Корректор. Книга первая: Ничьи котята

Лотош Евгений

Несмотря на некоторый опыт, он никогда не считал себя морским волком и, в общем-то, всегда оставался равнодушным и к морю, и к тому, что по нему плавает. Умение десантироваться с аквалангом являлось обязательным для всех бойцов спецназа, и эту науку он помнил хорошо. Остальное же его волновало мало, благо к месту выброски его всегда возили флотские, которых и солдатами-то считать можно лишь с большой натяжкой. Но сейчас он осматривал судно, стараясь запомнить все детали окружения. Если его и в самом деле придется оборонять от нападающих, то от любой мелочи могут зависеть человеческие жизни.

Второй корпус катамарана едва просматривался за надстройками. Палубу захламляли

бухты троса и какие-то тюки. Вдоль борта на талях висели зачехленные шлюпки и какая-то странная покрытая брезентом цилиндрическая конструкция. Экипажа не наблюдалось, но из открытого люка, куда уходили тросы подъемного крана, доносились приглушенные лязгающие звуки и невнятные голоса. Похоже, там что-то разгружали. Над палубой носились чайки и серебрянки – вероятно, ожидали подачек, в процессе ожидания не упуская случая нагадить на палубу. Чтобы опробовать свой, как его обозвал Дзинтон, полуэффектор, Саматта толчком шокера сбил одну из чаек легким направленным ударом, и птица, выправившись у самого пирса и возмущенно ругаясь, улетела куда-то за пакгаузы. Вероятно, жаловаться товаркам на внезапные порывы нахального ветра. Бывши капитан усмехнулся. Определенно, подаренная Дзинтоном способность бить на расстоянии усилием воли – крайне полезная штука. Пусть и не полноценный эффектор, как у детей, но все-таки кое-что. Если правильно попасть по корпусу или в челюсть, то долгая отключка противнику гарантируется. Не убить бы только кого ненароком – как-то не слишком хочется узнавать, что в толковании Демиурга означает "мне будет неприятно". Так что для начала нужно как следует освоить эту способность…

По металлу застучали каблуки, и из надстройки вынырнул сухощавый мужчина. Пока он стремительно шагал по палубе, Саматта успел как следует его разглядеть. Лет шестьдесят с заметным хвостиком, о чем свидетельствовали седые волосы и изборожденное морщинами лицо, ничуть не лежали грузом на его плечах. Длинные ноги быстро несли сухощавое тело спортсмена. Майка открывала его руки и плечи, на которых перекатывались вполне неплохие мускулы, а на шее и облепляемой тонкой материей животе не замечалось ни грамма лишнего жира. Определенно, дядька следил за своей физической формой не хуже некоторых спортсменов.

– Ты искал меня, господин? – спросил мужчина, подойдя вплотную и с интересом рассматривая Саматту. – Я – профессор Бун Юбэда, начальник нашего плавучего бардака.

– Я Саматта Касарий, – автоматически представился Саматта. – Рад знакомству, прошу благосклонности.

Он постарался ничем не выдать своей растерянности. По его представлениям профессор, заведующий кафедрой средневековой истории в Оканакском университете, должен выглядеть куда как представительнее. И уж точно ему незачем заниматься загрузкой судна в качестве простого грузчика, о чем недвусмысленно свидетельствовали грязные полосы и пятна на майке, шортах и мускулистых бедрах.

– Радость взаимна, благосклонность пожалована, молодой господин Саматта. Постой… не о тебе ли писал господин Дзинтон?

– Господин Дзинтон порекомендовал мне обратиться к тебе, господин Бун, чтобы предоставить на время данной экспедиции услуги инструктора-аквалангиста. Да, вероятно, он писал именно обо мне.

– Замечательно! – воскликнул профессор, кланяясь куда ниже, чем требовал этикет. – Просто замечательно! Наш прежний инструктор заболел – представляешь, он умудрился простыть по летней жаре! – а у меня на руках пятеро стажеров, которые раньше акваланга в глаза не видели. Я уже начал отчаиваться.

