Корсар
Шрифт:
– Опасаюсь я. Как бы герцог во все города людей своих не разослал. Мало того что я сбежал, узнав тайну, так ещё и гвардейца одного до смерти пришиб, когда на их засаду напоролся.
– О, это уже серьёзно! Тогда с корабля и носа не показывай.
Утром команда уселась в кружок у мачты; все поели кулеша, запив не привычным сытом, а итальянским вином.
Купцы отправились на торг с товарами, я же отсиживался в каюте.
Такое вынужденное безделье меня определённо не устраивало. А что оставалось делать в моей ситуации – в город-то не сунешься. Сомневаюсь,
Выйдя на палубу, я бросил на неё баранью шкуру и улёгся, подставив солнцу лицо и руки. Утреннее солнце на Адриатике пригревало ласково, лицо овевал приятный свежий ветерок с моря. Лёжа на спине, я разглядывал пикирующих за очередной рыбиной чаек. Под их гвалт и придремал.
Да вот – увлёкся, загорая, перебрал. Руки-то ещё ничего, а лицо обгорело. Голову стянула резкая боль, в ушах – шум, тошнота подступала, ну, точно – солнечный удар! Сейчас бы лёд на голову, да где его здесь взять? Ладно, перетерплю, а вот нос теперь облезать будет.
Купцы ходили на торг три дня подряд, но торговля всё никак не шла.
Мы сидели в каюте, потягивали вино. Ксандр сказал:
– Надо менять место, не идёт тут торговля, хоть ты тресни!
– Давайте в Грецию махнём – тут недалеко, через море.
Я засмеялся.
– Братья-славяне! Ну это уж точно – прямо как за семь вёрст киселя хлебать! В Греции ещё жарче, чем в Италии! Кто будет там покупать ваши шубы? Ни с чем вернёмся.
Кондрат поскрёб в затылке.
– Верно! Это я ляпнул не подумавши. Может, сам чего подскажешь?
– Севернее надо идти, скажем – во Францию. Там холоднее, снег бывает, может и купит кто товар. И ещё в Англию можно податься, через пролив от Франции. А ежели немного севернее взять, то там – Исландия.
– Ты гляди, как землю знает, никакого лоцмана не надо. Может и вправду, будет нам фортуна там благоволить, – изрёк Ксандр.
Посовещавшись, мы решили плыть вокруг побережья Италии, останавливаясь в крупных городах – всё равно же по пути.
Шкипер залил в танк свежей пресной воды, подкупил съестных припасов – как для долгого похода. Я же сбегал на небольшой продуктовый рыночек рядом с гаванью. Здесь торговали свежей рыбой, зеленью и сыром.
В Италии я пристрастился к сырам, по вкусу пришлась моцарелла, да и другие сыры неплохи. На Руси твёрдых сыров ещё не было.
Меня не разбудили даже шум и суета при отплытии судна. Так приятно расслабиться и выспаться в окружении своих соотечественников, с чувством защищённости. Во дворце у герцога Тосканского, особенно
Скоро мы будем проплывать мимо земель Королевства обеих Сицилий – владений испанских Габсбургов, а дальше на нашем пути – Испания, где сейчас правит Филипп Второй, Франция, в которой властвует молодой Генрих Третий. Возможно, Ксандр с Кондратом решатся здесь остановиться для торговли.
В Испании пылают костры инквизиции. Одержимый религиозным фанатизмом, Филипп лично участвовал в расправах с попавшими под подозрение лютеранами и реформистами, утверждая исключительность католицизма.
Преследовали протестантов и во Франции. В Италии, как и в остальной Европе, уже знали о произошедшей три года назад в Париже трагедии: августовской ночью, в день святого Варфоломея, католики устроили резню гугенотов-протестантов, вошедшую затем в историю под названием «варфоломеевской ночи». Тогда было убито тридцать тысяч мужчин, женщин, стариков и детей, вся вина которых состояла лишь в ином вероисповедании. А организовала резню властная «тигрица» Екатерина Медичи – мать Генриха Третьего, только что занявшего французский трон. Опять Медичи! Мрачная тень этого рода едва не накрыла и меня во Флоренции.
И после такого варварства некоторые европейцы ещё называют русских дикарями, которые ходят в шкурах. Да, многие Ивана Грозного называют тираном и деспотом, впрочем – заслуженно, если вспомнить о его походе с опричниками на Новгород. Но чем европейские монархи лучше, и почему к ним не приклеилось прозвище тирана?
Я лежал на рундуке, судно покачивало на волнах, а я философствовал. Однако же бренное тело требовало своего, и пришлось подниматься. Команда уже поела, но мне оставили в глиняной чашке гречневой каши с мясом.
Мимо проходил шкипер.
– Представляешь, Юрий, они у себя в Италии не знают, что такое гречка! Только и едят свою пасту да пьют вино, да ещё и разбавляют его водой, ровно самогон разводят. И сала нету.
Он отошёл, неодобрительно покачивая головой. Я же, поев, нежился на солнце. У нас уже поздняя осень – холодно, сыро, дороги непроезжие, а тут – солнце, тепло. Ночью температура не меньше десяти-двенадцати градусов, днём – за двадцать. Конечно, это только по ощущениям, градусников уличных еще не придумали.
Да, благодатная здесь земля. Не то что на Руси. Выходов к тёплым морям нет, всё, что южнее нынешнего Воронежа – уже не наша земля. А наша – глина, как в Хлынове, да серая и малоплодородная, навроде Вологды. Что там успеет вырасти, когда тепло – всего-то два месяца? На огородах репа, морковь да капуста, а на полях – только рожь да лён. Потому и пили россияне пиво да творёное вино, а не виноградные напитки. Вот и масло растительное в Италии – не русское льняное да конопляное, а оливковое. Скудновата землица русская.