Кортик. Бронзовая птица. Выстрел (сборник)
Шрифт:
– Мелковата рыбешка, – согласился Коля. – Ничего, пообедаем, только пальчики оближем…
Глава 49
Генерал-квартирмейстер
Каша чудесно пахла дымом и вареной воблой, в чае плавали еловые иглы, капельки жира и яичная скорлупа.
Ели сделанными из бересты ложками, рассевшись вокруг костра. Вверху шумели сосны, встревоженно каркали вороны. Коля распрямил кусок проволоки, нанизал на него кусочки мяса и приготовил шашлык. Всем досталось по маленькому кусочку,
После обеда Коля сказал:
– Завтра мы с детским домом проведем военную игру «Взятие Перекопа». Сегодня потренируемся. Вон там будет штаб белых. – Он показал на рощицу, расположенную на правом берегу озера. – Задача: проникнуть в штаб белых и захватить их флаг. Врангелем назначается Шура Огуреев, а Генка Петров – начальником штаба.
– Почему мы будем белыми? – запротестовал Генка.
– Действительно, – сказал Шура. – Это несправедливо. К тому же у белых не было должности начальника штаба. Он назывался генерал-квартирмейстером.
– Хорошо, – согласился Коля, – значит, Генка будет генерал-квартирмейстером. А приказ выполняйте! Как только услышите сигнал трубы, игру кончить и всем собраться в лагере.
Шуру и Генку очень обидело это назначение, и, когда Перекоп был взят и штаб белых разгромлен, Врангель и его генерал-квартирмейстер исчезли.
Их долго искали, несколько раз трубили в горн, но они явились только к вечеру.
Впереди шел Шура. За ним с поникшей головой, охая и вздыхая, как будто его поколотили, плелся Генка.
– Зачем пришли? – сухо спросил Коля.
– Мы сдаемся, – объявил Шура.
– Почему вы не явились по сигналу?
Шура начал приготовленную заранее речь.
– Мы решили, – сказал он, – соблюдать историческую правду. Ведь Врангель удрал из Крыма. Вот и мы скрылись. – Он помолчал, потом добавил: – А если, по-вашему, это неправильное толкование роли, то прошу впредь меня Врангелем не назначать.
– Почему вы все-таки пришли?
Шура показал на Генку:
– Мой генерал-квартирмейстер опасно заболел. «Генерал-квартирмейстер» имел жалкий вид.
Лицо его горело, как в лихорадке, тело дергалось, будто Генку кололи иглами.
– Что с тобой? – спросил Коля.
Генка молчал.
– Тяжелое повреждение кожных покровов, – ответил за него Шура.
Генка поднял рубашку, спина его была покрыта большими волдырями.
– Мазался чем-нибудь? – спросил Коля.
– Ма… мазался, – пролепетал Генка.
– Чем?
– Оре… ореховым маслом.
– Покажи.
Болезненно морщась, Генка вытащил из кармана баночку и протянул Коле.
Коля понюхал, потом спросил:
– Где ты ее взял?
– Сам… сам сделал… по рецепту.
– По какому рецепту?
– Борька Жила дал.
– Это смесь цинковой мази с сапожным кремом, – сказал Коля. – Эх ты, провизор…
Несчастного Генку смазали вазелином и уложили в палатке.
Глава 50
Костер
Вечером
Луна проложила по озеру сверкающую серебряную дорожку.
Под черной громадой спящего леса белели маленькие палатки.
И только звезды, сторожа уснувший мир, перемигивались, посылая друг другу короткие сигналы.
Коля рассказывал о далеких странах: о маленьких детях, работающих на чайных плантациях Цейлона; о нищих, умирающих на улицах Бомбея; об измученных горняках Силезии и бесправных неграх Соединенных Штатов Америки.
Вспыхивающее пламя вырывало из темноты лица ребят, галстуки, худощавое Колино лицо с косой прядью мягких волос, падающих на бледный лоб. Хворост трещал под огнем и распадался на маленькие красные угольки, горевшие коротким фиолетовым пламенем. Иногда уголек выскакивал из костра, и тогда кто-нибудь подталкивал его обратно в огонь, к жарким, пылающим веткам.
И еще Коля рассказывал о коммунистах и комсомольцах капиталистических стран, отважных солдатах мировой революции.
Миша лежал на животе, подперев кулаками подбородок. Лицу было жарко от близости огня, по ногам и спине пробегал тянущий с озера холодок. Он слушал Колю и думал о бесстрашных людях, сокрушающих старый мир. Его охватывала жажда подвига, и он мечтал о жизни, отданной революции.
Коля кончил беседу и приказал дать отбой. Протяжные звуки горна всколыхнули воздух и дальним эхом отозвались за верхушками деревьев. Все разошлись по палаткам. Лагерь затих.
Миша не спал. Он лежал на пахучих еловых ветках и через открытую полость палатки смотрел на звезды.
Рядом с Мишей, вытянувшись во весь рост и покрывшись с головой одеялом, спал Шурка Большой. За ним, съежившись и уткнув голову в самодельную, набитую травой подушку, – Слава. Ворочался и стонал Генка.
Хрустнула ветка. Миша прислушался. Это часовые. Из палатки девочек слышался тихий, приглушенный смех. Наверное, Зина Круглова. Все ей смешно.
Он вспомнил Лену и Игоря Буш. Где они теперь, бродячие акробаты? Давно ребята не видели их, почти все лето. Где их ослик, тележка? Генка все мечтал об этой тележке, хотел на ней возить рекламу, чтобы бесплатно пускали в кино. Чудак Генка!
Миша представил, как Генка возит тележку по московским улицам, и вдруг неожиданная мысль пришла ему в голову. Тележка… тележка… Как это он раньше не сообразил! Миша даже привстал от волнения. Идея! Это будет здорово. Черт возьми, вот это да!
Ему захотелось сейчас же разбудить Генку и Славу и поделиться с ними своим планом… но ребята крепко спят, придется потерпеть до завтра. Теперь самое главное – найти Бушей, а там… Миша еще долго не мог заснуть, обдумывая свой чудесный план.
Шаги часовых удалились, смех в палатке девочек прекратился, и все стихло.