– Простыл? – подозрительно спросил Саматта. Интересно, а не приложил ли к этому руку, или что у него там, некий знакомый ему Демиург? – Печально слышать, господин.

– Да-да, – отмахнулся профессор. – Честно говоря, он мне совсем не нравится, но контракт с ним подписан на год, а формальных оснований для расторжения нет. В этот раз у нас совсем короткая вылазка, всего на шесть-семь дней, максимум на неделю: судно опробуется после ремонта – в прошлом году рулевой умудрился посадить один корпус на скалу и основательно пропороть ему брюхо. Заодно проводим предварительную разведку площадки и присматриваемся к студентам-практикантам. Так что, я надеюсь, мы не слишком нарушим твои планы на будущее. Однако могу я осведомиться о твоем опыте?

– Я капитан войск специального назначения. Бывший, – уточнил Саматта. – Хорошо знаком с армейскими моделями аквалангов серий "АГГ" и "Скат". В теории довольно неплохо разбираюсь в гражданских моделях – "Окунь", "ТБР" десятой и двадцатой серий и тому подобных, хотя на практике с ними не работал. Подводный опыт – около полутора сотен часов на глубинах до пятнадцати саженей.

– Превосходно! – расцвел профессор. – У нас как раз пятнадцатые "Скаты". Наш меценат, похоже, имеет неплохие связи с военным ведомством, так что армейского оборудования у нас хватает, пусть и не самого нового. Прости, ты сказал "бывший капитан"?

– Да. Уволен за излишнюю самостоятельность. – Вдаваться в детали Саматте не хотелось, и он понадеялся, что профессор не станет требовать подробностей.

– Самостоятельность – это правильно, – улыбнулся Бун, и вокруг его глаз расцвели лучики морщинок. – Качество любого хорошего ученого. Скажи, господин Саматта, а как здоровье господина Дзинтона? Мы, к несчастью, с ним знакомы лишь заочно, по переписке, и я когда я узнал, что он живет в Масарии, то решил, что он выйдет с нами в экспедицию. Университет компенсировал бы ему все расходы – знаешь, он иногда подкидывает такие нетривиальные рассуждения, что поневоле начинаешь смотреть на проблему в ином свете. Взять ту же площадку, куда мы направляемся… Ох, я тебе совсем голову заморочил, господин Саматта. Прости стариковскую болтливость – молодежь вечно торопится, и стоит только заполучить юношу, который не может от тебя сбежать, как остановиться уже невозможно.

– Я люблю слушать. Вот только юношей меня уже давно не называли, – улыбнулся Саматта. Профессор потихоньку начинал ему нравиться. Он совершенно не соответствовал образу надутого толстого сухаря, каким, по представлению бывшего капитана, должен являться известный ученый.

– Ой, да для такого ископаемого, как я, все, кто моложе пятидесяти, юноши, – рассмеялся профессор. – Если ты гадаешь о моем возрасте, не ломай зря голову. Мне восемьдесят два года, и меня уже лет пятнадцать порываются сместить с должности заведующего кафедрой. Правда, пока безуспешно.

– Восемьдесят два?! – Саматта, на сей раз не скрываясь, придирчиво осмотрел его с головы до ног. – Ни за что бы не поверил. Если не считать седины, многие и в тридцать выглядят много хуже.

– Зарядка и пять километров трусцой, по возможности каждый день, плюс правильный режим дня, плюс правильное питание, – подмигнул Бун. – Следуй рецепту, юноша, и в моем возрасте будешь выглядеть не хуже. Но хватит обо мне, у нас есть темы поважнее. Итак, ты зачислен в состав экспедиции по временному контракту. Бумаги оформим, когда выйдем в море – сейчас надо срочно заканчивать погрузку, у нас и так из-за задержек пеней набежало порядочно. До семи вечера нужно отчалить, иначе нам засчитают еще один полный день стоянки. Только имей в виду – ты принимаешь участие в общих работах, как все.