Корсар
Шрифт:
Из головы у меня всё не выходил тот злобный оскал, что был изображён на ягуаровой морде. Может, именно из-за него всё и произошло. Может быть, это всё неспроста.
Глава 26
Провозились мы довольно долго, даже несмотря на то, что Йохан сегодня был единственным пациентом, а не как обычно это бывало. Когда всё закончилось, его перенесли на нижнюю палубу прямо в гамаке, а мы с Андре-Луи устало опустились на залитый кровью стол. Мы оба были вымотаны, сил и желания не было даже на то, чтоб разговаривать.
Тяжёлые мысли и плохое предчувствие меня так и не отпускали. И я догадывался, почему именно. Индейское, мать его, золото. Похоже, оно ещё никому не принесло счастья, ни испанцам, которые огнём и мечом проходили по индейским землям, ни флибустьерам, которые отбирали его у испанских купцов, ни команде «Дофина», которая должна была перевезти его в метрополию. И вероятнее всего, нам оно тоже не принесёт ничего хорошего. Вот только команде это вряд ли получится объяснить, даже на живых примерах. По-хорошему, надо бы от него как-то избавиться, и чем скорее, тем лучше.
Вот уж никогда не думал, что буду искать способы, как надёжно и безопасно избавиться от нескольких центнеров золота. Отчасти это было бы даже смешно, если бы не было так грустно и страшно. Да уж, не самая лучшая моя авантюра. Надо было верить своему предчувствию и не соглашаться вообще на эту работу, но лёгкие деньги поманили, и вот мы здесь, в полной заднице. Как всегда.
До Мартиники, слава Богу, было ещё несколько дней пути, так что небольшой запас времени у меня ещё оставался, хотя он и таял с каждой секундой.
В конце концов, после короткого отдыха я вышел на палубу, окидывая взглядом хмурые и сосредоточенные лица матросов. Каждый прекрасно понимал, что на месте Йохана мог бы оказаться любой из них. Хотя, на самом деле, было даже удивительно, что первое падение произошло только сейчас, я ожидал его гораздо раньше. На шхуне не приходилось так часто лазать наверх, в отличие от «Поцелуя Фортуны» с его прямыми парусами на фок-мачте, с которыми нужно было постоянно работать на высоте.
— Вижу парус! — пролетел над палубой звонкий голос вперёдсмотрящего.
Все моментально оживились, это был первый корабль за долгое время, показавшийся на горизонте, а это значило, что мы наконец выходим из этих пустынных вод. А вот враждебный он или дружелюбный — пока сказать было нельзя. Мы шли прямо к нему, наши курсы пересекались, так что встречи, если курс мы не изменим, не избежать.
— Сбавьте ход, господа, — приказал я.
С полным трюмом золота лучше не стоит нарываться на неприятности. Они, эти неприятности, скорее всего, найдут нас сами.
Мы зарифили несколько парусов, а я продолжил наблюдение за незнакомым кораблем через подзорную трубу. Ясно видно было только три мачты с прямыми парусами, корпус пока увидеть не получалось, как и каких-либо вымпелов, определяющих государственную принадлежность судна.
Я немного нервничал. Не факт, что мы сумеем оторваться от него в случае погони, с нашим-то перегрузом. Возможно, лучше будет попробовать вовсе уклониться от встречи. На том корабле нас тоже давно заметили, и, видимо, ждали, что мы предпримем.
— Мистер Келли, давайте-ка на три румба правее, — сказал я.
Самую малость изменить курс, повернуть и пройти у него за кормой. И разойтись, как в море корабли. Я внимательно наблюдал за каждым его манёвром, и как только «Поцелуй Фортуны» повернул, на грот-мачте незнакомца взвился белый флаг с лилиями. Французы. Можно немного выдохнуть. Самую малость выдохнуть, ведь с нашим грузом расслабляться нельзя ни на минуту.
— Поднимите флаг тоже, — приказал я.
— Наш? — спросил кто-то из матросов.
— Французский, дурья башка! — рявкнул я.
Вот было бы неловко поднять чёрный флаг в тот момент, когда мы, наоборот, хотим избежать встречи. А это я наконец сумел разглядеть незнакомый корабль во всей красе, и готов был спорить, что это не просто торговец или посыльный, это французский военный галеон, и кто знает, как бы он отреагировал на чёрный флаг.
Белый флаг с жёлтыми лилиями Бурбонов взвился на мачте. На галеоне тоже могли разглядеть нас во всей красе, и трудно было не узнать в нашей бригантине корсарское или пиратское судно. Патрулям и вспомогательным судам в этой части моря делать было нечего.
Я даже скрестил пальцы в отчаянной надежде, что галеон не заинтересуется нашим кораблём, мысленно приказывая ему просто уходить. Он и в самом деле не предпринимал никаких попыток выйти на перехват или просигналить нам какой-нибудь приказ, а просто шёл своей дорогой, будто величественный кит.
Только когда мы максимально сблизились, практически до пары кабельтовых, на галеоне бухнула пушка.
Я вздрогнул, ожидая свиста картечи или книппелей, разрывающих такелаж и разбивающих наш корпус в щепки и пыль, или даже плеска ядер, недолетевших или перелетевших из-за нерадивости или неудачи артиллеристов, но ничего из этого не произошло. Галеон просто приветствовал нас и французское знамя на нашей мачте.
— Дадим ответный салют? — крикнул мне Герард Ланге.
— Да, командуйте, — сказал я.
— Заряжайте, обезьяны безрукие! — рявкнул артиллерист.
Пара флибустьеров кинулась заряжать одно из бортовых орудий. Порох и пыж, ничего более, дать холостой залп, салютуя случайно встреченному соотечественнику. Я представил вдруг, как какой-нибудь болван заряжает вместо холостого залпа ядро или книппель и мы вместо приветствия атакуем этот галеон. А потом он топит нас ответным залпом из всех орудий. Вот будет умора.
Но вместо этого просто прогремел взрыв.
Бригантину тряхнуло, меня оглушило, я непонимающе схватился за планширь, диким взглядом озираясь по сторонам и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь плотную завесу дыма и пыли. В ушах, будто набитых ватой, звенело, до меня донёсся чей-то далёкий вопль. Время будто замедлилось и тут же побежало снова.
— А-а-а-а-а! — дикий, полный искренней боли стон заполнил всё пространство вокруг.
— Пушку разорвало! — прозвучал другой вопль.