Корсары из Северного Ожерелья. Книга 2
Шрифт:
Первая попытка кражи произошла через небольшое оконце над входной дверью. Молодой человек просто стал ногой на ручку двери и, подтянувшись, влез в дом. Упав на пол, он минуту отдыхал. Сказывалось недоедание и нервное истощение, вогнавшее его в ступор. Убедившись, что его проникновение было незамечено, он на четвереньках подполз к кроссовкам и попытался снять их с тумбы. Но стальной прут, прошедший вскользь по предплечью отбросил его руку в сторону. Рапира стоял в проеме двери и рассматривал свою первую жертву. Лет восемнадцати, худощавый, слабый и бледный от страха, он не внушал никакого уважения к себе и казался неподходящим на роль уготованную учителем фехтования. Слишком слаб. Если его избить, он может просто умереть от побоев, а если его просто выгнать, то, скорее всего он пойдет к фанатикам, продавать себя в рабство, в обмен на кусок хлеба. Парень, все так же стоя на четырех конечностях, пополз к дверям, надеясь на милость хозяина дома, но жалость не входила в планы Рапиры. Укол в ребра перевернул беглеца на спину, а следующий короткий удар под колено, заставил его резко поджать ноги и сесть на пол. Шок от боли в ноге придал вору сил, резко встать и попытаться опять идти к дверям, но стальной прут настиг жертву, под второе колено, придав, потерявшему равновесие беглецу, ускорение и он влетел лицом в стену, рядом с дверным проемом. Рапира улыбался. Его тренерские навыки не подвели его. Жертва постепенно теряла самоконтроль. Обида, боль и унижение постепенно захватывали власть над разумом, заставив ослабевшее от голода и страха тело снова подняться на ноги и развернуться лицом к своей возможной смерти. Глаза юноши были пусты и не отражали ничего, ни страха, ни ненависти, ни жалости. Неудавшийся вор просто прыгнул вперед, выставив обе руки перед собой, с трудом выдавливая из легких воздух. Стальной прут ударил точно в центр груди, опрокидывая жертву и выбив из нее сознание. Он подходит, решил Рапира. Он сломлен и на данный момент чист, от всего чему его учила жизнь. Юноша действовал одними инстинктами, не осознавая, что и зачем он делает. А значит он чистая книга, в которую можно вложить знания и ту науку, которую ему готовил учитель.
Всю ночь юноша мучился в кошмарах, не приходя в сознание, а утром Рапира поставил в конце комнаты тарелку с пахнущим бульоном и положил кусок хлеба. Пленник не смог самостоятельно встать на ноги. Его тело было истощено, а помогать ему никто не собирался.
– Все еще хочешь жить?– Голос Рапиры звучал мелодично и вежливо.
Юноша не ответил, он все время переводил взгляд то на тарелку с едой, то на своего тюремщика, полностью владеющего его судьбой и жизнью. Голод заставил его вытянуть руки вперед, как будто он пытался дотянуться до еды через всю комнату, а в его глазах читался настоящий ужас, что это всего лишь издевка над жертвой и еду сейчас уберут.
– Есть хочешь? Тогда тебе придется встать на ноги.
Юноша неспешно повиновался. Держась за стену, он смог встать и не смея поднять взгляда, переступал с ноги на ногу.
Рапира выставил перед собой руку, держа стальной прут за самый его кончик.
– Берись за конец и иди к тарелке. Если сможешь не уронить его ниже моей кисти, тарелка твоя.
Парень повиновался и впился взглядом в красивое, еще носящее следы молодости лицо Рапиры. Он сделал первый шаг и чуть не упал.
– Ты можешь держаться за прут, но не роняй его. Сможешь удержать равновесие, выживешь, упадешь, и умрешь в страшных голодных муках.
