Кошка с разноцветными глазами

Тусклые лампочки не могли разогнать сумрак лестничных пролётов высоченного подъезда. Но темнота её не пугала. Даже те два-три этажа, которые прятались в кромешной тьме, она пробегала, гордо подняв голову. А из мрака, словно два крохотных фонарика, сверкали её глазёнки. Пара светлячков. Две ещё не разгоревшиеся звезды. Путь был невероятно длинный. Тридцать поворотов и тридцать одна лестница. Она ненавидела эти бесконечные ступеньки. Но ещё больше она ненавидела те ночи, когда не могла смотреть на звёзды. Звёзды стоили того, чтобы взбираться вверх, чтобы преодолеть эти нескончаемые лестницы, чтобы за последней ступенькой в изящном прыжке сквозь чердачный проём вырваться на плоскую крышу. Звали её Кэтти. В переводе с далёкого языка имя обозначало всего лишь кошечку, которой она и была. Но со временем два стучащих, отрывистых, как удар молоточка, звука слились в единый и плавный. Кэ-эти. Так ей нравилось больше. Тем более, что звать-то её было некому. Но она не переживала. Ей хватало крыши, кирпичной трубы, медленно отдающей накопленное за день тепло, и мерцающей россыпи звёзд в недостижимом небе. После грозы возле трубы появлялись лужи и тогда в их глубинах плясали звёздные отражения. Настоящие звёзды снисходительно посматривали на них сверху, а те дрожали то ли от холода, то ли от невыносимого желания вырваться из этой ледяной глубины, расплескавшейся прямо перед лапками Кэти. А ещё из звёздных глубин ей навстречу смотрела такая же кошечка, и в глазах, в мерцающем, переливчатом сиянии плавали совсем крохотные звёздочки. Почти неразличимые. Но она видела их, качающихся на волнах двух морей — голубого и зелёного. Иногда она мечтала о собственной звезде. Когда звёздочка упадёт на крышу, то она не утонет и не затеряется в пыли. Кэти укутает её, согреет в тёплом меху и бережно положит на самое лучшее место. А если рядом окажется лужа, то у звезды появится ещё одна подружка, не считая тех, маленьких, которые вспыхивают в глазах кошки из глубины. И в глазах у Кэти. Но звёзды не падают на крышу к лапам самой обыкновенной кошки. Звёзды надо доставать в летящем прыжке, сцарапывая их коготком с неба, а крылья кошкам не положены. Звёзды звали и манили. Звёзды ждали. И она, весело перебирая лапками, спешила на крышу самого высокого дома. На крышу, до которой тридцать поворотов, тридцать одна лестница и прыжок. Вскинув головку вверх, она уже видела их первые проклюнувшиеся огоньки на почти что светлом небе. Ближе к домам небо наливалось мраком и ранние звёзды сияли там особенно ослепляюще. У кошек острое зрение. И звёзды они видят совершенно иначе, чем люди. Звёзды… И вдруг они оборвались. Целых четыре. Словно большушая небесная кошка полоснула по небу четырьмя своими коготками. Четыре золотистые дуги черкнули по небу и растаяли. У самого горизонта ползло длинное серебряное облако, будто небесная кошка оставила обглоданную рыбью косточку. Больше ничего интересного там не происходило, и Кэти опустила взор с небес до горизонта и ещё ниже. И, вернувшись на землю, обнаружила два больших глаза, которые внимательно изучали её с кончиков ушей до коготков на задних лапках.

Глаза принадлежали старому, местами облезлому коту таинственной дымчатой масти. Кота звали Ерофей, и он был единственным котом, в которого мальчишки не швыряли обломки дощечек, пахнущих подгнившими огурцами и помидорами. Когда он медленно и важно переходил дорогу, то мелкие собачонки завистливо тявкали и отбегали прочь, а большие собаки провожали его серьёзными взглядами и даже кивали иногда. Впрочем, никому не ведомо, обращал Ерофей внимание на эти взгляды или нет. А теперь он никуда не бежал. Сидел и смотрел. И Кэти почувствовала себя неуютно, словно посторонний кот заглянул куда-то глубоко-глубоко. Она отвела взор и уставилась на белую грудку, сверкавшую в подступившей тьме. Она уже почти пробежала мимо, когда Ерофей в бесшумном прыжке преградил ей путь. Она не успела ни испугаться, ни удивиться, потому что вопрос прозвучал сразу. — Видела? — Ерофей на мгновение прищурил глаза, показывая, что

опасности никакой нет. Перед Кэти были глаза, только глаза, а вовсе не клыки и не острые крючья когтей. — Видела? — нетерпеливо переспросил Ерофей. — Звёзды, — вырвалось у неё. И вдруг она поняла, что угадала! От Ерофея потекло тепло. Не такое, как от кирпичной трубы. Но надёжное. В холодной ночи каждый кусочек тепла дорог. — Целых четыре, — довольно произнёс Ерофей. Кэти не понимала, чему радоваться. Конечно, звёзд великое множество, но даже одну-единственную, покатившуюся с небес, жалко до невозможности. А тут четыре сразу. Ерофей улыбнулся, словно косточка, оставленная небесной кошкой, вдруг обросла вкусной, питательной плотью и теперь летела прямо ему в пасть. — Наступил новый час, — величественно возвестил он. — Звёздный час. Первый час Ночи Странных Кошек. Кэти промолчала. Она твёрдо верила: каждой кошке надлежит знать, что ей положено, а что нет. А странные кошки пусть пробегают мимо. — Ты знаешь, что это за Ночь? — Нет, — ответила Кэти. Её ждали звёзды, а нравоучения старого кота казались сейчас излишними и крайне неуместными. — Звёзды, — повторил Ерофей вслед за неслышимыми словами. Может быть он умел читать мысли? Кэти насторожилась. Её мысли должны быть при ней. И знать про них не положено никому. Даже Коту, в которого не швыряют палками. — Да будет тебе известно, что в эту Ночь каждая странная кошка может взобраться туда, — глаза Ерофея уставились в небо, где появлялись всё новые и новые звёзды. Кэти тоже посмотрела на небо. — Хочешь звезду? — неожиданно спросил Ерофей. — Да, — вырвалось у Кэти. — Тогда это твоя ночь, — непонятно добавил он. — Но я же… не странная, — удивилась Кэти. — У тебя разноцветные глаза. «Ну и что?» — хотела спросить Кэти, но промолчала. — Зелёный и голубой, — продолжал Ерофей. — В эту Ночь ты принадлежишь породе странных. «Ну и что,» — вздохнула Кэти уже без всякого вопроса. Всё равно, каждому известно, что кошки не летают. Тем более, порядочные кошки. — Смотри, — требовательно повернул голову Ерофей. Морда его стала сердитой, словно он видел перед собой не прелестную, юную кошечку, а только что родившегося слепого котёнка, но уже успевшего напроказничать. Голова Кэти без всякого её желания повернулась за Ерофеем. На высокой горе привалилась к небу, заслонив чуть ли не половину звёзд, непонятная махина, сотканная из железных полос. Кэти редко обращала внимание на