Кошки - Мышки

Нарватова Светлана

— Заодно посмотрю, как там на новом месте картина Ирины Александровны устроилась, — произнес арт-директор уже в подъезде.

Кира вообще-то не планировала устраивать экскурсию по квартире. Но теперь-то поздно метаться.

— А почему ты ее по имени-отчеству зовешь? — спросила Новикова.

— Она у меня в универе рисунок вела.

— Вот как?! Наверное, классно, когда такие мастера учат? — не удержалась Кира.

Мишель сквасил физиономию.

— Не знаю. У нас как-то не сложились отношения. И вообще, она считала меня никудышным студентом, — с усмешкой признался он.

— Ну, это зря. Мне кажется, ты… — Новикова подбирала подходящее слово, — ты круто рисуешь!

— На самом деле, я с универа почти не рисовал. Необходимости не было.

Кира подошла к двери и стала копаться в сумочке в поисках ключа. Он и раньше находился не с первой попытки, а теперь и вовсе заблудился в недрах. Рядом с плечом девушки уперлась рука Мишеля.

— Наверное, подходящей Музы не нашлось, — произнес он.

Кира подняла взгляд. Воронцов пристально глядел на ее

губы.

К счастью, тут рука нащупала ключ, и игра в гляделки закончилась ничьей. И Новикова не могла определиться, хорошо это или плохо. В прихожей она быстро нашла зонтик и сунула его в руки арт-директору. Под ногами, задрав хвост, крутилась Гермиона.

— Какая красивая, — улыбнулся Мишель и присел на корточки. — Ее можно погладить?

— Можно, — разрешила Кира. — Но она иногда кусается.

— Какая добрая и щедрая у тебя хозяйка, — сказал Воронцов кошке. — Ладно, в другой раз познакомимся. Может, нас даже представят.

— Да, мне кошку нужно кормить, — затараторила хозяйка, намекая, что когда-нибудь, в следующий раз, возможно…

— И котят… — с понимающей улыбкой ответил Мишель. — Ладно, до завтра!

Он отсалютовал.

— До завтра, — сказала Кира, открывая дверь в подъезд. — Спасибо тебе. И за то, что подвез. И за Русалку… тоже спасибо. Очень красиво. Спасибо.

— Спасибом сыт не будешь, — оглядываясь на лестничной площадке, заявил арт-директор и ткнул в нее пальцем. — Следующий четверг, открытие выставки.

— И за открытие выставки тоже спасибо, — уже в спину ему сказал Кира.

Всё-таки нужно сказать спасибо ПалИванычу. Но издалека. И лучше в гриме.

Закрыв за Мишелем дверь, Кира подошла к окну, выходящему во двор. Арт-директор, выходя из подъезда, раскрыл зонт, но возле самой машины поднял глаза на окна третьего этажа, улыбнулся и помахал. Новикова помахала в ответ. Вроде, она не сделала ничего плохого, но ей почему-то стало неловко. Наверное, не стоило бежать к окошку, как последней дуре. Можно же было понаблюдать сквозь шторку, чтобы не палиться… И даже несмотря на это, настроение у Киры было преотличное. Двусмысленная сценка возле двери приятно грела душу. Новикова прокручивала ее в памяти снова и снова, снимая с почты «Русалку» и устанавливая ее на рабочий стол. Кра-со-та! Полюбовавшись на плоды трудов — сначала Мишеля, потом свои — она поскакала кормить кошку. Гермиона уже начала покусывать хозяйку за пальцы ног, намекая, что незваного гостя прогнали, а корма в миске по-прежнему нет. Непорядочек! Киса с аппетитом захрустела кормом, а Кира с удовольствием переоделась в домашний халатик. И только потом вспомнила, что так и не зашла в магазин. Ливень за окном стоял стеной. Англичане бы сказали «идет дождь из кошек и собак». Как ни называй, выходить на улицу не хотелось. И Новикова малодушно решила пока поужинать. Вдруг потом ливень стихнет? Она отварила вареники, нарезала бутерброды и включила телевизор. У всех нормальных людей телевизор был в жилой комнате. У Киры — на кухне. Потому что смотрела она его исключительно, пока готовила и ела. Остальное свободное время она проводила у компьютера. Благо, теперь этого свободного времени было на порядок больше, чем пока она работала в школе. Даже учитывая внеплановый загруз от директоров, учителем приходилось вкалывать больше. По телеку ничего интересного не было. Везде: и в ток-шоу, и в сериалах, и в документальных передачах об НЛО, — у всех всё было плохо. От мысли, что у нее не хуже всех, Кире почему-то лучше не становилось. Закончив ужин, она вновь выглянула в окно. Ливень и не собирался стихать. Новикова дала ему и себе полчаса. Через полчаса она соберется и пойдет. А пока имеет право на отдых и надежду. Эх, вот почему у нее нет персональной феи? Она бы так — р-раз! — взмахнула волшебной палочкой, и Кира уже в магазине. Два — и дома с продуктами. Три — и тортик готов. Новикова вздохнула и завалилась на диван с «читалкой», спасать вместе с главной героиней однокурсника — наследника Повелителя Драконов. Заодно на свидание сходила. С другим однокурсником, Принцем Вампиров. Специально, чтобы дракона позлить. На месте длинноволосого зеленоглазого блондина — дракона ей упорно виделся Константин Сергеевич. А на месте мрачного, но обаятельного вампира — Мишель. Хотя вампир был тоже очень ничего. Главная героиня была на распутье. Кира тоже. Она взглянула на часы. Прошел целый час. Дождь будто обрел второе дыхание и лил с ещё большим остервенением. И хотя в книге для Владислава Дягиля места не было, Кира мужественно стала натягивать джинсы. И в этот момент позвонил телефон. Номер был незнаком.