Парень застыл с приоткрытым ртом. Он не понимал смысла происходящего и просто повиновался. Шаг, другой, его тело не чувствовало больше ничего кроме прута, который как бы помогая ему, тянул к дверям, где стояла тарелка. Это странное ощущение, когда кончики пальцев прилипли к стали, а вес тела перестал чувствоваться, сосредоточившись, на конце стального прута, доставляло ему удовольствие. Это чувство, вызванное бессмысленным действием, прокатывалось легкими волнами по всему телу, из ноги в ногу при каждом шаге. Уже стоя над тарелкой, он внимательно взглянул в глаза своему мучителю, они были довольны и немного улыбались, но ни грамма жалости или сочувствия он там не нашел.
– Присядь и не спеша ешь. Будешь моим пленником следующую неделю. Если окажешься мне полезным, буду тебя кормить и выпускать из дома.
Он вышел из комнаты, и уже закрывая двери, негромко проговорил: меня зовут Рапира.
Через сутки, в комнату к пленнику, добавился еще один неудавшийся вор. Через еще сутки, еще один. Когда их стало пятеро, Рапира открыл двери комнаты и провел всех в прихожую.
– Это мой дом. У вас есть куда идти?
Молодые люди переглянулись между собой и опустили глаза.
– Родственники есть на планете?
Молчание, было ему ответом.
– Куда пойдете, если я вас отпущу?
Рапира был изрядно вымотан, пока собирал этих несчастных. Первоначально он не собирался проявлять к ним жалости, но в данном случае он несколько переоценил свои силы, и решил сменить тактику, больше не устанавливая жесткого контроля над волей этих несчастных.
– Воровать. Или к фанатикам, там хотя бы кормят.
Ответивший был самым крепким и самым взрослым из пятерки. Он говорил спокойно и уверенно, прекрасно зная, что не ошибается насчет остальных.
– А почему сразу не пошли к ним?
Пять пар глаз смотрели то на Рапиру, то на двери за его спиной, то на стальной прут на его поясе. Никому не хотелось отвечать, и единственное, что сдерживало их, чтобы не броситься к двери, это суп, которым их кормил хозяин дома. Это была не благодарность ему, а всего лишь память о голоде и понимание, что именно здесь у них есть шанс быть сытыми и жить под крышей. Ответил Рапире самый младший, парень лет шестнадцати.
– Они всех убили. Всю семью и всех в доме. Я не пойду к ним.
Присутствующие с пониманием взглянули на него и еще четыре пары глаз, с маленькими огоньками надежды, обратились к Рапире.
– Я могу оставить вас у себя. На втором этаже четыре комнаты. Вы можете занимать их по двое. Но учтите, жить у меня, это стать моими учениками. Я учитель фехтования, и если вы согласны на эти условия, вам придется вместе со мной ходить на охоту, следить за домом, стирать вещи и выполнять все, что я от вас потребую. Времени на обдумывание я вам не дам. И так все яснее некуда. Идти на улицу, грабить и убивать, или быть убитым, и альтернатива, учиться у меня, работая в доме и добывая пропитание. Ну, что молчите?
Я остаюсь,– самый крепкий из них вскинул подбородок, выставив напоказ сжатые скулы.
– Я остаюсь, что?– Спросил Рапира.
– Я остаюсь, учитель.
– Тогда займись делом, продуктов у нас крайне мало, нужно сходить на охоту. На втором этаже найдешь заготовки для копий, закрепи на них наконечники.
– Меня зовут Энтони, Энтони Браун.
– Хорошо. А меня зовут Рапира и другого имени мне не нужно, пока эта планета вымирает от рук фанатиков. Иди Энтони, ужинать мы будем тем, что поймаем, нечего терять время.
– Я Станислав, Станис Маляковкий, учитель. Я тоже остаюсь.
Самый молодой из ребят сделал шаг вперед готовый следовать за Энтони но Рапира его остановил.
– Хорошо Станис, но тебе не нужно наверх. После вас осталась гора грязной посуды. Вода в резервном баке еще есть. Иди на кухню и вымой ее.
– А нам что делать?
Вопрос задал рыжий, невысокий, но крепкий парень. Он нагло смотрел в глаза Рапире, требуя к себе внимания.
– Что делать, что?
Рыжий смутился.