Корректор. Книга вторая: Птенцы соловьиного гнезда
Шрифт:
– Правильно, – кивнул тот. – И еще много кто еще. Я – тот, кто спланировал и провел операцию по ликвидации Института. Тот, кто из всех жуликов, мошенников, обманщиков и крикунов среди репортеров желтой прессы выбрал именно тебя для освещения штурма. Тот, благодаря кому из рядового журналиста занюханного провинциального канала ты превратился в скандальную звезду национального масштаба.
– И ты можешь это доказать? – осторожно осведомился репортер.
– Ты мне и так веришь. Впрочем, можно и доказать…
Он поднял руку ладонью вверх, и в комнате зазвучал жесткий, не допускающий возражений голос:
"Вай Краамс? Бери резервную группу, две камеры
– Достаточно?
– Вполне, – кивнул Вай. Он решил не думать. Вообще не думать, только запоминать и реагировать на вопросы. Время осмысливать придет потом. – Я верю тебе, господин.
– Хорошо. Зачем ты пришел?
– Я хотел взять интервью. У тебя, у госпожи Карины и госпожи Яны. Хотел сделать репортаж.
– Понятно. Чего еще ждать от журналиста… – пробормотал Дзинтон. – Ну как же – сразу двое из Двадцати! Я надеюсь, господин, ты уже понял, что тебе оно не светит?
– Господин Дзинтон, – Вай наклонился вперед. – Ты просто не представляешь, от чего отказываешься. Суммы, которые тебе и твоим подопечным выплатят за такой репортаж, огромны. А еще и слава…
– Вай, ты же не дурак, – утомленно остановил его Дзинтон. – Ты слышал мои слова: я организовал ликвидацию Института. Вышел грандиозный скандал – и ты хоть раз встречал упоминание моего имени? Как думаешь, свидетельствует это о моем стремлении к славе? Что же до денег, то забудь сразу и навсегда: при необходимости я могу купить твой телеканал с потрохами. Он и сейчас принадлежит мне более чем наполовину. Забудь про интервью и репортажи. У всех моих подопечных есть свои цели в жизни, и дешевая популярность, уверяю тебя, среди них не значится.
– Значит, я зря сюда пришел, господин Дзинтон, – вздохнул репортер. – Могу я уйти?
– Разумеется. Или ты думаешь, что я сверну тебе шею и прикопаю в парке? Так это не мой стиль – понадобилась бы мне твоя жизнь, умер бы ты в тот момент, когда решил лететь в Масарию. Сейчас ты волен уйти и вернуться к своей жизни. Но предупреждаю тебя: любая попытка хоть как-то упомянуть в репортажах меня или моих воспитанников и подопечных очень плохо для тебя кончится. За нарушение Закона о тайне личности ты показательно пойдешь под суд, получишь тюремный срок и не доживешь до его конца. Понял?
Вай молча кивнул. Он ничуть не сомневался, что это не пустая угроза. Для человека, в сорок третьем за пару недель буквально уничтожившего тогдашнюю политическую элиту государства, вряд ли является проблемой ликвидировать надоедливую муху в лице репортера, пусть и знаменитого.
– Тогда я пойду, господин, – он поднялся. – Приношу нижайшие извинения за вторжение.
– Погоди, – остановил его Дзинтон. – Сядь.
Журналист послушно сел.
– Как я уже сказал, шесть лет назад я выбрал тебя. Кандидатов имелось много, но ты оказался наиболее подходящим. Знаешь, почему? Потому что ты, как ни странно, действительно профессионал. И обладаешь совершенно удивительной профессиональной порядочностью, которую умудрился сохранить даже за несколько лет в столице. Недавно в Оканаке Цукка скормила тебе информацию о практикующихся в научной среде обманах. Это была проверка. Ты не воспользовался жареными сведениями, чтобы сляпать сенсационный репортаж, хотя большинство твоих коллег этим не побрезговали бы. Самое удивительное, что ты действительно уважаешь заявление "не для публикации". Ты можешь публично унизить и растоптать в пыль человека, если у него хватит глупости связаться с тобой, но никогда не используешь сведения, которые он тебе сообщил конфиденциально. Поэтому ты вполне меня устраиваешь.
Дзинтон хлопнул ладонью по столу.
– Я запрещаю тебе делать брать интервью и делать репортажи. Однако я не стану связывать тебе руки. Ты можешь собирать информацию о девиантах и хранить ее – не используя. Я даже не стану стирать твои сегодняшние записи. И обещаю, настанет время, когда ты сможешь воспользоваться собранным материалом на всю катушку. Тебе придется ждать годы, возможно, десятилетия. Но однажды твой звездный час настанет, надо лишь запастись терпением. Устраивает?
– А у меня есть выбор? – Вай снова поднялся.
– Выбор есть всегда, – хмыкнул Дзинтон. – Другое дело, что не всегда находятся приемлемые альтернативы. Кстати, в ближайшее время у меня могут найтись для тебя и другие сюжеты. Не такие сенсационные, но вполне достойные… если, конечно, ты не возражаешь против грязных политических игр.
– Жду с нетерпением, – вздохнул Вай и тут же вздрогнул от приглушенного победного вопля, раздавшегося где-то в недрах отеля.
– Я выиграла! – заявила Яна, врываясь в столовую. – Лика сегодня додежуривает вместо меня! Ты уже уходишь, господин?
– Да, госпожа, – кивнул ей Вай. – До свидания.
Он поклонился Дзинтону, Яне и вошедшему вслед за ней кислому Палеку и вышел. Уже покинув двор отеля, он остановился и оглянулся. Юноша с девушкой, осененные цветением беспечной юности, плечом к плечу стояли в дверях старого отеля и глядели ему вслед. И внезапно он остро осознал, что ему самому уже под сорок, а жены и детей у него нет и, скорее всего, никогда не появится. Слишком много и слишком долго он копается в чужом грязном белье, чтобы завести свое собственное. Он кивнул им на прощание и быстро зашагал по дорожке.
Но почему он так и не осмелился спросить, что же за пугало такое – досье "Камигами"?
Тот же день. Крестоцин
Интересно, это совпадение, или что? То жили тихо-мирно, то в один и тот же день сначала на Мати сваливается княжья шпионка, а потом на Яну с Ликой – журналист. Раздумывая над этим, Карина сама не заметила, как дошагала до дома. За последние две недели она уже успела более-менее привыкнуть к своей квартире и ее расположению и теперь могла себе позволить идти автоматически, не обращая внимание на окружающую местность. Сегодняшняя тренировка в полицейском спортзале прошла без эксцессов, и приятная усталость охватывала тело, обещая скорое блаженство в кровати под теплым одеялом.
Лампочка перед дверью дома не горела – госпожа Докусинна то ли экономила на ее замене, а заодно и на электричестве, считая, что жильцы перебьются и светом недалекого уличного фонаря, то ли по своей рассеянности просто забыла ее поменять. Входная дверь, неожиданно распахнувшись, чуть не зашибла Карину. Из нее вышла неразборчивая в потемках фигура (через сканер Карина едва успела опознать в нем соседа со второго этажа, господина Вараусина) и, торопливо кивнув, торопливой походкой зашагала по улице. Озадаченно проводив соседа взглядом – куда он так торопится в поздний час? – Карина вошла на лестницу, поудобнее перехватила сумку с дзюбой и Парсом и начала подниматься по лестнице. На площадке второго этажа она остановилась. Дверь в квартиру Бикаты стояла приоткрытой, и из нее слышались голоса, а сверх того доносился отчетливый запах паленых овощей. Хмыкнув, девушка покачала головой и постучала в дверь.