Многие люди, склонные к рефлексии, придумывают разные человеческие типологии. Геннадий Колчевский делил всех женщин на три категории: Бабы, Барышни и Фемины. Бабы — они бабы и есть. Грубые, нередко хамоватые существа, без признаков женственности. Опустившиеся, если когда-то и были на высоте. Что про них говорить? Они того не заслуживают.

Барышни сделаны из другого теста. Это безе. Смысл их жизни — поиск, захват и удержание Подходящего Самца, который должен взять на себя функцию заботы о них, слабых и беззащитных. Потому до конца жизни держат в состоянии боеготовности своё оружие: ухоженные волосы до попы, боевую раскраску, холеные ручки, эффектные наряды на стройных телах. Одно слово: меренги. Радужные безе на палочке. Поймать Барышню в свои сети легко. Нужно лишь продемонстрировать, что ты — тот самый «Достойный Самец». И они тут же начинают свои ритуальные брачные танцы. Гена не любил слишком замороченные варианты, согласно которым Барышню требовалось завоевывать.

С другой стороны, понимал их смысл. Преодолеть все препятствия было по силам лишь Самым Достойным. Тем, кто был готов пойти до конца, на крайние меры, лишь бы получить сладкий приз. Но даже получив, даже окольцевав своего Достойного, Барышни всё равно продолжают охоту, держа на коротком поводке одного-двух подходящих. На всякий случай. Гена знал об этом не понаслышке. Его бывшая жена была образцовой Барышней. Даже сейчас, в свои «под сорок», она могла дать фору двадцатилетним профурсеткам. В конце нулевых, когда Колчевский решился уйти из ремонтной шарашки, чтобы основать свое дело, жена встретила эту идею без энтузиазма. На первых порах их доходы резко упали. Гена дни и ночи проводил на работе. Марта же, лишь похорошевшая после рождения сына, жаждала внимания и развлечений. Антону было четыре, когда она их нашла. На стороне. Впрочем, возможно, нашла она их раньше. Но когда Колчевский с ней развелся, сыну было четыре. Гена вкладывался в работу без остатка, вытесняя постоянными заботами мысли о постигшем разочаровании. Он хотел, чтобы Марта кусала локти от сожаления. Бывшая пришла каяться уже через полгода. Оказалось, что Запасному Достойному Самцу с чужим ребенком она не нужна. Да и в принципе была без особой надобности. Это так Гена для себя перевел ее слезные мольбы «вернуться к сыну» и слова о том, как она скучает и жалеет о «минутной слабости». Этот репертуар существенно отличался от предразводного «Это ты во всём виноват!» Изменилась и техника исполнения, и артистичности добавилось. Но Колчевский на эту удочку больше не клевал. Он содержал ребенка. Да и Марте на «платочки» хватало. Но серьезными отношениями он себя ни с кем больше не связывал. Барышни были любимым лакомством Гены. Они были финансово затратным развлечением, но стоили того.

