рядом с вами.

Кто-то отчетливо хихикнул. Улыбка Добрышевского превратилась из доброжелательной в игривую. Маринка перевела дух. Она высказалась не по теме, но этого никто не заметил, Добрышевский в том числе. Известный приемчик: хочешь отвлечь внимание, намекни на нежные чувства.

– Вам так хочется поработать рядом со мной?
– осведомился Добрышевский.
– Простите, не знаю вашего имени.

– М-марина.

– Рад познакомиться, Мариночка.

Проще всего было тут же признаться мэру в горячей и безответной любви и заставить его окончательно забыть о злосчастной речи, из которой она не слышала ни слова. Но Добрышевский производил впечатление решительного мужчины, и проверять, на что он способен в данных обстоятельствах, было небезопасно. Маринка ограничилась нейтральным комплиментом:

– Вы блестяще реализуете на практике то, что мы изучали только в теории, и мне было бы очень интересно вживую ознакомиться с вашими методами управления.

– Я польщен, Мариночка, - бархатисто рассмеялся Добрышевский, - и постараюсь сделать все, что в моих силах. Но вы понимаете, что сейчас, когда до выборов осталось две недели, у меня особенно много работы. Все же думаю, мы сможем с вами договориться. Лично.

Это «лично» заставило Маринку вздрогнуть.

– А теперь я передаю вас на руки своей помощнице Елене Валерьевне. Она устроит для вас экскурсию по Белому дому.