Кортес
Шрифт:
Когда единственный уцелевший корабль вошел в бухту Санта-Круса, маркиз вместе с командой плотников отправился спасать два судна с грузом продовольствия. Один пришлось затопить, а второй был отремонтирован ценой титанических усилий. С полными трюмами Кортес поспешил обратно в Калифорнию, где его войско умирало с голоду, не сумев найти источники снабжения в диком краю, населенном воинственными кочевниками. Изобилие после долгого воздержания нанесло последний удар желудкам солдат, очень многие из которых не пережили этого испытания. Кортесу пришло время задуматься о дальнейших действиях. Он исследовал под парусом бескрайний залив Санта-Круса, названный морем Кортеса, и обнаружил китов. По легенде, он окрестил новые земли Калифорнией по имени королевы Калафии, главного персонажа модного в то время рыцарского романа. [220] Но это название не фигурирует ни в одном документе, вышедшем из-под его пера, и сомнительно, чтобы он когда-либо его употреблял. Калифорния для христианина Кортеса всегда оставалась Землей
220
Речь идет о романе «Las sergas de Esplandi'an» Гарсии Ордоньеса де Монтальво (Garci Ordonez de Montalvo), вышедшем в 1510 году как весьма вольное продолжение «Amadis de Gaula». Название «Калифорния» распространилось очень быстро. Оно встречается уже у Гомары в 1552 году.
На горизонте показался парус корабля, огибавшего мыс: это Франсиско де Уллоа нарушил летаргический сон этого мира, утонувшего в одиночестве бескрайних просторов. Он доставил письмо от Хуаны, которая, уже год не получая вестей от мужа, волновалась и требовала супруга домой. Гонец передал также и послание от новоприбывшего вице-короля Антонио де Мендосы, вступившего в должность в Мехико 14 ноября 1535 года. Вице-король Новой Испании желал видеть маркиза дель Валле. Кортес должен был возвращаться. Он доверил Уллоа обустройство испанского поселения в Санта-Крусе, оставил двадцать лошадей, запасы продовольствия на год и обещал скоро вернуться.
На обратном пути корабль пришлось снимать с мели. Кортесу встретились два судна, которые только недавно были спущены на воду в верфях Тегуантепека и теперь шли ему на помощь. Маленькая флотилия добралась до Сантьяго-де-Колима, а в апреле 1536 года вошла в гавань Акапулько. 5 июня Кортес вернулся в Куэрнаваку. [221]
Южное море – это те же Лас-Гибуэрас. Тот же всплеск нерастраченной энергии, невероятное упорство в завоевании бесполезного, готовность пожертвовать состоянием ради погони за миражем. Как десять лет назад бежал в джунгли Гондураса губернатор Новой Испании, так теперь бежал маркиз дель Валле. За эти годы Кортес ничуть не изменился. Ему все так же было необходимо куда-то устремляться, гнаться за мечтой.
221
Об исследовании Калифорнии Кортесом см.: L'opez de Gomara. P. 276–280; D'iaz del Castillo. P. 539–544.
На тихоокеанском побережье он был вдали от Хуаны. Кортес не был создан для жизни с испанкой. Его жена, юная изнеженная аристократка, не испытывала к Мексике и мексиканцам ничего, кроме презрения. У супругов не было общих точек соприкосновения. Пока Кортес пропадал на верфях Тегуантепека, жители Куэрнаваки засыпали Аудиенцию жалобами на плохое обращение. Если поток петиций и можно объяснить интригами, то только отчасти. Главной виновницей была надменная, бездушная и жестокая маркиза.
Одной из немногих радостей, доставленных Кортесу этим союзом, был сын Мартин. Именно он был объявлен наследником майората по достижении им возраста трех лет. Право старшинства не было общим правилом в Кастилии. Для того чтобы передать свой удел старшему сыну, требовалось разрешение короля. Кортес получил это право в июле 1529 года вместе с маркграфством. Но только в январе 1535 года под пальмами Колимы он нотариально оформил передачу майората Мартину, чтобы тем самым обеспечить на будущее единство своих мексиканских владений.
Отправляясь в поход в неизвестность по волнам Южного моря, Кортес избрал самый удаленный в то время от Испании уголок мира. И не случайно. Он чувствовал себя тем увереннее, чем дальше находился от своей исторической родины Кастилии. Забираясь в труднодоступные и неизведанные места, он избегал любого преследования властей.
Однако одна мысль не давала ему покоя. Кортес не мог допустить, что чудовищный произвол его врага Нуньо де Гусмана в 1528–1529 годах не был санкционирован короной. Кровавая эпопея в западной Мексике была щедро вознаграждена. За пытки и убийство мичоаканского касика Кальсонцина, за спровоцированные жестокостью и несправедливостью восстания индейцев, за бесконечную череду злодеяний в западных землях, которые он предложил назвать Большой Испанией – la Mayor Espaca, Гусман получил в 1531 году от короля титул губернатора «Галисии Новой Испании», которая в дальнейшем станет Новой Галисией. Области, включившие в себя земли Халиско, Наярита и Синалоа, составляли часть доиспанской Месоамерики науа. Кортес считал, что имеет моральное право на них. Гусман и его прихвостень Чиринос не только захватили эти земли, но и установили на них огнем и мечом жестокие порядки, вызывавшие отвращение у главнокомандующего. Поскольку Аудиенция была глуха к стонам Тонамы и Наурита, Кортес решил сыграть роль верховного судьи и восстановить справедливость, хотя больше и не имел на это прав. Вместе с францисканцами он вознамерился повергнуть в прах Нуньо де Гусмана и начать борьбу с произволом государства.
