Кошки-мышки
Шрифт:
Прижимая меня к себе, из-за моего плеча мама строго велела:
— Все на места! Открыли тетради. Самостоятельная работа…
Мама вывела меня из аудитории (практически вынесла), приволокла в чуланчик под лестницей, где хранились ведра и швабры уборщицы. Заставила все рассказать. Сквозь икания, всхлипы, заверения в необходимости умереть, погибнуть, я поведала о своем позоре.
— Это не конец света, — сказала мама.
— Самый концовый конец, — сквозь икания возразила я. — Давай переедем в другой город? Ни за что больше
— Но ведь действительно смешно получилось. И ты не единственная, с кем подобное произошло. Великий американский президент Рузвельт, заканчивая важную речь, в которой объявлял о вступлении Америки во Вторую мировую войну, на словах «Да здравствует Америка!» выдал такой залп, что репортеры уронили фотоаппараты.
Забегая вперед, скажу, что про Рузвельта мама выдумала, сказала, что с ходу на ум пришло. Ничего подобного с Рузвельтом никогда не случалось, я потом специально выясняла. Но в тот момент, в чулане под лестницей, оскандалившийся президент меня очень поддержал.
Из чулана мама привела меня в учительскую и оставила до конца занятий. А когда шли домой, говорила о том, что единственный способ избавиться от мук мнимого позора — не раздувать его, а еще лучше — выставить на всеобщее обозрение, нарядив в другие одежки. Если я стану клеймить себя, терзаться воспоминаниями, то определенно превращусь в посмешище. Издеваются над теми, кто позволяет унижать себя. В глазах у жертв коллективных насмехательств — постоянное ожидание следующего выпада. Ты, Лида, хочешь, чтобы в твоих глазах навечно застыл страх униженного и оскорбленного существа?
Конечно, я не хотела. И на следующий день путь в школу был для меня жутко трудным. Собрав волю в кулак, вошла в класс, и не успели ребята напомнить мне о скандале, как я весело спросила:
— Здорово я напукала вчера? Не хуже Рузвельта.
Семейное ложе — моя любимая кровать с дорогущим ортопедическим матрасом, прекрасным постельным бельем и невесомым, но теплыми одеялом — казалось, жалила меня со всех сторон. Я ворочалась с боку на бок, перекатывалась по камням, то мерзла, то полыхала огнем.
Пять лет назад, когда мы покупали эту кровать и белье, я сказала Максиму:
— Полжизни проводим в постели. С финансами сейчас напряженно, но все-таки купим самое качественное и дорогое.
— Я бы даже сказал, — согласился Максим, — что в кровати мы проводим лучшие полжизни. Хотя как число пружин в матрасе влияет на качество секса, затрудняюсь определить.
— Только не предлагай навалить стог сена в спальне…
— Интересная идея! Ты у меня прирожденный дизайнер и такой экономный…
Мы весело болтали в магазине, а когда привезли кровать, в наших интимных играх долго присутствовала тема испытаний матраса на специальные нагрузки.
И все это в прошлом? Мне остались только воспоминания и ледяная постель? (От холода скрючивает ноги и руки.) А Максим где-то, на другой кровати, с другой женщиной… (Жар, пламя, скинуть одеяло, утереть пот.)
Изо льда в пламень — долгие часы, стрелки будильника еле тащатся, звонка не дождаться.
Невыносимо. Хватит пыток. Встать, пойти на кухню, сварить кофе, почитать интересную книгу или зайти в Интернет, со свежими анекдотами познакомиться.
Забавные анекдоты, как и бестселлеры, показались мне скучнее проповедей чужой ханжеской религии.
Проснувшаяся утром тетя Даша застала меня с фломастерами. В детской Гошкиной раскраске я заштриховывала героев сказки про Золотую Рыбку. Репка, Теремок, диснеевские персонажи были уже разрисованы. Все они окрасились в мрачные сине-фиолетово-бордовые тона.
Кстати, рекомендую. Если у вас сна ни в одном глазу, если не можете читать, а время надо убить, заодно пригасить вредные мысли-терзания, детские раскраски — неплохое средство. Фантазия неограниченна, Василисе Прекрасной можно пририсовать черные усы, а Микки-Маусу добавить гротескные гениталии. Главное — не забыть спрятать ваше творчество от ребенка.
— Лида, ты рисуешь? — удивилась тетя Даша. — Для Гоши?
— Для себя, аутотренинг.
Тетушка неожиданно кивнула:
— Чтобы собраться с мыслями? Понимаю. Мой муж, царство ему небесное, в носу ковырял, хотя был главным конструктором. Чего удивляешься? Была у него такая привычка с детства. Закроется в кабинете, козявку из ноздри выколупает, на пальце она прилипнет, муж рассматривает. На третьей-четвертой козявке рождается изобретение. У него семнадцать патентов было, заслуженный изобретатель СССР.
— Шестьдесят восемь козявок, — невольно посчитала я. — А вы с патентов сейчас что-то имеете?
— Где там, — махнула рукой тетя Даша.
— Ну, вы даете! Сражаетесь с коммунальщиками, следите за водителями троллейбусов, а серьезный доход прошляпили? Что стоит наследство оформить? И куда смотрит ваша дочь Ирина?
— Она смотрит людям в рот, потому что по профессии лор-врач. Лида, кашку сварить? — Тетушка явно не хотела обсуждать тему наследства.
— Уже готова, на плите ваша овсянка. Чай заварен, вот бутерброды, — сняла я салфетку с тарелки. — Нет, объясните мне! Зачем считать копейки, когда есть возможность тысячами распоряжаться?
Тетушка положила себе кашу в тарелку, бухнула масла, помешала и только потом ответила:
— Недостойно.
— Что? Кого недостойно? Если внятно?
«Внятно» — словечко из арсенала Максима. С помощью просьбы внятно объяснить свою позицию Макс умеет направить беседу в нужное русло, расставить точки над «и», вытащить на свет истинные мотивы.
О племяннике тетушка и вспомнила:
— Хоть бы Максим к Новому году из командировки вернулся. Крутится как уж на сковородке.
— Откуда вы знаете?