бесполезные вещи, но даже мимолётного взгляда было достаточно, чтобы поразиться бессмысленности и неуместности этой железной скалы. — Трамплин, — обозначил Ерофей эту вывернутую странность не менее вывернутым словом. — Люди построили его, чтобы кошки могли лазить к звёздам. — Лазить к звёздам? — недоумённо повторила Кэти. — Да, — подтвердил Ерофей, — но добраться до звёзд могут только странные кошки и только в свою ночь. Ты — странная. Можешь в это не верить. — Я не странная, — обиделась Кэти, — я самая обычная кошка с самым обычным пёстрым мехом и самым обычным характером, который и положено иметь кошке, если она хочет жить на этом свете. — Такой ты была вчера, — Ерофей загадочно улыбнулся, — и станешь завтрашним утром, — немедленно добавил он, — но если ты хочешь достать свою звезду, — речь его замедлилась, каждое слово вспыхивало перед Кэти и продолжало гореть, даже когда стихал последний его звук, — придётся тебе немножечко побыть странной. «Я не хочу!» — хотела воскликнуть Кэти, но не успела. — Теперь бежим, — приказ Ерофея оборвал все мысли Кэти. Когда она пришла в себя, то обнаружила, что следует за этим котом, который безусловно и сам принадлежал породе странных.

Трамплин отгородился ветхим двухэтажным домом. Тёмные окна бессмысленно отражали фиолетовыми разводами свет уличных фонарей. Ближе к углу примостился плакат. Дожди давно смыли все краски с деревянного щита, и теперь он казался всего лишь огромным окном, за которым застыл вязкий серый туман. Мгновенный испуг продрал Кэти до самых коготков. Ей показалось, что прямо сейчас кто-то огромный вдохнёт так глубоко, что её лапки оторвутся от земли, и она унесётся в тот беспросветно скучный и серый мир. Поэтому Кэти поспешила пробежать мимо. И вовремя, Ерофей уже поворачивал за угол. Ещё секунда, и она потеряла бы его из виду. Ерофей уносился вперёд длинными прыжками. Было странно видеть, как солидный кот может мчаться с такой невероятной скоростью. Кэти старалась не отставать. Она перебирала лапками быстро-быстро. Но не прыгала, ибо порядочной кошке скакать не подобает. Ерофей сбавил темп и остановился возле первой ступеньки уносящейся в небо лестницы. Лестница была жутко неудобной. Каждую её ступеньку составляли два или три замёрзших стерженька, покрытые капельками сгустившейся ночной влаги. Люди с их громадными ногами без труда поднимались до самого верха. Но там было вовсе не небо, а обычный жилой район. Дома начинались сразу же за трамплином. Запыхавшая Кэти опустилась рядом с Ерофеем, уткнувшись в его тёплый бок, и сразу же смущённо отодвинулась. Для уверенности она, чуть отдышавшись, проверила лапкой стерженёк. Подушечки обожгло холодом, а потом они безвольно соскользнули. Не помогали даже острые коготки. Казалось совершеннейшим бредом взбираться наверх. Кэти немедленно пожалела себя — бедную и несчастную. Но перечить Ерофею казалось бредом невероятным. Она вновь потянула правую лапку к стерженьку. — Куда! — грозный окрик Ерофея заставил лапку опуститься обратно на землю. — Но ты же сам… — попробовала оправдаться она. — Здесь поднимаются люди, — оборвал её Ерофей и сердито добавил. — Пора бы уже знать, что кошки ходят иными дорогами. — И где же наш путь? — Кэти взъерошилась в сердитой обиде. Ей казалось, что её обманули. Из этого оврага звёзды казались крохотными точками. — Пойдём, — мягко сказал Ерофей и затопал прочь. Кэти без слов последовала за ним. Здесь люди, действительно, не ходили. Дороги людей отличаются утоптанностью. Такой утоптанностью, от которой легко пружинят ножки. Разумеется, никакой утоптанности и в помине не было. Повсюду властвовала глина. Вязкая, размокшая, липкая. Сквозь неё пробивались упорные шеренги травинок. Травинки тоже не радовались встрече с Кэти. За свой потревоженный покой они осыпали её холодными каплями росы. Великолепный мех намок и слипся в морозные иголки. А плотные стебли так и норовили царапнуть по ничем не защищённой коже. Ерофей как ни в чём не бывало продвигался вперёд, а Кэти начала уставать. Капли срывались с её меха, словно слёзы, а в душе капали такие же слёзки, только невидимые, но куда более обидные. Глина уступила место мутным лужам. В самой большой из них плавал кверху лапками мёртвый жук. Странная дорога не нравилась Кэти. Жутко не нравилась. Кошечке хотелось развернуться и сбежать, но она побаивалась Ерофея, а тот прыгал с кочки на кочку так уверенно, словно ни чуточки не сомневался, что Кэти будет следовать за ним вплоть до особого распоряжения. — Вот она, — торжественно объявил Ерофей и добавил чуть тише. — Лестница. Лестница оказалась настоящим чудом. Надёжные каменные ступени словно ждали, когда Кэти решится ступить на них. Они застыли в монолитном недоумении: как это она смеет не доверять им. — Куда лучше, — заметила Кэти. Бока её вздымались от долгого бега. Молчать было настоящим удовольствием, но всё же она не утерпела: — А почему люди не ходят по ней? — Она ДАЛЬШЕ, — объяснил Ерофей. — Люди не любят ходить дальше. Они предпочитают короткие дороги. Когда-то они уверили себя… Как это они выражаются?.. Ах да… В целесообразности наикратчайших расстояний, — кот презрительно усмехнулся, — и теперь надеются достичь звёзд одним гигантским прыжком. Туда добраться легче, чем они думают. Но к звёздам ведут долгие пути. Кэти, вскинув голову вверх, оценила долгий путь. Он показался ей нескончаемым. Она знала, как выглядит последняя ступенька в самом высоком доме, но здесь разглядеть её было невозможно. Если смотреть отсюда, то верилось, что последняя ступенька этой лестницы действительно упирается в небо. — Ступай, — милостиво разрешил Ерофей. — Иди и помни, что тебя ждут три загадки, — он задумался, — да, обычно их бывает три. Даже для весьма странных кошек. — Но кто мне их загадает? — испуганно спросила Кэти. — Ты их УВИДИШЬ, — пообещал Ерофей и начал поворачиваться к Кэти пушистым боком. Нетронутым, словно он не пробирался только что через глиняные пласты. — Постой, — Кэти внезапно поняла, что сейчас она останется совершенно одна. — Что там у нас не так, — снова объявились два внимательных глаза и пронзительно встретились с глазками Кэти. — Ты не со мной? — Вот ещё, — фыркнул Ерофей. — Разве ты не хочешь звезду? — не сдавалась Кэти. — Я вижу отражения звёзд в твоих разноцветных глазах, — медленно сказал важный кот, — и мне этого вполне достаточно. Перед Кэти мелькнул вихрящийся хвост, обозначив конец разговора. Одним прыжком Ерофей растворился в темноте оврага.

