Косьбище

Бирюк В.

Наведение порядка -- занятие увлекательное. Особенно -- на чужом подворье. Не могу вспомнить ни одного попаданца, который бы топал ножкой по стропилам на предмет проверить: "уже совсем сгнило или ещё постоит?". Д'Артаньян, как счас помню, в первом же эпизоде своей прогулки в сторону Парижа, провалился сквозь крышу. Так он хоть убегал, жизнь свою спасал. А я свою на этой крыше - чуть не угробил. Сгнило всё нафиг.

Я уже говорил, что деревню не люблю? Я ещё не раз повторюсь. Ну где тут найти нормальный брус от Хонки? Бревно выворачивается наизнанку и в таком виде склеивается. Получается

клеенный брус. Потом пропитывается. Всяким разным. И не гниёт, и не горит, и в воде не сыреет. Это даже не двадцатый век -- это конкретно третье тысячелетие, конкретно правильная и непрерывно контролируемая технология.

Именно что непрерывно контролируемая. Как в конце восьмидесятых в Союзе французские молокозаводы взрывались -- не слышали? Французы-наладчики тоже очень удивлялись: "а чего это ваши коровки вместо молока воду дают?". А того, что всенародный саботаж -- норма советской жизни. И не по злобе, типа: "пусть сдохнут комуняки проклятые", а исключительно из лучших побуждений: "нынешнее поколение будет жить при коммунизме". Надо помочь "товарищам" в их "планов громадьё" -- мы вот, например, уже почти живём.

Не строения, а полная хрень: хотя венцы нормальные, забор ещё крепкий, но крыши ни одной гожей нет. А полов и сначала не было. Ткнул ногой печку кирпичную -- завалилась. Сложена без раствора. Ни одна дверь не то что не запирается -- не закрывается. Створки в землю вросли и бурьяном заросли.

Наиболее точно моё ощущение от этого всего сформулировал В.И. Ленин. В нашем отечественном фольклоре.

CCCР, Москва, Мавзолей, Всесоюзный субботник. Солдатик метёлкой пыль сметает. Вдруг крышка саркофага откидывается и оттуда поднимается сам Владимир Ильич:

– - Товарищ! Скажите, как оно там? Стоит ли ещё Советская власть? Не одолели ли нас буржуины?

– - Нет, товарищ Ленин! Уж семьдесят лет стоит, не одолели!

– - А вы, товарищ красноармеец, чем тут занимаетесь?

– - Субботник у нас.

– - А, опять разруха!

И крышка захлопнулась.

...

Моя ситуация. Даже хуже: ругать Советскую власть бесполезно ввиду её отсутствия. С дерьмократией, либерастией, просриатизмом, гумнонизмом, великодержавностью, гос-дарственниками и обосрускостью -- аналогично. Америкосы, китаёзы, жидо-массоны, коммуняки, инопланетяне... Даже плюнуть не в кого. Можно поругать "Святую Русь", православие и отсутствие субтропического климата. Но бурьян по углам от этого не повалится.

А и пошли они все -- сам по-выкошу.

Конец пятнадцатой части

– - Часть 16. "Казуары России"

– - Глава 82

Ш-ш-ш-ха! Ш-ш-ш-ха! Ш-ш-ш-ха! Хорошо коса сочный камыш режет. То он стеной стоял, выше роста человеческого. А вот я прошёл -- и всё бритое стало.

"Асфальт -- стекло.

Иду и звеню.

Леса и травинки -

сбриты.

На север

с юга

идут авеню,

на запад с востока -

стриты"

У меня тут не по Маяковскому, не Бродвей. У меня тут Угра "эз из". Так что - ни авеню, ни стритов. И "Асфальт -- стекло" даже и не предполагается. Для этих мест - и в моей России начала третьего тысячелетия - тоже. Но чистоту наведём -- кушири стоять не будут.

Тут есть такая тонкость: камыш мало срезать и положить. Его сразу и вынести надо. Почва мокрая, под ногами чавкает. Нужно перетащить скошенное на сухое место. "Есть такая профессия -- кошенину выносить". Вот мы с Суханом этот силос и выносим куда повыше. Развлечение из круга: "Из болота тащить бегемота". Грязно, натужно, но нужно. Собираешь охапку этого... всего, накалываешь на вилки и тащишь.

"Вилы"... "Обнять и плакать". Нету на Руси железных вил. Нормально гнутых, тонких, четырёхзубых... Не-ту-ти. Берётся толстая ветка с развилкой, ошкуривается, обрубается как-то где-то. Кончики затёсываются. Получается такая... оглобля с рожками. Зубьев -- только два. Короткие, толстые, чтобы не сломались. И всё равно: чуть перегрузил, чуть как-то не так воткнул -- хрясь. Вроде бы -- ну и что? В лесу таких можно за день десяток вырубить. Потом день таскать, день шкурить да обрубать, полгода-год ждать пока высохнет. А то не сено таскаешь, а само дерево. Потом выйти на покос... и выкинуть. Одну за другой.

Не хочу в средневековье! Не хочу в дикую природу! Опротивел весь этот "сделай сам" на каждом шагу! Не хочу "натурального хозяйства"! Хочу "ненатурального"! Хочу специализацию и диверсификацию! Даёшь стандартизацию и унификацию! Понятно, что ничего приличного здесь не сделают. Но пусть хоть "неприличное" будет одинаковым. А то каждый раз -- новое... дерьмо. Так и злит как... как новое дерьмо! Надоели лепёж и самодеятельность! Хочу сертификацию и обязательное лицензирование! Хочу чтобы каждый своим делом занимался! А не из сырых дровишек инструмент... мастырил.

"Беда, коль сапоги начнёт тачать пирожник,

А пироги печи -- сапожник".

Дедушка Крылов, какой же ты был умный! А здесь почти каждый - сам себе и сапожник, и пирожник. Поэтому из сапог - лапти или босиком. А главный пирог - недопечённый и одновременно подгоревший каравай.

Спокойно, Ванюха, спокойно. Имеем объективно существующую реальность, которая в очередной раз имеет нас. Что не ново и составляет, собственно говоря, основное содержимое жизни всякого... хомнутого сапиенса. Примем это безобразие за основу и попытаемся прожевать.

"Жизнь такова какова она есть

И более не какова".

Берём эту оглоблю ушастую и набираем на неё камыш срезанный. Не много -- много не поднимешь, не мало -- забегаешься по чуть-чуть таскать. Тянем. Высоко не поднять -- капает с них... всякое. Отклоняешь вилы от вертикали. То есть тяга получается - "на пупок". Идёшь по склону вверх как в штыковую. Или мокрый, или потный. Или - два в одном. Но покос остаётся чистым.

А болотина пока голенькая постоит. Подсохнет. Как жара спадёт - можно будет еще раз по краю пройтись, глубже взять. Киевский судостроительный, который - "Ленинская кузница", в своё время очень хорошо плавающие сенокосилки делал. Ими потом Днепровские плавни и угробили. А у меня таких приспособ здесь нет. Да здесь, ёкарный бабай, даже нормальных вил нет! Мда... Так что - не угроблю. Но всё равно-- без фанатизма.