Кощей-Безсмертный
Шрифт:
И въ иголку обращенъ
Былъ Иванъ-Царевичъ на ночь.
Что не вихорь — ураганычъ
Въ полночь на гору летитъ,
То Кощей домой спшитъ,
Пыль до облака вздымаетъ,
И свтёлку посщаетъ,
Гд царевна у окна
Ночь и день не знаетъ сна.
«Фу! здсь пахнетъ русскимъ духомъ!
Прежде русскiй духъ по слухамъ
Былъ извстснъ только намъ,
А теперь пришелъ къ намъ самъ!»
Говоритъ Кощей въ свтёлк,
Слыша запахъ
А ему отвтъ даетъ
Красна-двица: «Ну, вотъ!
Самъ по Руси ты скитался,
Духу русскаго набрался,
Ну, и чудится кругомъ»
И къ волшебнику потомъ
Начала она ласкаться,
Стала ловко добиваться:
«Объясни мн, не тая,
Въ чемъ таится смерть твоя?»
Хитрость онъ ея замтилъ;
И нарочно ей отвтилъ:
«Подъ порогомъ, въ голик»,
И тотчасъ въ пуховик
Онъ уснулъ; межъ тмъ царевна,
На него взглянувши гнвно,
Въ печку бросипа голикъ,
Но — остался живъ старикъ.
Утромъ вновь она ласкалась,
У Кощея добивалась:
«Объясни мн, не тая,
Гд таится смерть твоя?»
Лгать Кощею стало любо:
— «Въ чистомъ пол есть три дуба.
Среднiй дубъ съ дупломъ стоитъ,
А въ дупл червякъ лежить,
Раздавить его кто можетъ,
Тотъ и въ гробъ меня уложитъ».
И съ большой горы своей
Улетлъ опять Кощей.
— «Ну, Иванъ Царевичъ, смло
Принимайся ты за дло.
Коль Кощей мн не солгалъ,
Онъ на вкъ теперь пропалъ.
Отыщи же червяка мн,
Раздави его на камн,
И вернись скорй назадъ».
Длу былъ Царевичъ радъ,
Онъ коня себ сдлаетъ,
Въ чисто-поле вызжаетъ,
И добиться червяка
Хочетъ съ помощью клубка.
Къ тремъ дубамъ клубокъ приводитъ,
Богатырь дупло находитъ,
Червяка въ немъ изловнлъ
И тотчасъ же раздавилъ,
А потомъ похалъ въ гору
И какъ разъ вернулся въ пору:
Лишь усплъ опять въ иглу.
Обратиться онъ въ углу,
Какъ Кощей въ свой домъ примчался
И въ свтлиц показался.
Въ третiй разъ его ласкать
Стала двица опять,
Словно змйка увивалась,
У Кощея добивалась:
«Разскажи мн, не тая,
Гд таится смерть твоя?»
Лгать Кощей ужъ не желаетъ,
И по правд отвчаетъ:
— «Есть, царевна, океанъ,
Тамъ-то островъ есть Буянь,
На Буян — дубъ маститый,
А подъ дубомъ — ящикъ скрытый,
Заяцъ въ ящик лежитъ,
Въ зайц селезень сокрытъ,
А у селезня яичко,
То яичко — не величко,
Но его кто разобьетъ,
Тотъ
Утромъ снова темной тучей
Улетлъ Кощей могучiй.
«Ну, Иванъ, — Царевичъ будь
Ты готовь въ далекiй путь!»
Говорить ему двица:
«Стану я, какъ и царица,
У окна весь день стоять,
И тебя съ яичкомъ ждать.
Привезешь его ты къ мсту, —
И во мн найдешь невсту,
И съ царицей и со мной
Ты поскачешь въ край родной.»
Въ пол пыль столбомъ клубится,
На кон царевичъ мчится,
Блой пной конь покрытъ,
Паръ густой надъ нимъ стоить,
Но здокъ не отдыхаетъ,
Хоть давно съ конемъ не знаетъ
Ни питья онъ, ни ды…
Въ пол капли нтъ воды,
По дорог нтъ жилища,
Гд достать бы можно пищи.
Голодъ чувствуетъ здокъ.
Вдругъ ему на встрчу волкъ:
Лукъ царевичъ вынимаетъ
И стрлу приготовляетъ,
Хочетъ волка застрлить,
Волкъ же началъ говорить:
«Отпусти меня! Быть можетъ,
Срый волкъ теб поможетъ».
Витязь волка не убилъ
И на волю отпустилъ.
деть дальше, видитъ — воронь.
«Что жалеть? извстный воръ онъ»,
Хочетъ въ ворона стрлять,
Онъ же началъ умолять:
«Отпусти меня! Быть можеть
Воронъ витязю поможетъ!»
Витязь ворона не билъ
И на волю отпустилъ.
Къ морю витязь подъзжаетъ,
Вдругъ на берегь выплываетъ
Щука прямо на песокь.
Сходить съ лошади здокъ
И подходитъ близко къ щук:
— «Ну, теперь попалась въ руки!
Можно мн уху сварить…»
Щука-жъ стала говорить:
«Отпусти меня! Быть можетъ,
Щука витязю поможетъ».
Витязь рыбы не словилъ
И на волю отпустилъ,
Скоро въ мор-океан
И на остров Буян
Очутился царскiй сынъ.
Вотъ и дубъ, какъ исполинъ,
Предъ царевичемъ открылся,
И подъ нимъ тотчасъ пустился
Витязь ящнкъ отрывать.
Вырылъ яму сажень въ пять,
Вынулъ ящикъ и — о, чудо! —
Зайца выпустилъ оттуда.
Заяцъ бросился бжать: —
Какъ теперь его поймать?
Тутъ царевичъ испугался,
Вдругъ откуда волкъ ни взялся,
На бгу сбилъ зайца съ ногъ,
И къ царевичу привлекъ.
Тотъ вцпился зайцу въ ухо,
Распоролъ у зайца брюхо,
И, лишь руку протянулъ,
Къ верху селезень вспорхнулъ.
Витязь лукъ свой вынимаетъ,