Звёзды мерцали на небесах. Недостижимые. Лестница возносилась вверх. Нескончаемая. Вздохнув, Кэти ступила на первую ступеньку. Затем перепрыгнула на следующую. Потом ещё на одну. И ещё. Лестница, действительно, оказалась чудесной. Чудесно крепкой. Чудесно надёжной. Подушечки лапок мягко касались гладкой поверхности. Построенная в незапамятные времена, лестница не обрушилась и даже не потрескалась. Время было над ней не властно. Лестница получилась бы совершенной и замечательной, если бы не тянулась до бесконечности, если бы не упиралась в небеса. Звёзды оставались всё такими же далёкими, А Кэти ещё даже не добралась до основания трамплина. Овраг ушёл вниз и ветер посвистывал между склоном горы и обратной стороной ступеней. Мрачная громада трамплина, выстроенного людьми, чтобы кошки могли добраться до звёзд, заполонила всё небо перед маленькой кошечкой, рискнувшей отправиться к небесам в поисках своей звездочки. Звездочки, которая будет освещать её одинокие вечера, когда осенние облака надолго закроют остальные звёзды, беспечно подмигивающие Кэти в эти летящие минуты Ночи Странных Кошек. А следующей ступеньки на месте не оказалось. Кэти остановилась и недоумённо уставилась вперёд. Путь был закрыт. Ржавая дверь преграждала дорогу. Ржавая дверь в будке, сложенной из красного кирпича. Кэти подкралась к правому краю ступеньки и заглянула вниз. Осторожноосторожно. И тут же отпрянула обратно. Лестница вознеслась над склоном оврага весьма высоко. Кошечка и поотважнее Кэти не решилась бы на такой прыжок. Крылья бы Кэти. Два крыла. Облетела бы она эту проклятую будку стороной, да снова на лестницу. А может и над лестницей. Ну почему бестолковым воробьям положены крылья, а кошечки, даже самые приличные и замечательные навсегда прикованы к земле? Несправедливо это. До ужаса несправедливо, до самых горьких слёз. И слёзы не замедлили явиться, потому что поворачивать назад было нельзя. Потому что, спустись Кэти вниз, посмотрит на неё Ерофей своим проницательным взглядом, фыркнет презрительно, да отвернётся. А вслед за ним и остальные, даже самые затрёпанные и обветшалые. Потому что кошке даны девять жизней для того, чтобы искала она выходы даже там, где никто никогда не пройдёт. Но не было сейчас для Кэти ни выхода, ни ступеньки. — Иногда надо упасть вниз, чтобы вознестись наверх, — голос был властным и проникновенным. Угольно-чёрный кот объявился из ниоткуда. Сейчас он удобно разлёгся на самом краю площадки и свесил голову вниз. Звёзды блестели в его глазах, странные алые звёзды, словно угольки затухающего костра. Но разве по лестнице странных кошек могут разгуливать обыкновенные коты с обыкновенными звёздами в глазах? — Чёрный Ветер, — довольно произнёс незнакомец и пробуравил тьму багровым взором. Кэти молчала. И кот был странным, и фразочки его не намного понятнее. — Прыгай, — задумчиво сказал кот, переведя взор на Кэти. — Закрой глаза и опрокинься. Все так делают. Кэти мельком взглянула вниз и быстро-быстро отползла от края. — Все сначала боятся, — заметил чёрный кот. — Ведь кажется, что там пустота. Но на самом деле её пронизывает Чёрный Ветер. Чёрный Ветер, — повторил он, — несущий чёрные снежинки и чёрные звёзды. Доверься ему и он запросто перебросит тебя через половину пути. — Почему только через половину? — не утерпела Кэти. — Так положено. Кое-что ты должна совершить и сама. А если по простому, то звёзды не подпускают его к себе. Кому хочется погаснуть без следа, когда тебя коснутся чёрные когти. — Я тоже не хочу погаснуть, — в груди Кэти поднялась гневная волна. — Разве ты звезда? — зловеще улыбнулся гладкошёрстный незнакомец. — Тебе он не повредит. А заодно и проверит, действительно ли ты странная. — Я не могу, — пискнула Кэти, стараясь держаться на самой середине площадки и ни в коем случае не приближаться ни к левому, ни к правому краю. — Как хочешь, — улыбка кота расплылась во всю морду. Неуловимым движением он вскочил и опрокинулся во тьму. Внизу загудел ветер. Да какой там ветер. Вихрь. Ураган, сокрушающий на своём пути любые преграды. Даже абсолютно надёжная лестница ощутимо задрожала. Кот снова очутился перед Кэти. Только сейчас он стоял в пустоте. Кошечке казалось, что под лапками у багровоглазого кота вихрятся чёрные спирали. На этот раз кот улыбнулся торжествующе и унёсся ввысь, мгновенно затерявшись в ночном небе. Кэти сжалась в комок. Прошло немало времени, прежде чем она снова осмелилась обратить свой взор к звёздам.