Фемины — совсем другая категория женщин. Внешне они были похожи на Барышень и в большинстве своем сохраняли «товарные качества». Но верили в мифическое Равенство между мужчинами и женщинами. И эта вера творила с ними чудеса, которые становились всё чудесатее и чудесатее. Целью жизни Фемины было доказать мужчинам, что она может обойтись без их помощи. Как-то Геннадию посчастливилось возвращаться из командировки в одном купе с психотерапевтом, и тот рассказывал, что у женщин эта реакция компенсационная. Она направлена на то, чтобы справиться с психологическими травмами, полученными в детстве или во взрослом возрасте. И вообще, горе от ума. Но Гена травматологом себя не чувствовал, а потому никого лечить не собирался. Однако с Феминами общался довольно часто. В качестве деловых партнеров-женщин он однозначно предпочитал видеть Фемин, а не Барышень, которые иногда забывали, где личные отношения, а где — оплата по счетам. Для разового секса Фемины были идеальны, потому что не ждали взамен звезд с неба. А вот для длительных отношений они категорически не подходили. Феминам не нуждались в подарках, они хотели времени. А время — это самое дорогое, что есть у человека. И отрывать его от дела в пользу женщины Гена был не готов. А остального ему было не жалко. «На хвастуна не нужен нож», — пел в детстве Гены известный дуэт. Люди с тех пор ничуть не изменились. Фемине нужно сказать, как она великолепна в своей профессии, и ни один мужчина с ней не сравнится. Как она прекрасна в своей независимости. Как к лицу ей непревзойденные деловые качества. И дать себя спасти. Фемины обожают спасать мужчин. А еще необходимо показать, как ты ценишь ее внутренний мир. Впрочем, «ценность внутреннего мира» актуальна и для Барышень, и для Баб в молодом возрасте. Но с ними проще. Можно смело замечать в них доброту, искренность, душевную тонкость, оригинальность и высокий интеллект. С последним они особенно согласны. А Фемины — другое дело. Там всё индивидуально — то самое горе от ума, — и нужно точно знать, что у них в мозгах заканифолилось. Не то и смертным врагом стать недолго.

Кира, несомненно, относилась к Феминам. Гена до последнего надеялся на лучшее. Но личное общение развеяло надежды. Барышня на ее месте вовсю использовала бы «женские штучки». А будь она Бабой, Шель не говорил бы о ней столь мечтательно. Да и КотоФей разглядел в ней что-то интересное. Дягиль был чужд романтики, но их последняя ссора с Мишелем была всё же ссорой из-за девушки, а не из-за жизненных ценностей. Гена мог поклясться. И теперь на нем лежала ответственность за сохранение целостности коллектива. Только его выигрыш мог сохранить мир в кампании. Потому что ему можно. И теперь настало время активных действий. Оружие взведено. Осталось заманить противника. Дождавшись семи часов, Колчевский набрал номер Киры.

Низкий мужской голос произнес Кире на ухо:

— Кира Владимировна, простите, что поздно беспокою, но мне очень нужна ваша помощь.

Голос был, безусловно, приятный, но незнакомый.

— Здравствуйте, — сказала она настороженно.

Вечерний звонок на сотовый телефон от незнакомого мужчины, который знает твое имя, настораживает. Согласитесь?

— Добрый вечер. Это Геннадий Колчевский, простите, не представился, — явно забавляясь по ту сторону трубки, произнес генеральный директор фирмы.

— Из-звините, не узнала вас по голосу.

Кире стало неловко. Но после их единственной встречи у нее остались весьма смутные воспоминания, преимущественно в форме эмоций. И этот глубокий, бархатный баритон никак не ассоциировался у Новиковой с прокуренным морским волком.

— Кира Владимировна, мне очень нужна помощь с презентацией, которую готовили, — мягко продолжил ген-директор.

— Я что-то не так сделала?

— Нет, что вы. Это я сделал что-то не так, и теперь она как-то не так открывается, — со смешком признался Геннадий Николаевич.