Корпус крылатой гвардии
Шрифт:
Ведущий второй нашей четверки Герой Советского Союза гвардии капитан А. И. Попов, отбивая атаку на своего ведомого, с дистанции 50—70 м меткой очередью сбил второго ФВ-190. Гвардии лейтенант Т. А. Бычков сбил третьего.
Потеряв три самолета, вражеские истребители вышли из боя.
В это же время в другом районе восьмерка Як-3 66-го гвардейского иап под командованием гвардии майора А. В. Кривушина прикрывала действия штурмовиков и бомбардировщиков. В процессе барражирования ведущий второго звена гвардии капитан П. С. Луговцев заметил восьмерку ФВ-190, которая вывалилась из облачности. Луговцев доложил об этом майору Кривушину и атаковал
Пара гвардии старшего лейтенанта Н. Г. Сопелова вела бой с четверкой, которая кружилась в вираже. В первой же атаке Сопелов зашел в хвост замыкающему «фокке-вульфу» и поджег его.
Так группа гвардии майора Кривушина уничтожила [230] три самолета противника, не допустив их к наносившим в это время удар штурмовикам.
Однако неверно было бы думать, что теперь нашим летчикам воевать стало легко, поскольку они завоевали господство в воздухе. Нет, боевые успехи по-прежнему добывались в ожесточенных воздушных боях с потерями летчиков и самолетов. Вот характерный пример.
15 августа 1944 г. шестерка «яков» 64-го гвардейского истребительного авиаполка под командованием Героя Советского Союза гвардии майора П. И. Муравьева по вызову с КП корпуса вылетела для прикрытия боевых порядков войск. В районе прикрытия шестерка встретила большую группу ФВ-190. Считать их было некогда. Позже с земли передали, что «фокке-вульфов» было тридцать два. Муравьев, как всегда, не брал в расчет соотношение сил, а занимал удобное положение для первой атаки и вел своих товарищей в бой. И на этот раз он подал команду «В атаку!» и первым решительно ринулся на врага. Завязался тяжелый, неравный бой.
После первой атаки гвардии лейтенант А. Н. Чаленко увидел пару ФВ-190, которая скрытно заходила в хвост самолету ведущего группы. Резко развернув свой самолет, он пошел в лоб на фашистов, отсекая их от командира. Но и в хвост истребителю Чаленко пристроилась пара «фокке-вульфов». Эту атаку отбил ведомый Чаленко гвардии лейтенант И. Е. Лапин. Чаленко продолжал сближаться с врагом. Расстояние сокращалось молниеносно. Еще мгновение — и машины столкнутся. Но нервы у гитлеровца не выдержали, и он первым отвернул в сторону. Спустя несколько секунд Чаленко обнаружил, что он отсечен от своей группы: более десяти ФВ-190 зажали его в тесное кольцо и, методически атакуя, пытались уничтожить.
Оценив обстановку, советский летчик понял, что в создавшемся положении нужно драться до конца. Бой принял стремительный характер. Вот в прицеле ФВ-190. Чаленко неистово нажал на гашетки. Свинцовые трассы прошили черный силуэт. «Фокке-вульф» перевернулся на брюхо и беспорядочно пошел к земле.
В стороне пятерка «яков» под командованием Муравьева вела яростный бой с многочисленной группой самолетов врага. Беспрерывно атакуя, наши летчики вынуждали фашистов отойти за линию фронта. [231]
Чаленко, оставаясь один во вражеской стае, отбивал атаки и в удобный момент сам нападал на противника. Вот еще одна удачная атака — и второй стервятник закоптил густым черным дымом. Казалось, советский истребитель заговорен, но вот длинная пушечная очередь прошила фюзеляж, «як» затрясло.
Чаленко резко взял ручку управления на себя, затем так же резко отдал, но самолет на эти действия
Попытки летчика отцепиться были тщетны. Силы начали оставлять его. Таяли последние надежды на спасение. Надвигалось самое страшное: забытье, беспамятство. Но жажда жизни оказалась сильнее. Напрягая последние усилия, пилот оттолкнулся ногами от фюзеляжа и оторвался от падающего самолета.
Наблюдавшие с земли видели, как, с каждой секундой увеличиваясь в размерах, стремительно падали два огненных факела: большой и маленький, самолет и человек. Чаленко горел, но сознание не покидало его. Мелькнула мысль: «Надо затянуть прыжок. Сбить пламя. Оторваться от «фоккеров». Тело нестерпимо жгло. Шла борьба между разумом и инстинктом самосохранения. «Дерни за кольцо!» — кричала каждая клетка. «Нет! — подсказывал разум. — Ты сгоришь! Затягивай прыжок!» Рука замерла на кольце, повинуясь воле. Победил здравый смысл. Затяжной прыжок помог сбить пламя, и летчик наконец с силой дернул кольцо.
Последовал рывок, затем хлопок, и вот над головой закачался белый купол парашюта. От сердца отлегло.
Однако благополучие было недолгим: летчик заметил, что ветром его относит на противоположный берег реки, разделявшей наши и вражеские траншеи. Не успел Чаленко [232] сообразить, что можно предпринять, как немцы с земли открыли по нему огонь из всех видов стрелкового оружия. Пули изрешетили купол парашюта, перебили несколько строп, парашют перекосился. Еще несколько попаданий — и оставшиеся стропы не выдержат тяжести, оборвутся.
До земли остались считанные метры. Последовал сильный удар, и тупая боль пронзила тело. Земля! «Жив!» — подумал Чаленко, но радоваться не пришлось — кругом были враги. «К своим! Любой ценой к своим! Тут недалеко. Переплыть только реку!» Чудом уцелевший пистолет был теперь его единственным другом и спасителем. События разворачивались с молниеносной быстротой. Отстегнув лямки парашюта, пилот огляделся и рванулся к ближайшему кустарнику, где можно было скрыться. Обожженное тело горело, но летчик не замечал боли. «Добраться до своих, добежать до спасительного кустарника!» — думал Чаленко. И он добежал, но в тот же миг три немецких штыка преградили ему дорогу. «Хальт!» — закричали гитлеровцы.
Быстро выбросив вперед руку с зажатым в ней пистолетом, летчик в упор выстрелил в лицо первому солдату, а в следующее мгновение прыгнул в сторону и бросился к реке.
Фашисты, не ожидавшие таких решительных действий летчика, наклонились над сраженным фрицем, а Чаленко тем временем успел скрыться.
С нашего берега бойцы все время следили за его действиями и, чтобы помочь ему, открыли отсекающий огонь. Пули свистели над головой, Чаленко пригибался почти до самой земли. Ожоги на коже, обдираемые жесткой [233] картофельной ботвой, причиняли нестерпимую боль, но пилот мужественно переносил муки.