Корректор. Книга третья: Равные звездам
Шрифт:
– Ну уж нет! Раз я лысый… – Палек снова осекся. – Они выбрались из города на шоссе. Мати говорит – со слов этой Ольги – что через пять минут прибудут.
– Тарона с ними?
– Нет, конечно. Она еще в городе сделала ручкой. Сейчас, наверное, на полдороге в аэропорт, когти рвать побыстрее, пока местные Глазки не прочухали, что к чему.
– И правильно делает. Так, девочки, я зову официанта рассчитываться. Засовывайте в рот с тарелок все, что успеете, и входите в роли женушек.
– Да, господин муж! – высоким голосом пропищал Палек. – Слушаюсь и повинуюсь!
– Лика, заткнись, будь другом, – попросил Дентор. –
Он постучал ложечкой по бокалу, и через полминуты к ним подбежал официант. Полицейский, приняв важный вид и поправив на носу темные очки, отсчитал ему четыре тысячи вербов и добавил сверху еще одну бумажку в две сотни. Официант низко закланялся, и Дентор, не обращая на него больше внимания, выбрался из-за стола и степенно зашагал в сторону автомобильной стоянки. "Жены", целомудренно затянув лицевые тесемки кубал поплотнее, засеменили вслед за ним.
– В первой машине Ольга и Яна, во второй Мати, – тихо сообщил Палек, поравнявшись с Дентором.
– Я сажусь в первую, вы во вторую, – так же тихо откликнулся полицейский. – Потом разберемся, кто где разместится в штатном режиме.
– Ты Ольгу уже видел! – запротестовал Палек. – Я тоже хочу посмотреть, как далеко у нее клыки выступают!
– Насмотришься еще… – тихо рыкнул Дентор. – Вон те два джипа, что заруливают – они?
– Номера совпадают. Ну, дядя Дор, я тебе еще припомню…
– Обязательно припомнишь. А сейчас прыгайте в вторую машину поживее.
Саматта оказался немногословен.
– Как дела? – осведомился он, срываясь с места вслед за ведущей машиной и выруливая на дорогу, стремящуюся вдаль по гладкой, как стол, залитой закатным светом степи. – Нигде не прокололись?
– Я не заметил, – откликнулся Палек, распуская завязки на лице. – Ох, ну и достало же меня ваше дурацкое платье! Как несчастные местные дамочки умудряются в таких все время ходить? Даже в ресторане толком не пожрать! Мати, представляешь, чтобы кусок в рот засунуть, приходится этак пальчиком деликатно завязочки оттягивать и ладошкой прикрываться, чтобы никакой сторонний мужик случайно твой носик или губки не рассмотрел!
– Твой шнобель им рассматривать совершенно не обязательно, – Саматта казался каким-то отстраненным и задумчивым. – Ну ладно, последнее осталось – оружие. Будь другом, передай Яне, чтобы они нам в хвост перестроились. Через пять верст, судя по карте, поворот с шоссе – отправимся к нашему контакту. Если я в местных указателях не запутаюсь, конечно.
– Там-то нас и захомутают, – жизнерадостно заявил Палек после того, как на несколько секунд углубился в себя, шевеля губами, а передняя машина притормозила и позволила Саматте себя обогнать. – Глаза Ужасного Кошколюба незримо следят за нами издалека, а то, что нам из города выбраться позволили, так просто чтобы побольше улик набрать.
– Лика! – Канса пихнула его в бок. – По башке дам! Напророчествуешь еще!
– А как же? – Палек приосанился, насколько позволило сиденье. – Знай же, что в лице твоего мужа ты приобрела знатного пророка и ясновидца, осиянного благодатью богов. Каси, да не бойся ты так. Все, выбрались. Самое трудное позади. Осталось только до Кары добраться и вытащить ее из грязных лап маяковых бандюков.
– Ох, Лика! – Канса переплела с ним пальцы. – Мне бы твой оптимизм! А все-таки жаль, что мы дворец не посмотрели…
Получение оружия прошло на удивление обыденно
Ехали молча. Саматта углубился в свои мысли и сосредоточенно смотрел перед собой на дорогу. Канса какое-то время смотрела на проносящийся мимо однообразный пейзаж, нарушаемый только через каждый десяток верст попадающимися городками, затем смежила веки и скоро мерно засопела. Палек задумчиво посмотрел на нее, потом в окно, потом опять на Кансу.
– А ведь идея… – пробормотал он.
– Что? – не понял Саматта, взглянув на него в зеркало заднего вида.
– Ничего, я о своем. Мати, там впереди дороги поровнее не намечается? Трясет что-то.
– Там, впереди, намечается дорога побугристее, – усмехнулся бывший капитан. – Сейчас мы движемся по тому, что в местных краях считается хорошим шоссе – если верить карте, разумеется. Отъедем от Грашграда еще на сотню верст – куда хуже станет.
– Вот эта двухполосная зубодробилка – хорошее шоссе? – поразился Палек. – Жуть. Боюсь даже думать, что здесь считается плохой дорогой. Ты веди, веди, не отвлекайся. А я пока поработаю.
Он залез себе под подол кубалы и какое-то время копался там, пытаясь вытащить мольберт из скрытой под платьем сумки. Справившись с задачей, он пристроил его на колени и задумался. Он уже видел сюжет картины: летящая по голой степи карета, в которой спит измученная долгой дорогой принцесса. Разумеется, в таком положении даже при включенном режиме компенсации тряски и черновой набросок сделать толком не получится. Но, по крайней мере, общие контуры очертить можно. А вечерами, останавливаясь на ночлег, можно поработать над ней как следует. А если они все-таки не станут останавливаться на ночлег, то закончит после возвращения домой, чтобы добавить ее к своему списку из полутора сотен картин, которые еще никогда не видели свет и, вероятно, никогда не увидят. Если бы он мог быть уверен, что его работы ценят из-за их содержания, а не из-за ненавязчиво в свое время устроенной Дзинтоном рекламы… Нет, незачем. Возможно, потом. Каси он их покажет, если она захочет, но и все.
Еще несколько секунд Палек смотрел на умиротворенное лицо жены, потом поднял стило, и его кончик запорхал в воздухе, оставляя за собой слабо светящиеся в сгущающихся сумерках следы. Пока – полутона серого. А над финальной цветовой гаммой он подумает на досуге…
В мотель они зарулили, когда часы уже показывали десятый час. Остановившись возле конторы управляющего, они минут пятнадцать дожидались, когда Ольга договорится о номерах и расплатится. Подчиняясь ее указаниям, они подъехали к стоящему на отшибе корпусу, перед которым почти не было чужих машин и припарковались у его южного окончания.