Корректор. Книга вторая: Птенцы соловьиного гнезда
Шрифт:
И тут неожиданно для нее арию подхватил сильный мужской баритон:
– Но здесь вокруг лишь знойная пустыня,Где жажда губит злее, чем вражда,И если рабства мы покой отринем,В безводье можно сгинуть навсегда!Яна сумела удержаться и не сбить мелодию. Мельком бросив взгляд через плечо, она увидела высокого мужчину с выбеленными волосами и крупными, словно рублеными чертами лица, одетого в клетчатую рубаху и затасканные синие брюки. Это еще кто? Впрочем… почему бы и нет?
– НоЯна взяла последние такты и дала звукам угаснуть в тишине зала. Потом напоследок нежно коснулась клавиш и отключила синтезатор. Поднявшись с табурета, она повернулась и поклонилась мужчине:
– Меня зовут Яна, господин. Рада знакомству, прошу благосклонности.
– Пожалована… – отмахнулся тот, откровенно разглядывая девушку. – Без формальностей. Ты откуда такая голосистая взялась, Яна? Что-то я тебя раньше в театре не видел.
Яна потянулась и осторожно коснулась его эмоций. Интерес, недоумение, легкое сексуальное возбуждение – от нее он завелся, что ли? – похоже, он искренен.
– Я в хоре пою, – пояснила она. – Задержалась после спевки, ну и решила… попробовать акустику. Приношу свои извинения, господин, я не хотела никого тревожить. Я уже ухожу.
– Ах, в хоре… – протянул мужчина, что-то прикидывая. – Тогда понятно. Я-то думал, ты актриса. Яна, Яна, Яна… А по фамилии?
– Яна Мураций, – снова поклонилась девушка. – Приношу свои нижайшие извинения, но могу ли я узнать твое имя, господин?
– Вот здорово! – весело рассмеялся мужчина. – Ну наконец-то в нашем борделе на колесах нашлась девушка, которая не знает меня в лицо! Прости, как-то не подумал. Я Таносий Касю, солист.
– Таносий… – повторила Яна – и осеклась. – Таносий Касю? Ух ты… Чрезвычайно польщена знакомством, господин.
– Я же сказал – без формальностей. Терпеть не могу вежливый тон. Прямо стариком себя чувствую. Расслабься, Яна, я не кусаюсь. Только, сдается мне, нет у тебя разрешения пользоваться этим оборудованием. Ты поаккуратнее, а то застукает сторож – вони не оберешься. Почему зал вообще не закрыт?
– Не знаю, гос… Таносий. Мы занимались в малом камерном зале, как обычно, а потом я вернулась за забытой курткой. Зал стоял почему-то открытым, ну и я… – Она потупилась.
– Искреннее раскаяние можешь не изображать, все равно не поверю, – сообщил певец. – Да ладно, не сдам я тебя. Как можно обижать девушку с таким голосом… и такой фигуркой… и таким прелестным личиком…
– Спасибо за высокий комплимент, Таносий, – улыбнулась Яна. – Нет, конечно, я не раскаиваюсь. Жаль только, больше сюда не попасть.
– Почему? – удивился мужчина.
– Я однажды пыталась попроситься, – пояснила девушка. – Но господин Коораса на меня даже руками замахал. Он наш руководитель хора, – поспешно добавила она.
– Да знаю я его! – хмыкнул солист. – Зануда, каких поискать. Не он здесь главный, не за ним последнее слово. Знаешь, я мог бы поспособствовать твоей проблеме. У меня в этом заведении есть некоторый авторитет. Такой голос, как у тебя, надо развивать. Поставлен он у тебя неплохо – в музыкальной школе занималась, да? – но до профессионального умения еще далеко. Дыхание пока не очень, на высоких тонах слегка подрагиваешь… Надо тренироваться как следует.
Он подошел к ней вплотную.
– Да, Яна, этому можно поспособствовать. И не только этому. Я слышал, у нас намерены ставить "Смерть и любовь", и сейчас подбирают исполнителей. Я могу поговорить с режиссером, чтобы тебе дали на пробу роль второго плана. Скажем, роль Масасики. А там уже как себя покажешь… Я вообще много чем могу помочь начинающей актрисе вроде тебя.
Он дотронулся ладонью до ее щеки и заглянул в глаза. Девушка почувствовала на себе его теплое дыхание и почти физически почувствовала исходящие от него волны явно усилившегося сексуального возбуждения. Ну вот. А она-то ненадолго поверила, что он действительно заинтересовался ее вокальным талантом… Все мужики одинаковы – только и думают, как бы девицу в постель затащить.
Она деликатно отстранилась.
– Прости, господин Таносий, – с сожалением произнесла она, – но вообще-то я не профессиональная актриса. Я в университете на дневном отделении учусь, а в хоре пою, чтобы форму не терять. И даже на это времени не всегда хватает. Так что твоя помощь, без сомнения, крайне ценная, мне не пригодится.
– Вот как? – немного раздраженно произнес певец. – Ну, если так, то приношу извинения за непрошенную назойливость. Но, возможно, мы еще… э-э-э, позанимаемся вместе музыкой?
– Возможно, – Яна лукаво взглянула на него, потом вытянула руку и легко пробежалась ноготками по его груди. В конце концов, почему бы и нет? Дядька хоть и старый, но вполне симпатичный, так что пару-тройку раз и без взаимных претензий вполне можно. – Как-нибудь вечером мы еще обсудим этот вопрос… Таносий. У нас спевки трижды в неделю – в огнедень, златодень и небодень, заканчиваются обычно в полвосьмого. Заглядывай в гости. А сейчас извини меня, уже поздно. А мне еще домой добираться.
Она поклонилась, подобрала сумку и, на ходу натягивая куртку, ушла за кулисы. Солист с кривой улыбкой посмотрел ей вслед. Любая другая хористочка сходу бы растаяла как масло на огне. А эта еще и отбрыкивается! Впрочем, полностью не отшила, и то ладно. Но, похоже, она слишком много о себе думает. И ведь и красавицей-то назвать нельзя – плотненькая, скуластая, темноволосая, невысокая, на улице таких десять на дюжину, но как в себе уверена! За свои сорок два года он навидался самых разных женщин, и теперь за пару минут разговора безошибочно умел определять, на каком свидании очередная ищущая его покровительства девица позволит затащить себя в постель: на первом или втором. Но эта Яна… она действительно не ломалась, а отказалась на полном серьезе. В ней чувствовалась какая-то спокойная уверенность, основанная на внутренней силе, странная целеустремленность. Похоже, она точно знает, что ей нужно от жизни, и добиваться своего через постель не намерена.