Кощеева невеста
Шрифт:
– И что, там сейчас кто-то живёт? Свет-то вон в окошке мерцает.
Анисья заговорила ещё тише, почти ткнувшись губами в Василисино ухо:
– Дык! Елица её зовут, а мы величали по-простому – Еля. Из дивьих она, как и Отрада Гордеевна, только нравом помягше. Прежде она тут, в твоих покоях обитала. И гребень тот тоже её.
– И за что же Елицу в башню посадили?
Анисья, вздохнув, слизнула с губы прилипшую крошку щербета:
– Дыкть сбежать пыталась. Пришёл к ней Кощеюшка, опоила она его сонным зельюшком – ключик от решётки змеиной вытягнула из кармана – и дёру. Перед этим подготовилась, конечно.
– А змеи как же? Их она тоже прикармливала?
– Не-а, – фыркнула Анисья. – Их же мышами кормят. Кто по своей воле мышу в руки-то возьмёт? Я вот ни в жисть бы! Да и на кой это нужно? Змеюки – не псы, след не возьмут, в погоню не пустятся… В общем, всё у Ельки на мази было. А за стенами, я слыхала, прежний жаних её ждал. Да не дождался – споймали бедняжечку.
– И как же её споймали, если всё, как ты говоришь, «на мази» было? – Василиса хоть не знала эту девушку, но сердце всё равно заныло. И Елицу было жалко, и жениха ейного. Сильно любил её, видать, коль в само Кощеево княжество за ней пошёл. Даже завидно было немного: вон Ванюшка за Даринкой, небось, тоже побежал бы. А за ними с Марьяной никто не придёт, эх…
– Дык когда через стену перелазила. Схватили её огнепёски за подол, и всё. Она ж прикормила только тех, что за внутренней стеной бегали, прямо в замке. Кто ж знал, что между внешней и внутренней стеной полно места и там другие огнепёски бегают? – Анисья шмыгнула носом и обмакнула в мёд печенье. – Эй, ты не смотри, я обычно столько не жру. Просто нервничаю…
Но Василиса и не думала её осуждать. Вместо этого слушала и наматывала на ус – вдруг пригодится, когда самой придётся побег совершать? Однажды этот час настанет – в этом Василиса не сомневалась.
– И почему же Кощей её в башню посадил, а не в острог? Зачем ему Елица нужна?
– Затем же, зачем и все мы: наследника принести. Елька с дитятей во чреве на побег решилась. Теперь вот на наших глазах судьба её решается: родит сына – выживет. А коли дочь на свет появится – обеих сгубит Кощей.
– Жуть… – только и смогла сказать Василиса.
– Дык, и не говори! – Анисья захрустела печеньем.
Можно было подумать, что бедственное положение Кощеевых жён её ничуть не заботило. Василиса поначалу чуть было не сочла новую знакомую бревном бесчувственным, но быстро поняла: только так здесь можно выжить и не сойти с ума.
– Выходит, у Кощея шесть жён, а не пять?
– Да. Но о шестой – молчок! Не гневи князя расспросами и меня под немилость не подводи. Он и так считает, что я слишком много болтаю. А я разве много? Да я вообще молчу!
Василиса усмехнулась в кулак, но возражать не стала. В конце концов, разговорчивость Анисьи была ей даже на руку: надо же откуда-то узнавать, как тут всё заведено?
А та даже не думала униматься:
– Ну чо, будем сейчас тебя в наряды парчовые да шёлковые рядить али немного погодя? Не терпится небось перед зеркалом покрутиться?
Василиса, погруженная в свои мысли, собралась ответить не сразу, а когда раскрыла рот, Анисья вдруг крепко цопнула её за руку:
– Ой, Васёна, гляжу, не рада ты нарядам да угощению. Вроде улыбаешься, а глаза грустные-грустные,
– Никого не было, – мотнула головой Василиса: ещё не хватало сплетнице сразу всё про себя выкладывать. Та вроде не злая и участливая была, но доверие ещё заслужить надобно. – Я, Анись, знахаркой хотела стать. У бабки одной училась. Мечтала людям помогать да зверей лечить – и домашних, и лесных. Но в одночасье сделались прахом мои мечты.
– Ой, ну почему сразу прахом-то? – Анисья поморщилась, словно кислую виноградину слопала. – Книг тут немеряно. А навий язык – тьфу, выучишь. Есть такое средство – узри-трава называется. Надо натереть глаза её соком, и всё, сможешь читать, что вздумается, ежели прежде умела, конечно. Я вот грамоте не обученная, так что выпросила у Кощея глаголь-траву. Это чтобы говорить да песни спевать, значит.
– Удобно, – Василиса приободрилась. Уж где ещё, как не в волшебном краю, продолжить изучать колдовскую науку? – Значит, об этой травке Кощею сказать надобно?
– Да ты не тушуйся – прямо проси. Он только порадуется. Говорит, мол, глупые вы бабы – даже поговорить не с кем. Отрада Гордеевна могла бы хорошей собеседницей стать, да не захотела – всякий раз, когда Кощей её навещает, молчит. Может там по делу фыркнуть, ежели что не так, а поболтать о задушевном – ни-ни.
Ага, значит, Кощею не хватало дружеских бесед. Это Василиса тоже запомнила – пригодится.
– Скажи, Анися, а что ещё нужно знать, когда с Кощеем разговариваешь? Ну, чтобы не ляпнуть лишнего и почём зря в немилость не угодить. А то не хотелось бы… – она совсем незаметно кивнула в сторону башни, но Анисья всё поняла.
– Дык, – она начала загибать пальцы. – Привечать мужа, не перечить ему, сбежать не пытаться, на змеек-кощеек не наступать, огнепёсок не дразнить, с другими жёнами в мире жить – не ссориться, не драться. Тут, на самом деле, не так уж и плохо, лет через пять привыкаешь.
– А сколько ты здесь?
– Да уж, почитай, скоро дюжина вёсен будет, как Кощей меня из родного дома забрал.
– Дюжина? – Василиса воззрилась на неё с недоверием. – Сколько же тебе тогда годков было?
– Я уж и не упомню-то, – беспечно отмахнулась Анисья. – Ты не смотри, что молодо выгляжу. Яблоко мне Кощей подарил. Молодильное. Не старею я теперь, как будто настоящая навья баба. Ну или дивья – меж ними, признаться, особой разницы-то и нет. На рожу не схожи, а внутре – одно и то же.
На этот раз Василиса улыбнулась её шутке совершенно искренне.
– Ух, Анися, как я тебе завидую! Хотела бы я тоже не стареть и не умирать!
– Дык это, Васён, дело наживное. Будешь хорошо себя вести – сама вскоре яблочко получишь в награду, и сестрице твоей вечная молодость перепадёт. Вы Кощею уж очень нравитесь. Прежде не бывало такого, чтобы он сразу двух невест из одного дома приволок.
Анисья хотела добавить что-то ещё, но тут зеркальные двери распахнулись, ударил незримый колокол, и в покои вошла мрачная… ну, наверное, злыдница. Хотя, может, и упырица – кто их разберёт? Лицом синюшная, глаза навыкате, когти длиннющие, вся кожа в пятнах, в ушах – волосня, на носу бородавки, и зубы острые. Ну чисто баба Яга из сказок, да только не старуха, а молодуха.