Кошелек или жизнь?
Шрифт:
Но меня больше интересовало другое — не слышала ли она случайно в разговоре Максима со своими какие-нибудь географические названия или другие координаты, где они могли запрятать Александра Денисовича. Пришлось в общих словах рассказать ей про арест Максима и его команды.
— Максим? — ошалело охнула Кораблева.
— А ты чего думала, что как любовница ему, что ли, нужна, старая швабра? Посмотрела бы на себя сначала, — не удержался Николай.
Похоже, эта новость Кораблеву совсем доконала, и она зарыдала в голос. Фрейда подошла к ней и потерлась о ногу — какая ни есть, а все же хозяйка.
Про
— Вы как хотите, а я пока здесь побуду — вдруг понадобится чего. Через час мамашка подъехать обещала — тогда я сдамся вам на арест, если надо. Мне уже теперь все равно, — сказала Кораблева, ни на кого не глядя, и у меня не было никакого желания ей возражать. — Господи, если бы вы только слышали, что он кричал…
— А что? — заинтересовалась я.
— Даже и не перескажешь — и про смерть, потом сам грозился убить кого-то и про Эльвиру эту — обзывал ее по-всякому, мне даже перед доктором неудобно стало…
— Погодите-ка: про Эльвиру? Попробуйте вспомнить дословно, что именно он говорил? — быстро переспросила я, вспоминая загадочно мерцающее лицо в темноте бара, о котором уже успела забыть. Эта-то сутенерша здесь при чем?
— Разве такое перескажешь, — тяжело вздохнула Кораблиха. — Ну, мат-перемат, я и не слышала никогда раньше, что он так умеет…
Неожиданно у меня который раз за сегодняшний день запищал пейджер. Так и есть — Володька просит срочно позвонить. Ведь мы договорились — если появится какая-нибудь новая информация, он будет держать меня в курсе. Пришлось снова испытать вежливость регистраторши, которая разрешила воспользоваться телефоном «только ненадолго, у нас бывают срочные звонки». Вот смешная — как будто у нас какие-нибудь другие.
— Главный, этот самый Макс, пока молчит, а один уже дал показания. Помнишь, в марте главный бухгалтер фирмы «Аист» пропал? Как не помнишь? Оказывается, тоже дело рук этих молодцев. И еще нашумевшая история про завод — когда чуть ли не половину завода куда-то вывезли. Ты как хоть на них вышла? Это деятели еще те…
— Потом расскажу. Что про Кораблева говорят? Жив он, мертв?
— Да я спрашивал, разумеется. Макс пока вообще молчит, никаких показаний не дает — надеется, что так ему лучше будет. А этот — его Вадимом зовут — про эту историю как раз ничего не знает. Слышал, говорит, что Макс со Станиславом что-то крутили, но в некоторые
— Понятно. Что услышишь — звони.
— Слушай, а с Абрамовичем, оказывается, тоже они. Вот тот обрадуется.
— Ну что? — с надеждой спросил меня Николай.
— Пока ничего, — ответила я и сразу увидела, как он низко опустил голову, чтобы не было видно выражения его лица. Неужто последний боец, мой верный партнер потерял веру в успех? А как же магические кости? Нет уж, так дело не пойдет — теперь я не разрешу потерять ему надежду. — Но у меня есть еще одна зацепка. Пойдешь со мной? — спросила я Николая, и он только кивнул в ответ. — Фрейда, вперед, — скомандовала я нарочито бодрым голосом. — Берем такси — и в гостиницу «Реченька». На встречу с одной таинственной дамой.
Глава 10 Партнер сработал
Наверное, мы были похожи на сбежавших из психушки — молчаливые «он» и «она» с черной собакой на поводке.
— Ой, вы тоже искать что-нибудь будете? — встретила меня в дверях «Реченьки» Марья Ивановна со своей дохлой косицей на голове. — Здесь такое было, такое после тебя было!
— Чего было-то? — Я тоже невольно перешла на шепот.
— Из милиции приходили, офис ихний вскрывали, все опечатывали. Допрос устраивали — кто такие да чем занимались… Потом пломбу на дверь поставили. Все, мне конец, конец пришел, — вдруг тонко простонала Марья Ивановна.
— Вы-то тут при чем? — удивилась я.
— Да как при чем? Меня Пал Палыч точно теперь с работы турнет, вы его не знаете…
— Это уж точно, не знаем — а кто он такой?
— Начальник наш, по всем гостиничным хозяйствам города. Он нам разрешает негласно фирмы разные пускать — но чтобы чисто все было, без шума. А если что-нибудь такое — то сразу делает вид, что сам ни при чем, администрацию увольняет. Чего же я тепереча делать буду? И Галка в один день без работы осталась, и я сама тоже… Недаром мне крестная на картах когда гадала, говорила про неприятности в казенном доме, а я только посмеялась…
Я невольно вспомнила свои утренние размышления. Кто-то верит в гороскоп, другой — в предсказания синоптиков, Марья Ивановна теперь, похоже, до конца дней будет верить в карты и заставлять крестную гадать по любому случаю. А во что я верю? Ах да, я верю, что меня ждет удача — так сказали магические кости, громыхающие в замшевом мешочке. По идее, нужно бы только сидеть и ждать, когда у Володьки «туристы» как следует разговорятся, — так нет же, все равно на месте не сидится. Что это за характер такой у тебя, Таня Иванова, неуемный?
— И Галка сама не своя — прибежала, вся трясется, говорит, мы, мама, с тобой с бандитами связались, сами стали бандитками из-за денег. А какие у меня такие деньги? Я только глаза на все закрывала, а деньги Пал Палычу текут из нашей «Реченьки» бурной реченькой…
Надо же, этой Марье Ивановне только стихи сочинять или песни исполнять народные — вон как складно излагает.
— А где сейчас дочь ваша? — спросила я «певицу».
— Убегла. В глаза матери ни за что ни про что наплевала — и убегла. Как будто мне легко. Я все думаю, если еще пониже, до самого дна дело дойдет, то и Пал Палычу самому может влететь как следует…