Калифорнийские экспедиции Кортеса в значительной степени объяснялись стремлением остановить экспансию Гусмана в северном направлении. Неудача Луиса де Кастильи, отправленного в 1531 году с сотней солдат в Новую Галисию и постыдным образом захваченного в плен Гусманом, несколько
Можно бы предположить, что, оставив Мехико и отправившись исследовать Южное море, Кортес тем самым успокоил испанские власти. Но ничего подобного. Вторая Аудиенция старалась воткнуть еще больше палок в колеса морского предприятия конкистадора. Возник неприятный вопрос о носильщиках. Епископ Фуенлеаль запретил маркизу дель Валле использовать индейцев-носильщиков для доставки на морские верфи в Акапулько необходимых материалов. И это в стране, где три тысячи лет грузы переносились главным образом на спинах! У конкистадоров-добровольцев, отправлявшихся к Южному морю, под разными предлогами власти конфисковали имущество. Кортесу то и дело приходилось бороться за отмену решений, продиктованных патологической ненавистью к нему и его делу. И тут вмешался король. 1 марта 1535 года он адресовал Кортесу дополнение к капитуляциям от 1529 года; в одностороннем порядке он извещал об изменении контракта. [222] Король поднимал тарифы; в случае открытия новых земель налог на движимое имущество (rescate) повышался до 33,33 процента: пятая часть становилась третью! Что касается недвижимого имущества, то есть самих покоренных земель, то аппетиты короля выросли до 60 процентов. Частный бизнес конкистадоров постепенно заменялся государственной монополией. Кортес искал и не мог найти себе новое место на шахматной доске ненасытной колониальной власти.
222
Грамота Карла V, пожалованная Эрнану Кортесу (Мадрид, 1 марта 1535 года), приведена в Documentos cortesianos. V. IV. P. 142.
На берегу Тегуантепека, в бухте Акапулько и на пустынных просторах Калифорнии он забывал о несправедливости. Испания оставалась где-то там, далеко-далеко. А может, Кортес пытался убежать от самого себя. Его мечта рассеялась как дым. Он разочаровался в испанцах, которые грубели и мельчали душой слишком быстро. Что ни говори, но все социальные и политические отношения в Новой Испании были пронизаны глубоким презрением к коренному населению этой страны, и с этим ничего нельзя было поделать. Смешение рас выродилось в сексуальную эксплуатацию. У него у самого законной супругой стала испанка. Кортес уже вступал в противоречие с собственными убеждениями, и картины грядущего уже не виделись ему столь ясно, как прежде. Синие воды Тихого океана и розовый свет утренней зари уносили его вдаль от печальных мыслей и были последней радостью в его жизни.
Зависть вице-короля Мендосы (1536–1539)
После долгих колебаний Карл V решил преобразовать Новую Испанию Кортеса в вице-королевство и сосредоточить всю власть в руках одного человека, своего рода монарха по доверенности, отвечавшего за административное управление краем, принятие и исполнение законов, юстицию и поддержание порядка. Несмотря на престиж, щедрое вознаграждение и прочие материальные блага, эта должность никого не привлекала. Получив три отказа от благородных идальго, король предложил занять новый пост своему камердинеру Антонио де Мендосе, который скрепя сердце дал согласие, но укладывал вещи в дорогу целых два года. Тем не менее 14 ноября 1535 года вице-король прибыл в свою столицу. Власть не только сменила своего представителя, но изменился сам ее характер. На этот раз на мексиканскую землю перенеслась Старая Испания. Кортес в это время укрывался в Калифорнии.
Мендоса прибыл в Новую Испанию с точными указаниями, которые можно выразить в трех словах: покончить с Кортесом. Ему поручалось провести подсчет вассалов, оставив только официальные двадцать три тысячи; а главное, у Мендосы было право лишить Кортеса должности генерал-капитана, «если он сочтет это полезным». [223] Попутно он обязывался положить конец независимости францисканцев, верных союзников Кортеса. Король требовал отменить право убежища в монастырях, следить, чтобы ни одна обитель не была основана без его одобрения; папская почта должна вскрываться. Это стремление установить над Мексикой полный контроль прослеживалось уже при второй Аудиенции с отзывом в Кастилию епископа Зумарраги, который подобно Кортесу был вынужден оправдываться при дворе. В апреле 1533 года он был рукоположен в Вальядолиде епископом Мехико, но угодливая испанская церковь придумала тысячи препятствий, чтобы задержать его в Кастилии. В конце концов епископ прибыл в Мехико в октябре 1534 года, но был вынужден принять от императора отравленный дар: его титул «протектора индейцев» был заменен на неэквивалентное звание «апостолического инквизитора»! Мендоса получил соответствующее указание не оставлять номинальным это назначение и учредить в Мексике инквизицию. Францисканцы были загнаны в угол.
223
Грамота Карла V (Барселона, 17 апреля 1535 года). См.: Documentos cortesianos. V. IV. P. 145.