Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия
Шрифт:
Я вздохнула, обтерла яблоко уже о свое светлое платье и откусила.
«Ммм… Как там говорила Маша из мультика? Вкусновато, но маловато!»
— Чего смотришь? Все доставай! — Глянула я на мальца. — И давай, рядом садись и тоже кушай.
Сережка выпростал рубаху из штанов и все набранные яблоки высыпались на траву рядом. Он выбрал еще несколько по его мнению самых-самых и снова протянул мне, однако же сам к яблокам не притронулся.
Я же очередной раз оценила его тщедушный вид и сказала:
— У меня к тебе серьезный разговор будет, как к большому, понимаешь?
Тот преданно кивнул головой.
— Ты ешь давай, а то мне одной жевать
Парнишка отрицательно покачал головой, а я поняла что же привело его на дерево. Ведь он прекрасно знал, что если его застукают за хищением хозяйским яблок, то вполне могут выпороть, а то и вовсе выгнать. А в его положении это смерти подобно. Никто после такого с ним даже разговаривать не станет. Но голод не тетка…
— А вчера ел? — Решила уточнить я, глядя на его худенькие плечики.
Он как-то неопределенно пожал плечами. Видимо, все же что-то в рот попало, но, как говорится, это было давно и неправда.
— Так… — Меня подобное положение дел не устраивало совершенно! Это ведь наша родовая вотчина, а здесь дети голодают! — И много вас таких?
— Каких? — Не понял он.
— Без родителей и голодающих?
— Не, я один. У всех родственники какие никакие есть. Они своих не бросают, а мы пришлые были. — Пожал он плечами, как само собой разумеющееся.
— Н-да… — В голове метались мысли совсем уж не цензурного характера, но я попыталась сконцентрироваться. — Неужели отец тебе ничего не оставлял, когда уезжал?
— Оставлял. — Тяжело вздохнул мальчик. — Только давно это было. Он должен был вернуть самое позднее недели две назад. Но…
Глаза мальчика снова оказались на мокром месте и он отвернулся, стараясь спрятать лицо. Но этой его беде я помочь не могла, а потому не стала и дальше смущать или жалеть.
— Что ж. — Я поглядела на огрызок в руке. — У нас с тобой сейчас одна проблема: еда! — Подвела я итог. — Только у тебя ее недостаток, а у меня переизбыток. — И зашвырнула огрызок куда-то за спину. — Так вот, мы будем друг другу помогать.
Мои слова явно запутали мальчика еще больше, но он повернулся и посмотрел на меня с таким преданным видом, что как-то даже не по себе стало.
— Короче. — Тяжело вздохнула я. — Мне нужен помощник, который будет мне помогать худеть.
Глаза Сережи сделались больше пребольшие. Он явно недоумевал при чем здесь он.
— Понимаешь… — Медленно проговорила я, подбирая слова и внезапно меня понесло. — Откровенно говоря, я толстая, не просто толстая, а очень толстая! И сейчас, когда я вышла из того странного состояния, в котором долгое время пребывала, меня это не устраивает. Мне элементарно тяжело ходить! А подняться сейчас с этой травки без твоей помощи я и вовсе не смогу! Это меня просто убивает! — Мои плечи поникли, но я продолжила свой то ли рассказ, то ли исповедь. Ведь, по сути, в этом мире я ни с кем еще не делилась своими истинными переживаниями и чувствами. — Я хочу похудеть! А все вокруг меня жалеют и так и норовят покормить! Нет, я уже сделала некоторые шаги в этом направлении, но мне нужен кто-то, кто будет меня подгонять, скажет правду в лицо и просто отнимет лишний бутерброд, а потом не будет трепаться и злорадствовать где ни попадя о том, как комично я выгляжу, когда делаю какие-то упражнения! В моем окружении таких нет. Но ты…
Я тоскливо посмотрела на мальчишку и осеклась. «Что на меня нашло? Эх, накипело. Однако же, бедный мальчуган после моей речи смотрел как-то
— Ох, Сережка, прости! У тебя сейчас и своих проблем выше крыши, а тут еще большая тетенька лезет с непонятными речами! Не бери в голову! Пошли лучше я ответу тебя на кухню и велю накормить. А то не дело это, детям голодать. Помоги лучше мне встать. — И протянула к нему руки.
Он тут же подскочил и по мере сил, не с первого раза, но помог мне подняться.
В этот момент из-за поворота появилась девочка примерно сережкиного возраста с нянечкой. А вернее не просто девочка, а моя сводная сестра Марья. Ее положение в нашей семье было шатким и мало понятным. Дело в том, что отец ее прижил где-то на стороне, то ли от селянки, то ли наоборот, от дворянки. В общем, в какой-то момент он просто привез новорожденную девочку домой и сказал, что это его дочь. Что там было! Конечно, для матери это был удар, однако не на столько сильный, как вы могли бы подумать соотнося с современными реалиями или даже с реалиями девятнадцатого века нашего мира.
Дело в том, что здесь уже более двухсот лет формировалось магическое общество. Со своими особенностями. А так как магически одаренных людей изначально было мало, то и дети от них имели большую ценность ибо, как выяснилось, магия распространялась только по крови. И, в принципе, не имело значения зачат ребенок от магически одаренной женщины или нет. Однако, от магичек одаренные дети, рождались стопроцентно, а от обычных бывало всякое. А потому в обществе не то чтобы приветствовали связи на стороне и рождение одаренных детей, а скорее не осуждали и таких детей принимали вполне благосклонно, чего нельзя было сказать об их матерях. Как-то так…
На востоке с этим было еще проще. Там были гаремы и институт многоженства. И это настораживало весь остальной мир, которому хорошо был известен воинственный настрой этой части земного шара, и их явное магическое усиление всех будоражило и заставляло гораздо проще смотреть на появление у магов детей на стороне. Более того, чем дальше, тем больше это приветствовалось. И, если уж у тебя родился такой ребенок, то по негласному закону ты должен был его принять и дать должное образование.
Но, как вы понимаете, это не дает никакой гарантии, что его будут любить и относиться так, как к своим собственным детям. Это, конечно, касается официальных жен, а если кого-то не любит хозяйка, то сами понимаете. Мужчинам-то детьми заниматься некогда. Вот и у Марьи была та же ситуации. Ее кормили, поили, ей выделили няню и гувернантку, но на этом все. Она была маленьким изгоем и в принявшей ее семье, и среди простых людей. Даже в церковь она ездила отдельно и старалась не попадать никому из домашних на глаза. А уж за общий стол матушка ее принципиально не пускала. Для меня это было дико, но пока я и сама была, можно сказать, на птичьих правах, поэтому просто изучала, что происходит вокруг, и не вмешивалась.
Именно поэтому Марья меня не любила, да что там, она меня люто ненавидела со всем пылом своей детской недолюбленной души. Ведь меня даже такую, с проблемами с головой, расплывшуюся от постоянного жевания, все любили, или демонстрировали это, заботились и желали угодить, а ей доставалось лишь пренебрежение и явное равнодушие.
Сама Евдокия хорошо помнила, как Марья несколько раз приходила к ней и, в порыве очередной полученной обиды, говорила, какая она противная, толстая и злая. Да-да, именно злая, потому что Евдокии, как и всем, тоже было все равно, что происходит с маленькой девочкой, пусть даже и из-за болезни.