Кошка, которая гуляла сама по себе. Ох, и странные, эти русские! От сердца к сердцу мост
Шрифт:
Чтоб ты вернулся невредим.
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них,-
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!7
По пергаментному лицу Сергея Алексеевича катились слезы, он взял трясущейся рукой ладонь Оксаны и поднес к неподвижным губам. Чтобы как-то снять сентиментальность момента Оксана предложила спеть «Ой, цветет калина в поле у ручья…». В конце песни, как по заказу, появился Максим и с извинениями увел Оксану.
Оказывается, время свидания истекло, так что получилось почти как в Золушке: «Ваше время истекло, кончайте разговор. Ваше время истекло, кончайте разговор…», за исключением того, что ни поговорить, ни потанцевать они не успели. Ладно, успокаивала себя Оксана, значит, пообщаемся на обратном пути.
Но и в лимузине, который вез наших героев на виллу, Макс отгородился от Оксаны стеной молчания, был напряжен или чем-то расстроен, смотрел в окно и разговор начинать не спешил. Она сначала ломала голову – может это она его чем-то расстроила? Но, в конце концов, она ничего такого не сделала. Это он пропал на два часа. Что же она истуканом должна была сидеть одна за их столиком всё это время? Ну, уж, дудки! Потом пыталась придумать, как его отвлечь. Сидел бы поближе – сделала бы вид, что заснула, и голова, как бы нечаянно опустилась на его плечо. Если бы отодвинулся –
А Макса в это время трясло от возбуждения и … ревности. Слова стихотворения, которое прочитала Оксана, перевернули ему душу и скрутили тугим болезненным узлом. Кого же она так любила? Невозможно так прочитать, не пережив подобное самой. А может и до сих пор любит? Почему-то эта мысль доставляла острую боль…И ведь самое время спросить об этом прямо, для того и придуманы индивидуальные свидания, но так страшился ответа, что не мог найти в себе силы начать разговор. Даже просто говорить было больно, поэтому на робкие нейтральные вопросы Оксаны Макс буркнул не поворачиваясь что-то невразумительное и опять замолчал.
Да, он, конечно, задержался намного дольше, чем обещал, и был готов и к тому, что она не усидит на месте и ему придется её искать (здесь он рассчитывал на помощь операторов). И был готов к справедливым упрекам и извинительным речам. Но он не был готов к её тихому задушевному голосу, каким она пела, и сияющим зеленым глазам на весь экран камеры её оператора Игорька. А когда, совсем уже было, решил войти в комнату, она начала читать стихи, и он застыл, боясь пошевельнуться. Кое-как собрался с силами, пока они вдвоем с женщиной пели последнюю песню…
Макс стремительно вел Оксану за руку, провожая до дверей их особняка. «Как будто хочет быстрей от меня избавиться», – подумала Оксана. Но рука при этом у него сильно дрожала… Что же случилось с ним в клубе?
– Ах, да, чуть не забыл… – и с этими словами Максим хмуро протянул Оксане немного завядшую розу.
Оксана дернулась, как от пощечины:
– Не знаю, что для Вас, Максим, (от обиды переходя на «Вы») означает роза, а для нас, девочек, означает хоть немного симпатии с Вашей стороны. А Вы мне то за спортивные достижения розы вручаете, то за пренебрежение мной. Я не возьму её. Подумайте до церемонии роз. До неё ещё целых два дня… И у меня ещё есть время подумать: стоит ли мне здесь оставаться…
И ушла с деревянной спиной, а Макс так и остался стоять с розой в протянутой руке. А когда за Оксаной хлопнула дверь, сорвался, побежал, взлетел на свою Хонду, как на лошадь, и помчался, куда глаза глядят.
Пока Оксана шла по коридору к общей комнате, где девочки обычно ждали всех со свиданий, она молилась, чтобы там никого не было. Но – увы, девять пар глаз уставились на неё с вопросом: ну как? У каждой был свой подтекст в этом вопросе, но Оксане было не до нюансов – только бы продержаться до своей комнаты…
– Свидание не состоялось…О розе Макс подумает до церемонии…
И опять пришлось держать прямой спину и высоко голову, чтобы пересечь зал и, наконец, взбежать по ступенькам и плюхнуться ничком на кровать. Сразу же подступили рыдания. Кэт тихо вошла в комнату и закрыла дверь. Поняла, что спрашивать бесполезно, за что Оксана была ей бесконечно благодарна. Мысли какие-то невнятные кружили в голове, всплывала обида – можно же было хотя бы два слова сказать: извини, неприятности. И всё! Она бы уже не грызла себя сомнениями и не почувствовала себя такой униженной, когда он протянул ей розу, как кусок хлеба голодной собаке, прости, господи!