Кошачья Свара. Мадрид, 1936
Шрифт:
Хуста расхохоталась и снова наполнила стаканы. В монастыре по соседству зазвенели колокола.
– Не обращайте на него внимания, - сказала тетка англичанину.
– Послушать его, так он орел. Но на самом деле овечка. Просто агнец божий.
– Не начинай, Хуста. Эти истории не интересны иностранцам.
– Зато мне интересны, - ответила Хуста, - а я у себя дома. Так-то!
И не обращая внимания на возражения, Хуста поведала Энтони длинную и запутанную историю, время от времени прерываемую внезапным и бессмысленным кудахтаньем соседки, суть которой он едва понял. В молодости, как и многие сельские жители, растерявшиеся в суматохе большого города, Хуста пошла
Когда, казалось, весь мир обрушился на их несчастные головы, в их доме внезапно появился Ихинио Самора, о котором до сей поры они не слышали, и сказал, что служил вместе с покойным по время войны в Марокко, куда они попали по жребию, как и многие другие, и где тот спас ему жизнь или наоборот, и потому теперь Ихинио, зная о положении вдовы и дочери старого друга, решил вернуть долг или исполнить обещание, данное на поле битвы или в ее канун, а может, и по какому другому случаю во время этой печально известной кампании.
Пока Хуста рассказывала свою историю, Ихинио улыбался и качал головой, словно бы пытаясь принизить свои заслуги и значение своего вмешательства. В конце концов, он сделал лишь то, что и любой другой на его месте, тем более, что в то время неплохо зарабатывал в качестве помощника слесаря и не имел никого на иждивении - родители умерли, оба брата эмигрировали в Венесуэлу, а жены у него не было, хотя хватало желающих позариться на его имущество и доходы. Он заявил, что не входил ни в профсоюз, ни в какую-нибудь политическую или военную организацию, но твердо верил, что пролетарии должны помогать друг другу.
Хуста быстро добавила, что в обмен на свою помощь Ихинио никогда ничего не просил ни в каком виде. В это мгновение, словно услышав рассказ или какой-либо его фрагмент, оживилась донья Агапита и объявила, что нет мужчины лучше солдата, как, например, ее давнишний жених.
– Он как будто до сих пор стоит перед моими глазами, - произнесла она с неожиданным кокетством, - с усами и в синей разукрашенной кепке. Когда мы познакомились, он служил Изабелле II [9] . Может, и в постели, этого я не знаю, мне он этого не говорил. Но что служил ей - это да. Гусар королевы! Когда он меня обнимал, то позумент впивался в щеки, а уж сабля... уж сабля... Чурроc, вино и лимонад!
9
Изабелла II (1830-1904) - королева Испании с 1833 по 1868 г., с 1837 г. первый конституционный монарх страны.
Хуста постучала указательным пальцем по виску и с улыбкой скорее жалостливой, чем насмешливой, произнесла:
– Не обращайте внимания. Она совсем умом повредилась. Из-за больной почки она пристрастилась к морфину. Бедная Агапита, вы только посмотрите на нее! А этот жених, про которого она рассказывает, у нее и правда был, ага, только что он служил королеве - это бред сивой кобылы. Его выгнали из армии за пьянство.
Хмель и усталость сделали свое дело, и в голове англичанина всё поплыло. С большим трудом он поднялся и попросил разрешения отлучиться в уборную. Опорожнив мочевой пузырь, он наполнил раковину ледяной водой и окунул в нее голову. Это помогло ему немного прийти в себя; он даже почувствовал себя несколько лучше. Когда он вытирался грязной тряпкой, ему показалось, будто за перегородкой послышался детский плач. Его это нисколько не удивило, однако, вернувшись в гостиную, он увидел младенца на руках у Тоньины, которая присоединилась к остальным и теперь баюкала на руках маленький кричащий комочек.
Тоньина выглядела еще более изможденной, чем прежде - возможно, еще и потому, что ее не вовремя разбудили. На ней был балахон из бурой шерсти, скрывавший фигуру от шеи до пят, а на ногах - толстые мужские шерстяные носки, сквозь дыры в которых торчали голые пятки и пальцы. Никто не потрудился объяснить, откуда взялся этот младенец, да Энтони и сам не считал, что ему необходимо это знать. С большим трудом он поднялся и объявил, что уходит, держась обеими руками за кушетку, чтобы не упасть, и едва не сбив со стола бутылку. Услышав его голос, младенец замолчал, а все присутствующие хором запротестовали. Как, вы уходите? В такой час? Это просто безумие! Да вы сошли с ума! Этого никак нельзя допустить! К тому же вы сейчас не в том состоянии, чтобы ходить по улицам. Тоньина передала сверток с младенцем Хусте и обняла англичанина за плечи, не желая отпускать.
– Оставайся и ложись спать, - прошептала она ему на ухо.
– Куда тебе спешить? В гостинице тебя никто не ждет.
– Девочка права, - сказал Ихинио.
– Вы здесь среди друзей.
Энтони тщетно пытался вырваться из цепких объятий девушки.
– Искренне вам благодарен за гостеприимство и выказанный интерес ко мне и не хотел бы показаться невежливым, но мне с самого утра нужно зайти в одно место, а перед тем я должен несколько часов поспать и привести себя в порядок, - сказал он.
– Это легко устроить, - ответила Хуста.
– Поспите здесь, а я вас разбужу в нужное время, выпьете кофе с молоком и краюхой хлеба и отправитесь по своим делам.
– Нет-нет, - настаивал англичанин.
– Вы не понимаете. Я должен идти. То, о чем я говорю... это очень важно. Чрезвычайно важное дело. Вы люди простые и не поймете. Речь идет о картине... бесценной картине, и по качеству, и по значению. Нужно увезти ее из Испании как можно скорее... что бы ни случилось. А вы - нет, вы этого не поймете...
Он отключился и пришел в себя в полной темноте, лежа на жесткой кровати под слежавшимся и вонючим одеялом. Рядом глубоко дышал кто-то еще. Он наощупь и с облегчением узнал юный профиль Тоньины. Продолжая исследовать пространство пальцами, он к своему глубокому изумлению заметил в складках одеяла маленькое тельце ребенка. Ихинио был прав: Испанию уже ничто не спасет, подумал Энтони, прежде чем снова погрузиться в глубокий сон.
Глава 13
Под воздействием ледяного утреннего воздуха Энтони удалось найти дорогу в гостиницу, он двигался нетвердым шагом, но прямо. Учитывая бурление в животе, сухость во рту, жжение в горле, притупленные ощущения и нетвердую память, он с удивлением обнаружил, что ничего не забыл, даже пальто, шляпу и перчатки. Небо затянуло тучами, судя по всему, должен был пойти снег.
Войдя в гостиницу, он заметил прислонившегося к стене человека, который читал газету; человек этот показался ему подозрительным, тем более, что он был в темных очках и не потрудился снять ни плаща, ни шляпы. Увидев англичанина, он тут же перестал делать вид, что читает, сложил газету, отодвинул ее в сторону и произнес суховатым официальным тоном: