Корсар
Шрифт:
По мнению американца, с земли место падения «боинга» смотрелось еще ужаснее, чем с воздуха, — конечно, из-за пожара. Добравшись до линии оцепления, они стали ждать руководителя группы экспертов. Тот медленно ходил меж обломков, то и дело щелкая цифровым фотоаппаратом, а его напарник снимал все на камеру. Наконец он заметил важных гостей, что-то бросил человеку с камерой и направился к Муну и Гами. Опущенные уголки рта придавали его длинному лицу мрачный вид.
— Посол Мун? — прокричал он издалека.
— Да, я Чарльз Мун. А это министр иностранных дел Ливии Али Гами.
Они обменялись рукопожатием.
— Дэвид Джуисон.
Мун заметил: услышав имя эксперта, Гами чуть заметно поморщился.
— Что-нибудь выяснили? — начал разговор посол.
Джуисон быстро обернулся и снова посмотрел на Муна.
— Нас явно опередили.
— Что-что? — встрепенулся Гами.
Мун понимал: ситуация наверняка повлияет на отношения между Ливией и США, а также другими западными странами, даже после подписания Триполийских соглашений. Заявление Джуисона ставило Гами и правительство страны в сложное положение. Если имела место фальсификация следов катастрофы, тут и до обвинения в сокрытии улик рукой подать.
— По-видимому, на месте аварии побывали бедуины. Они оставили множество следов, кострища, обычный для кочевников мусор и даже труп верблюда Здешний специалист говорит, что верблюд, судя по зубам, был совсем старый — его пристрелили за ненадобностью. Часть обломков бедуины передвинули; часть, вероятно, забрали с собой. Останки пассажиров тоже забрали. Насколько мне известно, у мусульман принято хоронить в течение суток после смерти, и ливийский коллега подтверждает, что бедуины наверняка предали погибших земле. Не вижу повода сомневаться в его выводах, хотя для полной уверенности нужно подождать, пока прибудут специально обученные собаки.
— Что случилось с самолетом? У вас есть версии?
— Пока мы склоняемся к выводу, что во время полета произошло повреждение хвостовой части. Здесь ее нет, поэтому причин мы не знаем. Через пару минут вертолет отправится осмотреть предполагаемый маршрут «боинга». В результате этого повреждения могла произойти утечка гидравлической жидкости, а также отказ рулей направления и высоты. Без гидравлики могли также отказать закрылки, элероны, предкрылки и спойлеры. В этом случае управлять самолетом стало бы очень сложно, если вообще реально.
— Есть ли информация о том, почему случилось повреждение хвостовой секции? — спросил Гами.
— Пока нет, — отозвался Джуисон. — Сначала нужно ее найти.
— А если не найдете? — спросил Мун, расставляя хитрую ловушку: ему хотелось последить за реакцией Гами. Да, ливиец ему нравился, но работа есть работа.
— Тогда в официальном заключении будет указано «причина не установлена». Если, конечно, не обнаружим других следов.
— Чарльз, обещаю, мы найдем хвостовую секцию! — заверил Гами. — Причина трагедии будет установлена.
— Простите, господин министр, — вмешался Джуисон, — но такое обещание не всегда удается сдержать. Я восемнадцать лет занимаюсь расследованием авиакатастроф и повидал много разных случаев. Помните, как самолет взорвался в воздухе и его пришлось поднимать со дна у побережья Лонг-Айленда? Так вот, здесь все гораздо сложнее. Непонятно, что считать следами катастрофы, а что — делом рук ваших людей. — В ответ на протестующий жест Гами Джуисон поправился: — То есть бедуинов. Я имел в виду, что они ливийцы, значит, ваши люди.
— Бедуинам чужд институт гражданства. Они дети пустыни.
— В любом случае, здесь они все сильно запутали. Я даже не уверен, что, обнаружив хвост самолета, мы сумеем точно определить причину аварии.
Гами выдержал долгий взгляд эксперта.
— Господин посол и другие официальные лица заверили меня, что вы, мистер Джуисон, лучший эксперт в мире. Они убеждены: вы найдете разгадку. Не сомневаюсь, вы со всей ответственностью подходите к расследованию каждого инцидента, однако выражаю надежду, что вам ясна тяжесть сложившейся ситуации.
Джуисон переводил взгляд с Муна на Гами. Он понял: в этом деле политика значит ничуть не меньше криминалистики, и оттого выглядел еще печальнее, чем в начале разговора.
— Когда начинается конференция? — уточнил он.
— Через сорок восемь часов.
Эксперт обреченно покачал головой.
— Если отыщем хвост и если бедуины ничего с ним не сделали, я постараюсь подготовить к этому времени предварительный отчет.
Гами протянул ему руку.
— О большем мы и не просим.
На «Орегоне» объявили режим тишины и приняли все возможные меры предосторожности: даже нос корабля старались держать против ветра, чтобы волны не плескались о борт. На расстоянии тридцати миль корабль окружало кольцо специальных датчиков, которые в пассивном режиме поглощают сигналы радаров и по шифрованным каналам передают данные бортовому компьютеру. Они вычислят любое судно, поэтому включать антирадарную установку не требовалось. Приблизься кто-нибудь к «Орегону», навигационная система малым ходом отвела бы корабль в сторону — для этого припасли серебряно-цинковые аккумуляторы, при работе от которых судно движется почти неслышно. На корпусе и надстройке имелось противорадиолокационное покрытие, поэтому обнаружить «Орегон» можно было лишь визуально.
Пассивный гидролокатор кругового обзора под килем засечет любой подводный объект. Специальная система перехватывает электронные сигналы и радиопереговоры судов, самолетов и береговых станций. Кабрильо проектировал «Орегон» именно для операций, в которых нужно залечь и не высовываться или, как говаривал Марк Мерфи, «сидеть и бдеть». Невидимый корабль мог днями, а то и неделями скрываться под носом у противника и собирать данные о передислокации флота, записывать переговоры и выполнять другие задачи.