Кошачий король
Шрифт:
Томми в сердцах негромко чертыхнулся и поспешил убраться из библиотеки, но на пороге неприятное, всем нам знакомое чувство, что кто-то смотрит тебе в спину, заставило его остановиться. Он обернулся – мосье Тибо лежал совершенно в том же положении, но только с открытыми глазами. И были эти глаза не черные, как раньше, и не человеческие, а зеленые, Томми мог бы поклясться, и бездонные и светились в темноте, точно два изумрудика. Так продолжалось всего одно мгновенье, потому что Томми с перепугу нажал выключатель – мосье Тибо, человек как человек, сидел на кушетке, позевывая и извиняясь. Но все-таки Томми успел кое
Они беседовали вдвоем у растопленного камина. Томми до того ненавидел теперь мосье Тибо, что испытывал постоянную потребность в его обществе, как нередко бывает в таких случаях. Мосье Тибо рассказывал анекдот, а Томми слушал и ненавидел его еще сильнее за то, что тот так упивается теплом очага и переливами собственного голоса.
Вдруг послышался звук открываемой парадной двери, мосье Тибо вскочил – и при этом, зацепившись за шишечку медной каминной решетки, наугол разорвал носок. Томми машинально взглянул на его ногу – только мельком, но и этого было достаточно, – а мосье Тибо, впервые за время их знакомства, вдруг потерял всякое самообладание, изменился в лице и выругался на каком-то шипящем иностранном языке, зажав дырку ладонью. Потом бросил на Томми испепеляющий взгляд и пулей вылетел из комнаты, и слышно было, как он большими легкими скачками мчится вверх по лестнице.
Томми грохнулся обратно в кресло, несмотря на то что в прихожей раздался мелодичный смех принцессы. У него не было желания видеть принцессу. Он никого не хотел сейчас видеть. Потому что под носком мосье Тибо открылось нечто, нисколько не похожее на человеческую кожу. Там было, Томми успел заметить, что-то вроде черного меха. Или черного бархата. Да еще эта внезапная вспышка ярости… Боже милостивый, неужто этот господин носит поднизом черные бархатные чулки? А может быть… может быть, он вообще… И Томми сжал ладонями свою воспаленную голову.
В тот же вечер Томми явился к профессору Свисту с целым рядом гипотетических вопросов, но признаться в своих настоящих подозрениях не посмел, и от профессора услышал лишь столь же гипотетические ответы, и в итоге совсем запутался. Но тут он вспомнил про Билли Мистика. Билли был славный малый и имел склонность ко всякой небывальщине. Не исключено, что Билли ему поможет.
Трое суток ушло на то, чтобы изловить Билли, и все это время Томми Брукс жил как в лихорадке. Но вот наконец они сговорились пообедать вместе у Билли на квартире, где он хранил всякие чудные книги, и Томми вывалил перед приятелем весь ворох своих диких подозрений.
Билли слушал и не перебивал. И только когда Томми кончил, он затянулся трубкой и произнес:
– Ну, знаешь ли, мой милый…
– Знаю, знаю, – замахал руками Томми. – Конечно, я спятил, можешь мне не доказывать… Но говорю тебе, он – кот. Как это может быть? Понятия не имею, но факт… Черт возьми, у него вон даже хвост есть!
– Так-то оно так, – покачал головой Билли, выдыхая дым. – Милый Томми, я нисколько не сомневаюсь, что ты действительно видел – или вообразил, будто видишь, – то, о чем рассказываешь. Тем не менее…
Он покачал головой.
– Но ведь бывает же! Всякие там оборотни, волко-человеки…
Билли задумался.
– М-да, пожалуй. Это, конечно, сильный довод. Если у человека хвост… Легенды о волках-перевертнях известны с достаточно давних пор. Нет, я лично не отрицаю существования оборотней ни в прошлом, ни в настоящем. Я вообще допускаю, что бывают разные странности… Но вот коты-оборотни? Человеко-коты и кото-человеки? Все-таки вряд ли, по совести сказать.
– Но если я не получу дельного совета, то просто рехнусь, честное слово! Богом заклинаю, скажи, что мне делать?
– А это сейчас попробуем сообразить. Во-первых, так. Ты на все сто уверен, что он… это самое?…
– Кот? Точно. – Томми энергично кивнул.
– Ясно. Теперь во-вторых. Ты, извини за прямоту, опасаешься, что в твоей пассии тоже есть что-то… э-э-э… кошачье, отчего она и тянется к этому типу?
– Господи, Билли! О том и речь, что я не знаю.
– Хорошо-с. Ну, а если, допустим, это правда, твое отношение к ней остается неизменным?
– Да я готов жениться, даже если она каждую среду оборачивается драконшей! – страстно произнес Томми.
Билли улыбнулся.
– Ну, а раз так, значит, очевидно, надо этого мосье Тибо устранить. Не мешай, я буду думать.
Думая, Билли скурил подряд две трубки, и все это время Томми ерзал на стуле, будто сидел на булавках. Наконец Билли вышел из задумчивости и рассмеялся.
– Что это тебя так забавляет? – обиделся его друг.
– Ничего. Просто меня осенила одна мысль… сумасшедшая, конечно… но если он – то, что ты думаешь… глядишь, и сработает, кто знает.
Он подошел к шкафу и снял с полки книгу.
– Ты что, надумал почитать мне для успокоения нервов сказочку на сон грядущий?…
– Замолчи-ка, Томми, и вот послушай, что здесь говорится… если, конечно, вправду хочешь избавиться от своего приятеля из семейства кошачьих.
– А что это за книга?
– Сочинение Агнессы Реплийэ. О кошках. Слушай: «Существует также и скандинавская версия этого сюжета, который сэр Вальтер Скотт рассказал Вашингтону Ирвингу, а Шелли услышал от Льюиса, автора «Монаха». В той или иной форме этот сюжет содержится в фольклоре всех народов. Сводится он к тому, – теперь слушай внимательно, Томми! – что один путешественник, очутившись в разрушенном монастыре, оказывается свидетелем того, как процессия кошек опускает в могилу маленький гроб с короной на крышке. Перепуганный, он спешит прочь оттуда и, добравшись наконец до таверны, рассказывает хозяину о том, что видел. Едва он договорил, как хозяйский кот, мирно дремавший у очага, вдруг вскочил, воскликнул: «Значит, теперь я – Кошачий король!» – и исчез в печной трубе».
– Ну как? – спросил Билли, захлопнув книгу.
– А что? – У Томми глаза полезли на лоб. – Ей-богу! Думаешь, подействует?
– Я лично думаю, что мы с тобой оба не в своем уме. Но хочешь, можно испытать.
– Да я шарахну в него этой штукой при первой же встрече! Вот только… разрушенный монастырь… Не совсем убедительно, а? Откуда он мог тут взяться?
– Господи! Где твоя фантазия? Придумай какое-нибудь другое место. Центральный парк, например, мало ли. Сделай вид, будто это произошло с тобой, будто ты своими глазами видел такую похоронную процессию. Надо как-то подвести к этому в разговоре… постой-ка… скажем, так: Удивительно, как жизнь подчас повторяет литературу. Я вот не далее как вчера… В таком духе. Понятно?