Звёзды смеялись. Заливисто, но не до упаду, потому что оставались на своих недостижимых небесах. Смеялись над Кэти, которая одна в этом мире не находила себе места на совершенно надёжной лестнице перед совершенно неприступной крепостью с краснокирпичным фасадом. И слёзы заслонили весь мир. Свет далёких фонарей мерцал и расплывался, как звёзды, которые кто-то уже забрал с небес в своё единоличное пользование. Перед Кэти колыхалось что-то бледное и неопределённое. Когда оно появилось, Кэти не заметила. Она сразу же насторожилась. Кошки должны всегда быть готовыми к опасности. Тем более, кошки, привыкшие чувствовать себя в этом мире на высоте. Кэти загнала слёзы обратно и всмотрелась в то, что явилось из ниоткуда. Это был кот. Взъерошенный и какой-то непонятный. Он состоял из жуткого серебристого тумана. Огромные глаза его нестерпимо полыхали голубым. Зрачки отливали беспросветным мраком. «В них не будут отражаться звёзды, — подумала Кэти. — Даже если вывести его на крышу.» — Стра-анна-ая кошечка-а, — протянул он. — Да-а-авно они тут не пояавлялись. Кэти немедленно захотелось умчаться вниз от такого жуткого соседства. Но кошки показывают спину лишь тогда, когда твёрдо намерены убежать. А вместо уверенности Кэти охватила растерянность. Ей почему-то показалось, что ступеньки за её спиной растаяли в ночи или обернулись холодными склизкими штырьками, на которых не держатся коготки. Пришлось остаться и молчать. Не всякие слова подходят для страшилищ. — Не можешь пройти? — задал туманный кот весьма идиотский вопрос. Кэти не стала отвечать. — Не переживай, — серьёзно сказал он. — Я знаю дорогу дальше. Он скользнул к краю площадки. Кэти робко сделала несколько шагов за ним. Голубое пламя вновь переливалось в серебристом тумане. Значит, кот обернулся. Кэти почти забыла про звёзды. Звёзды сейчас сияли далеко-далеко. Сейчас всё находилось в запредельной дали. Кроме страшного кота и кирпичной будки, преградившей путь. — Смотри, — прошептал кот, — Здесь не хватает кирпичей. Кэти увидела угловатую дыру. Удивительно, что она не заметила её раньше. А может дыра появилась вместе со странным котом? А может он заманивал её в ловушку? — Полезли, — мотнул головой котяра. Кэти не сдвинулась с места. Кот недоумённо обернулся. Кэти сжалась. Сейчас он оскалит бледные клыки и вопьётся в её хрупкое горло. А может возьмёт, да и сбросит её вниз. Кот улыбнулся. Улыбка получилась поникшей и виноватой. — Значит ты её тоже слышала, — прошептал он. Голос отдавал неизмеримой горечью, но Кэти была настороже. — Кого? — сердито спросила она, надеясь суровостью отогнать свой страх хотя бы на минуту. — Легенду, — вздохнул кот. — Легенду о том, что призрачные коты уводят в места, где рождаются мёртвые огоньки. Но это неправда… — Нет, — решительно сказала Кэти. — Я не слышала никакой легенды про те места. — Тогда чего же ты боишься? — удивился кот. — Ведь ты — странная кошка, и сейчас ТВОЯ ночь. — Не знаю, — произнесла Кэти и стала глядеть себе под ноги, не упуская из виду возможный прыжок призрачного кота. А тот не стал больше ничего говорить. Просто скользнул в дыру и исчез там. Подумав секунду, Кэти последовала за ним. Кромешная тьма напугала кошечку и сжала её сердечко беспощадными когтями липкого ужаса. Острые глазёнки отказывались различать хоть что-то кроме сияния странного кота, смутно маячавшего впереди. Кэти шла осторожно, выверяя каждый шаг. Ей казалось, что стены сейчас сожмутся и раздавят её тонкие косточки. Или что с потолка сверзится нечто затаившееся и проткнёт острым жалом голову между ушей. Она и не заметила, как выскользнула на свободу. Теперь будка, сразу потерявшая свою строгость, осталась за спиной. А впереди продолжалась лестница. Новые и новые ступеньки. Звёзды чуть приблизились. Каждая из них старалась подмигнуть кошечке: «Ну что же ты, Кэти, мы ждём, ведь ночь не бесконечна.» И Кэти подмигнула им в ответ. Ей сразу же стало хорошо и спокойно. — Пошли, — то ли предложил, то ли скомандовал кот. Сам он уже сидел на первой ступеньке. А когда на неё ступила Кэти, то немедленно перепрыгнул на следующую. Он неизменно опережал её на одну ступеньку. Через двадцать прыжков Кэти устала и решила немного передохнуть. Кот заметил, что она остановилась и немедленно присел. Глаза всё так же переливались голубыми факелами. Зрачки темнели. Тишина начала окутывать лестницу и Кэти снова охватил испуг. — Как твоё имя? — вопрос прогнал и тишину и страх. — Угадай, — игриво улыбнулась Кэти. Кот не улыбался, он прищурился и посмотрел на Кэти так, будто её имя написали у неё на лбу. — Кэ-эти, — сказал он. ПРАВИЛЬНО сказал. Она испуганно отпрянула. — Ты знал? — Нет, — весело сказал он. — Просто, когда я обозначал восемь сторон света, то самую значимую из них я назвал «Кэ-эти». Кэти не знала, что такое «стороны света» и почему их именно восемь. Но ведь так приятно, когда твоим именем назовут нечто важное. — А тебя как зовут? — поинтересовалась она. — Меня уже не зовут, — погрустнел кот. — У мёртвых котов не бывает имён. Там, где я гуляю, имена не нужны. Кэти взглянула на него непонимающим взором. Не хочет раскрывать тайну, так бы и говорил. — Давай-ка в путь, — махнул кот призрачным хвостом и перепрыгнул на другую ступеньку. Кэти прыгнула тоже. Звёзды ждали, а времени оставалось не так уж и много.

Под ногами оказывались всё новые и новые ступени. Кэти то и дело задирала голову вверх, но вершина трамплина казалась такой же недостижимой, как и небо. Звёзды ждали Кэти, но не желали ей помогать. — Эта лестница никогда не закончится, — пожаловалась кошечка, когда устала окончательно. Добраться до звёзд снова показалось ей совершенно бредовой идеей. В одном она уверилась стопроцентно: в том, что сил карабкаться дальше у неё уже не осталось. — Куда ты смотришь? — сердито завопил её призрачный спутник, отследив её взгляд. — Наверх, — недоумённо отозвалась Кэти, — а что? — Так ты никогда не доберёшься до конца пути, — зло пообещал кот и сразу стал нравиться Кэти ещё меньше. — Это ещё почему? — Потому что ты думаешь о последней ступеньке, — объяснил он. — Ты представляешь, как она далеко, как долго туда идти, как тяжело карабкаться по лестнице, как ты устала и хочешь поскорее добраться до неё. — Да хочу, — рассердилась Кэти. Не надо её учить простым и понятным вещам. — Бесполезно, — заявил кот. — Думая о последней

ступеньке, ты напрочь забываешь про все оставшиеся. Им ведь обидно. — Ступенькам? — Конечно. Ты всем сердцем жаждешь последнюю и ступаешь на очередную бесчувственными лапками. Ступеньки замечают это и начинают тянуться, тянуться, тянуться. Они растягиваются, они замедляют твоё движение, чтобы ты хоть немного уделила внимания им. А ты в ответ злишься и всё мучительней размышляешь о последней. Кэти промолчала. Кот прекрасно обходился и без её вопросов. — Не думай о последней. Всегда думай о настоящей. И тогда она отзовётся и пропустит тебя быстро-быстро. А следующая встретит тебя уютом и тоже не станет задерживать. Бессмысленно рассуждать о бесконечности, которую невозможно преодолеть. Но вполне разумно знать, что сила ступить на следующую у тебя есть. И тогда ты сама не заметишь, как очередная ступенька превратится в последнюю. Кэти перестала заглядывать наверх. Странно, но идти стало заметно легче. То ли она успела отдохнуть за время короткой беседы, то ли слова призрачного кота таили в себе неведомую ранее истину. Оказывается, если постоянно не задирать голову, высматривая, где там она, последняя ступенька, то по сторонам можно обнаружить много чего интересного. У каждой стойки перил примостилось по бледному гномику с хитрыми глазищами, похожими на треснувшие изумруды. И кафтаны у них, и белые просторные штаны, заправленные в белоснежные сапожки с лихо загнутым вверх носком, словно вываляли в мелу. Каждый из гномов сжимал бледными пальцами круглые блестящие часы с серебряной цепочкой. Чёрные стрелки обхватили десятку. Кэти не знала, почему именно «10» застыло на бледном циферблате, почему оно так выделялось на фоне остальных поблёкших чисел. Но она чувствовала, что это важно. В такую удивительную ночь всё кажется важным.

И тогда она обнаружила, что на следующей ступеньке гномик отсутствовал. Собственно говоря, и самой ступеньки почти не было. Так, обломочек. А за ним ещё один. Острые куски бетона скалились как клыки бешеной собаки. Призрачный кот воздушными прыжками легко проскакал по обломкам. А Кэти не решилась. Её спутник на этот раз не обратил никакого внимания на замешательство кошечки. Неспешным темпом он уносился вверх и ни разу не обернулся. Кэти приготовилась прыгнуть через зубастую дыру, но в самый последний миг так и осталась на месте. — Боишься? — Кэти не успела ответить, так как голос угольно-чёрного кота сам задал вопрос и сам ответил на него. — И правильно делаешь. Кэти покосилась вправо. Так и есть. Багровые звёзды загорались и погасали в глазах кота, унесённого Чёрным Вихрем на неведомые высоты, которые Кэти достигла только теперь. Кот загадочно улыбался, словно знал все обходные дороги. Возможно, так оно и было. — Ему-то что, — кивнул кот туда, где призрачный спутник Кэти превращался в бледную расплывчатую точку. — Ему-то всё равно, а мы с тобой должны думать о реальности. На всякий случай Кэти утвердительно сощурила глазки. — Вот-вот, — воодушевился кот. — Как всегда. Обманули, завели, запутали. Он продолжал улыбаться. Но от такой улыбки Кэти вовсе не чувствовала себя спокойнее. Даже на самую маленькую капельку. Что делать дальше, она не знала. — Что делать, что делать, — проворчал кот вслед за мыслями Кэти. — Дорогто, если приглядеться, миллион. Не можешь перепрыгнуть — обойди. — Но где? — спросила Кэти. Она не могла оторваться от провала. Она снова почувствовала себя самой одинокой кошечкой на свете. — Да вот же, — кот мотнул головой в сторону. Кэти перевела взгляд туда. Действительно, там обнаружилась другая ступенька. Ослепительно белая. Над ней возвышались ещё три, а дальше следовало туманное марево. Чёрный кот прыгнул на новую лестницу и уставился на Кэти. Кошечка в последний раз взглянула на непреодолимый провал и перебралась за проводником. Подушечки коснулись чего-то плотного и лёгкого. Почти неслышно хрустнуло, словно ступеньку выпилили из пенопласта, рассыпающегося при ударах белыми шариками. Когда Кэти преодолела третью ступеньку, туман отодвинулся и открыл небольшую квадратную площадку, на которой сидело множество кошек и котов. Все они оживлённо переговаривались и чувствовали себя в высшей степени уверенно. Чёрный кот улыбнулся в последний раз и скрылся в толпе. Как только лапки Кэти ступили на площадку, она обернулась склоном пологого холма, покрытого пожухлой травой, сквозь которую пробивались погнутые бока ржавых консервных банок и обглоданные рыбьи косточки.

Сотни кошачьих глаз окинули Кэти скучающими взглядами, а их хозяева тут же вернулись к беседам, сливавшимся в ровный монотонный гул. Кошечка попыталась разобрать хоть словечко, но звуки наслаивались друг на друга, перемешивались у Кэти в голове, навевая странное чувство собственной незначимости и полной непригодности даже к самым простым вещам. — А вот и Кэти, — ласково улыбнулась располневшая персидская кошка. Кэти выдавила робкую улыбку в ответ. Она не увидела ни одной знакомой мордочки, но собравшиеся, похоже, знали её очень хорошо. — Не стой на сквозняке, — распорядилась персидская владычица. — Подойди к нам. Сейчас не лето и болеть не время. Болеть никогда не время. Кэти не боялась сквозняков, но спорить не решилась и немедленно подошла к кошачьей ораве. — Пора бы уже, дорогая, — сказала кошка, проявлявшая заботу беспрекословно-непререкаемым тоном, — начинать думать о будущем. — Я думаю, — поспешно согласилась Кэти и тут же заработала замечание. — Она думает, — усмехнулся старый кот с залысинами возле ушей, — а так ли она думает, как НАМ надо. — Но… — вспомнила было Кэти. — Звёзды… — Не перебивай, — перехватила инициативу персидская кошка. — Молчи и слушай, пока говорят о вещах, которые ты понять пока не в состоянии. Детские годы позади. В голове дожны быть не звёзды, а реальные вещи. «Реальные вещи,» — повторила про себя Кэти. Звёзды отодвинулись в недостижимую высь, и Кэти уже не представляла, как трамплин может вывести к небесам. Впрочем, трамплин исчез. Был холм, шумная кошачья орава и далёкоедалёкое небо. Поэтому кошечка не стала спорить, а лишь послушно опустила взор. — Какое у нас на дворе время? — спросила персидская кошка. — Осень, — сказал лысеющий кот. — Вроде бы осень. Точно я сказать не могу, но думаю… — Значит, осень, — резко прервала его персидская кошка. — А известно ли нашей маленькой Кэти, что осенью пропитание не валяется под каждым кустом и у каждой урны. «Известно,» — хотела сказать Кэти, но не успела. — А следовательно… — нараспев произнёс лысеющий кот. — А следовательно, — перебила грозным тоном персидская кошка, продолжая улыбаться Кэти, — тебе необходимо срочно подыскать пристанище. И я немедленно займусь этим вопросом. Кэти молчала. Улыбка придавливала её к земле. — Какое-нибудь кафе, — сказала кошка, глядя сквозь Кэти, словно рисовала в уме картинку этого кафе и Кэти за его стеклянными витринами. — Пожалуй, что кафе. Не ресторан, нет. Эти рестораны — такое ненадёжное дело. Сегодня он ресторан, а завтра смотришь — уже мебельный салон. Можно ли в наши трудные времена прокормиться в мебельном салоне? — Никак нет, — подтвердил лысеющий кот, за что заработал благосклонную улыбку. — Именно, Прохор Захарович, — кошка черкнула коготком по земле, словно подводила итог разговору. — Именно. Других вариантов попросту не существует. Кэти тоже увидела эту картинку. Кафе стояло несокрушимой коробкой. Бледный свет витрин рассеивал и ночную мглу, и звёздное мерцание. — Свалка, — внезапно выпалил полосатый кот средних лет с подпаленным хвостом. — Кафе не про нас. Там годы пройдут, пока в доверие вотрёшься. Да и то чуть что, за шкирку и в сугроб. Свалка — вот это дело. Подвоз каждый день. И самое главное — весьма недалеко от здешних мест. — Помилуйте, Степан Фомич, — раздражённо заметила персидская кошка. Свалка? Да это же совершеннейше неприлично звучит. Конечно, я понимаю, все мы там кормимся, но в разговорах об этом всё же не стоит упоминать. Этакая проза жизни. — А чего? — не понял полосатый кот. — Живём же. И будем жить. Свалка — она и в Африке свалка. А как звучит, нам без интересу. Главное — жрать подавай. Каждый день, про между прочим. — Стабильность — это радует, — кивнул лысеющий кот. — Нет, нет, — жёстко заметила персидская кошка. — Кафе. Только кафе. Если мы жили на свалке, то наше потомство должно выбираться на белый свет. А уж потомство во втором поколении и подавно. Скоро у тебя, дорогая, будут котята, кивнула она, словно вопрос был уже давно решённым делом. — Не хочешь же ты, чтобы их утопили? Чтобы они передохли от голода как самые последние помоечные собачонки. — Не, — заметил полосатый кот, — мы, конечно, на разных там выставках медалей не отхватывали, в цирках там заграничных не работали, честно промышляли в границах родного района, но позволю заметить, на свалке с голода не подохнешь. Свалка — она навсегда. Свалка — это то, что нам хранить, беречь и приумножать. — Ах, оставьте, Степан Фомич, — поморщилась персидская кошка. — Это же совсем не тот уровень. Котята с первых дней должны приобщаться к чему-то красивому, вечному. Завтра же, дорогая, отправим тебя в подходящее кафе. И, кстати, подыщем тебе подходящую пару. Рядом тут же объявился поджарый сиамский кот с голубыми глазами, заинтересованно оглядывающими Кэти со всех сторон. — Он тебе подойдёт, милочка, — заявила персидская кошка тоном, не терпящим ни малейшего возражения. — Безусловно, — поддакнул лысоватый кот. Сиамский красавец не проронил ни слова, зато одарил Кэти таким взглядом, что её передёрнуло. Но отступать было некуда. Повсюду разлеглись коты и кошки, ведущие душевные разговоры о самых, что ни на есть реальных вещах. Все собравшиеся веселились как могли. Персидская кошка ласково ворковала, лысоватый кот услужливо поддакивал, полосатый пытался спорить и торжествовал, когда ему казалось, что у него получилось вставить умную мысль. Сиамский серцеед прохаживался невдалеке, а захлёбывающаяся злой радостью компания бойцовых котов вразнобой завывала фальшивыми голосами: «Посмотри на моего кисаньку-котёнка!» Кэти, любившая эту песню до боли в груди, сейчас готова была заткнуть уши. Да только кошки не затыкают ушей. Ситуация выглядела странной и обыденной одновременно. Никто ни разу не спросил мнения Кэти, но будущее её уже успели расписать чуть ли не по минутам. И Кэти начало казаться, что никакого другого будущего у неё и быть не может. А звёзды? Что звёзды… Звёзды далеко, в отличии от свалки, кафе с бледными панелями витрин и сиамского красавца в качестве наиболее подходящей пары. — Все мои котята размещены исключительно среди хороших семей, — голос персидской кошки перекрывал всеобщую болтовню и стучал в голове неприятными молоточками. Кэти сжалась в маленький, почти неприметный комочек. Теперь она не осмеливалась даже поднять голову, а смотреть под ноги осточертело. Кошечка чуть развернулась и увидела вернувшегося невесть откуда призрачного кота с мёртвыми глазами.

Улыбка расцвела на мордочке Кэти. От волнения она не могла произнести ни слова. — Шагни влево, — прошептал кот. «Зачем?» — спросили глаза Кэти. — Шагни, — повторил призрачный собеседник. — Быстрее. Иначе может быть слишком поздно. Кэти шагнула… и снова почувствовала под ногами бетонную ступеньку. Но холм с сотнями кошек и котов никуда не делся. Кэти охватило неизъяснимое чувство. Она верила, что стоит на лестнице, ведущей к звёздам, и в то же время продолжает оставаться на холме, где ведутся нескончаемые разговоры о реальности и её необходимых составляющих. Кот молчал. Он то растворялся во тьме, то вновь проявлялся, сверкая сапфирами глаз. И когда он исчезал, звёзды тускнели, а склоны холма угрюмо очерчивали близкие горизонты. Зато когда он вновь кидал на Кэти свой проникновенный взгляд, и холм, и кошки, и предписанное будущее терялись в странном голубом свете. А рядом возникала пустота, и лестница снова тянула свои ступени к мерцающим искоркам над головой почти неприметной кошечки. Наконец он удержался и не исчез. Посторонние кошки тоже остались на местах, но превратились в полупрозрачные силуэты. А их разговоры слились с шумом ветра и перестали отвлекать Кэти. — Зачем ты свернула? — сердито спросил кот. — Там не было ступеньки, — не менее сердито ответила Кэти. Никому не позволяется ругать порядочную кошку, тем более в её собственную ночь. — Но ведь я прошёл! — воскликнул кот. Кэти хмыкнула. — Ты думаешь, что я умею ходить по пустоте? Кэти хмыкнула ещё раз. А что делать? Гораздо легче убедить себя, что не было там никакой ступеньки, чем найти причину, по которой она всё-таки свернула в сторону. — Я не умею, — печально ответил кот на свой вопрос. — Я многое не умею. И всё-таки там можно было пройти. Жаль, что ты этого не сделала. Его сияние поблёкло, и сам он начал растворяться. — Постой, — крикнула Кэти. — Я не хочу ко всем этим кошкам. — Нельзя оставаться на звёздной лестнице до скончания веков, — бесстрастно объяснил кот. — Я хожу по ней лишь в Ночь Странных Кошек. А ночь на исходе. Придёт утро, и мои дороги протянутся в совершенно иные места. — Не уходи, — жалобно попросила Кэти. — Подожди ещё чуть-чуть. Я совершенно запуталась. Я никак не могу понять… ведь мы уже забрались слишком высоко. Откуда здесь взялись другие кошки… И холм… И ржавые банки… Сейчас они не кажутся мне настоящими, но как только ты исчезаешь, всё это немедленно оборачивается реальностью. — Наши дороги частенько проходят весьма близко от звёзд, — тихо сказал кот. — Но в эти минуты мы почему-то смотрим либо вперёд, либо себе под ноги, либо без лишних разговоров укладываемся спать. Заметь, никто из них не посмотрел наверх. Более того, никто из них даже не подумал туда посмотреть. — Они считают звёзды сущей ерундой, — вздохнула Кэти. — Если ты считаешь что-то сущей ерундой, то зачем удивляться, что оно в конечном счёте этой ерундой и оказалось. Мечты оборачиваются желаниями, а желания воплощаются в реальность. Кого же винить, что именно таким мы и пожелали увидеть что-то важное. Удивительное надо видеть, а не считать. Контуры призрачного кота начали дрожать, зато кошачья орава проступала из пустоты всё более отчётливо. Кэти уже начала различать отдельные словечки. Кошечка загрустила. Идут последние секунды её таинственного приключения. Сейчас она окажется среди тех, кто всё знает, всё умеет, всё подсчитал и пересчитал. — Ты идёшь или нет? — донесся до неё знакомый голос. Призрачный кот перепрыгнул на следующую ступеньку. — А… разве… мне ещё можно? — Почему нет? Всё зависит только от того, что ты хочешь. Сейчас важен ТВОЙ выбор. И Кэти прыгнула. Как только её лапки коснулись бетона, предначертанное будущее разлетелось на кусочки и кануло в темноту. Путешествие продолжалось. Кэти вновь окружали тайны. Стеклянные шарики бесшумно катились вдоль ребра ступеней и срывались в пропасть, а на смену им спешили всё новые и новые. Язычки алого пламени, словно сорвавшиеся с кончика свечи, весело скакали вверх, обгоняя и странную кошечку, и призрачного кота. Так они взбирались всё выше и выше, и Кэти не переставала удивляться, пока чуть не стукнулась носом о железную дверь.

Путь наверх снова был преграждён. Призрачный кот вопросительно посматривал на Кэти, а она в полной растерянности прохаживалась по площадке. Хвост стучал по её бокам, и Кэти едва сдерживалась, чтобы не растерять остатки самообладания. Что теперь? Явится новый призрачный кот и откроет очередной потайной лаз? А может не надо нового, может сгодится и прежний? Но призрачный спутник Кэти не спешил распахивать большущую дверь. Он ждал. А чего теперь ждать? Ведь секунды Ночи Странных Кошек безвозвратно уплывали, а звёздочки наверняка подсмеивались над бедной Кэти. Меж катящихся шариков важно ступал угольно-чёрный кот. С каждым его шагом в пустоте над площадкой прорисовывалась новая ступенька. Серебристо-серая. Призрачная лестница вонзилась в дверь и, быть может, продолжилась с той стороны. Чёрный кот лениво обернулся, окинул взглядом своё творение и ловко перекувырнулся, приземлившись сразу на третью ступеньку. — Всё просто, — сказал он. — Не можешь перепрыгнуть, пройди СКВОЗЬ. Кэти оглянулась на своего проводника. Он молчал и очень походил на клочок тумана. Он не мог провести через дверь. — Значит не очень и хочешь ты эту свою звезду, — плавно промурлыкал красноглазый кот и преодолел ещё две ступеньки. Кэти решила ничего не отвечать. — Ты мне не веришь, — усмехнулся кот. — Вспомни, я предлагал тебе не самые плохие пути. Чёрный Ветер, к примеру. — Я бы разбилась, — сердито сказала Кэти, забыв о своём обете молчания. — Почём знать, — задумчиво произнёс кот. — Ты ведь даже не попробовала. Как можно судить о дороге, которой не коснулись твои лапки? — Но твой второй путь вовсе не выглядел хорошим. — Просто ты ОСТАНОВИЛАСЬ. А надо было шагать дальше. Посмотри на меня, я ведь прошёл. Я здесь, да и ты здесь. Но какими стараниями! Почему меня не послушать хотя бы в третий раз? — Эта лестница не кажется мне настоящей, — призналась Кэти. — Уморительно, — рассмеялся чёрный кот. — Смешно до ужаса. Ты без оглядки поверила призрачному коту, а теперь отказываешься верить в призрачные лестницы. Где логика? — Логика? — сказала Кэти злым голоском. — Так ты хочешь логику? Тогда знай: я ему, — кошечка мотнула головой в сторону своего проводника, — вовсе и не поверила. А если я не поверила призрачному коту, то имею полное право не верить во все призрачные лестницы, какие только есть на белом свете. — Как хочешь, — сказал чёрный кот совершенно равнодушным голосом. Мягкими движениями он начал карабкаться вверх. И с каждым шагом исчезала крайняя ступенька. Кэти так и не поняла, как ему удалось пройти сквозь дверь. Но теперь на площадке не было ни призрачной лестницы, ни её хозяина. — Ты мне не поверила? — прозвучал робкий вопрос. Проводник хоть и не знал дальнейшего пути, но никуда не сбежал. — Не поверила, — вздохнула Кэти и тут же добавила, — тогда. А сейчас мне хочется тебе верить. Наверное, будь у меня время, я поверила бы и в призрачную лестницу. Может и хорошо, что она исчезла. Легко верить в то, что хочется получить. Последний шарик прокатился по площадке и исчез во тьме. Кэти подобралась к краю и взглянула вниз. Ничего. Только темнота и крохотные огоньки фонарей. Отсюда они казались упавшими звёздами. Возможно, так оно и было. Кэти посмотрела перед собой и упёрлась взглядом в Луну. Жёлтый круг притягивал взор и не отпускал. Он пугал и завораживал. В нём не было изящества, спокойствия и умиротворения, которые привыкла видеть Кэти. Он напоминал кусок подгнившего сыра с пятнами плесени. Мутно-жёлтый цвет выворачивал душу и сковывал волю. Во всей вселенной не осталось ничего кроме этого отвратного круга, втягивающего в себя маленькую кошечку. Жёсткий удар оторвал лапки Кэти от бетонной поверхности площадки и безжалостно швырнул кошечку на железную дверь. Кэти даже почудились алые искорки, посыпавшиеся из глаз. Она встряхнула головой и увидела два голубых огня, обернувшиеся пламенеющими глазами призрачного кота. — Не смотри, — прошипел он, — Нельзя. Это… Это… — он задыхался от волнения. — Плохая Луна. Я даже не могу назвать её по имени. Только такие, как я, могут смотреть на неё. Но не ты. Никак не ты. Кэти до ужаса не любила оказываться в ситуациях, которые не понимала. Она непременно должна уцепиться за что-то знакомое. Следовало забыть слова странного кота как можно скорее, а на смену им вытянуть из памяти что-то волнительное, реальное, необходимое. Звёзды, среди которых пряталась её собственная… и железную дверь, преграждавшую дорогу. Не в силах смотреть на кота, только что поступившего с ней так незаслуженно жестоко, Кэти принялась изучать другую сторону. Оказывается, лестница уже набрала достаточную высоту и прижалась к трамплину. Огромная железная полоса проходила совсем неподалёку. Отсюда казалось лёгким делом прыгнуть на неё, а потом снова на площадку, но уже по другую сторону двери. — Хочешь попробовать? — заговорщицки прошептал кот, бесшумно подкравшись сзади. Кэти испуганно вздрогнула, а потом стала наполняться отчаянной злостью. Никому не позволено пугать её, тем более котам, пусть даже они хоть тысячу раз призрачные. — И попробую, — прошипела она. — Скользко, — напомнил он странным голосом. — Без тебя знаю, — оборвала она. Сейчас она не намерена была прислушиваться к посторонним голосам. Пусть даже и странным. — Давай, я первый, — с готовностью предложил кот. Кэти сдвинулась в сторону. Злость ещё не выросла до такой степени, когда глаза уже ничего не видят, а ноги прыгают и по какому-то наитию опускаются именно там, где надо. Сердечко колотилось от волнения. Всё-таки боязно. Всё-таки не забор, не гараж с провалившейся крышей и не дерево с шершавой корой, в которую так цепко вонзаются острые коготки. Белое облачко вознеслось над площадкой, на секунду коснулось тёмной громады, оттолкнулось от неё и исчезло за дверью. Проще некуда. Кэти собралась с духом и прыгнула. Подушечки врезались в мерзко-холодное железо и заскользили вниз. Чешуйки ржавчины шелушились. За них невозможно было зацепиться. Когти не помогали. Задние лапки безвольно обрушились в пустоту. Передним до края оставалось совсем немного. Мгновенный ужас пронзил Кэти и растёкся неприятным холодком. Она прочувствовала всю высоту, которая распростёрлась под ней. Высоту, которую придётся измерить прямо сейчас. Кошечка ощерила пасть. Но даже клыки не спасли бы её теперь. Она поискала место, куда бы вцепиться. И не нашла. Глаза застилал злобно ухмыляющийся круг гнилой Луны.