Кошки-мышки
Шрифт:
Дженни присела в шутливом реверансе:
– О расстоянии до Нью-Йорка я с утра расспрашивала Нану, – призналась дочь. – Так годится?
– Это было умно! – высказал свое мнение Деймон. – Настоящее исследование.
– Умно, умно, – согласился я, и мы дружно расхохотались над изворотливостью и сообразительностью Дженни.
– А туда и обратно наберется четыреста девяносто шесть миль, – подытожил Деймон:
– Да вы оба у меня… умники! – игриво и громко воскликнул я. – По нахальству и находчивости вам просто нет равных!
– Что здесь творится?
– Эта парочка поражает меня своим интеллектом и эрудицией! – крикнул я в ответ.
– Если ты свяжешься с этими школярами, Алекс, проиграешь последнюю рубашку, – предупредила Нана. – Их жажда знаний не имеет границ. Скоро оба превратятся в настоящих энциклопедистов.
– Эн-ци-клоп… – Начала Дженни, но, дойдя до «клопа», тут же принялась хохотать.
– Кекуок! – весело выкрикнула она и исполнила несколько па старинного зажигательного танца, популярного еще во времена рабовладения. Когда-то, сидя за роялем, я научил ее этому. Мелодию кекуока можно считать прародительницей современного джаза. Этакий демократический сплав музыки Западной Африки, классических мелодий и европейских маршей.
Во времена рабовладения тот, кто лучше исполнял кекуок, получал в награду нечто вроде пирога или кекса, откуда и пошло само название.
Все это Дженни, конечно же, знала, и, кроме того, могла разнообразить старинный танец современными фигурами. Не говоря уже о том, что ей с легкостью давалась и знаменитая «слоновья походка» Джеймса Брауна и «лунный шаг» Майкла Джексона.
После обеда мы дружно вымыли посуду, а потом спустились в подвал, где занялись боксом. Такие уроки у нас проводились один раз в две недели. Будучи умниками, мои детишки все равно оставались еще и крутыми маленькими зверьками. Эту парочку в школе никто не осмеливался и пальцем тронуть. «Мозги и приличный хук слева, – хвастается иногда Дженни, – против этого не устоит никто».
Закончив наше побоище, мы снова возвратились в гостиную. Кошка Рози тут же заняла свое место на коленях у Дженни. Мы смотрели по телевизору бейсбольный матч, когда Гэри Сонеджи опять занял мои мысли.
Из всех убийц, с которыми мне приходилось схватываться, он был самым страшным. Ясное мышление и одержимость удивительным образом сочетались у Сонеджи с «моральной изношенностью» – такой термин я почерпнул, еще будучи студентом института Джона Хопкинса. Мощное воображение подогревалось у Сонеджи неумеренной злостью, что заставляло его действовать целенаправленно и в соответствии со своими фантазиями.
Несколько месяцев назад он позвонил мне и сообщил, что оставил нам маленький подарок – кошечку. Гэри знал о том, что мы приютили и полюбили нашу Рози. Он предупредил, что при каждом взгляде на нее я невольно буду думать: «Гэри в доме. Гэри здесь».
Тогда мне показалось, что, случайно заметив у нашего дома бездомного котенка, Сонеджи просто выдумал эту историю про свой подарок. Гэри любил врать, особенно если его ложь причиняла людям боль. Однако вчера, после всех его новых похождений, я невольно косо взглянул в сторону Рози, что меня жутко испугало.
Гэри в доме. Гэри здесь.
Я чуть было не вышвырнул кошку из дома в тот же момент, но потом решил все же подождать до утра и уже тогда подумать, как с ней поступить. Черт бы тебя подрал, Сонеджи! Какого дьявола тебе от меня надо? И что тебе нужно от моей семьи?
Что он мог проделать с Рози перед тем, как оставить ее у нашего порога?
Глава 30
Я чувствовал себя предателем по отношению к детям и маленькой Рози. Я сам себе казался недочеловеком, когда на следующее утро преодолевал тридцать шесть миль до Куантико. Возможно, я обманывал доверие детей, делая что-то очень нехорошее, но другого выхода у меня не было.
В начале путешествия я засадил Рози в подобие тюрьмы: проволочный контейнер для перевозки домашних животных. Бедное существо так орало, мяукало и царапало решетку, что я не выдержал и выпустил кошку.
– Только веди себя прилично, – предупредил я ее, а потом добавил: – Но если тебе приспичило – хоть оборись.
Мой поступок относительно Рози лежал на мне тяжелым грузом вины. Она заставила меня чувствовать себя несчастным, чему, скорее всего, научилась у Дженни и Деймона. Правда, она и не предполагала, что на меня можно обидеться еще и не так, но, кто знает… У кошек такая развитая интуиция.
Я боялся, что нашу прекрасную рыжевато-бурую абиссинку придется усыпить сегодняшним же утром. И не представлял себе, как смогу объяснить свои действия детям.
– Только не надо царапать сиденья. И не вздумай запрыгнуть мне на голову, – продолжал внушать я Рози, только уже более ласковым, примирительным тоном.
Она мяукнула еще несколько раз, и наша дальнейшая поездка до штаб-квартиры ФБР в Куантико складывалась вполне сносно. Я заранее договорился с Четом Эллиоттом, работающим в научной лаборатории. Он ожидал меня и Рози. Кошка удобно устроилась на одной руке, а в другой я тащил ее клетку.
Теперь приближался самый неприятный момент. А тут еще Рози, приподнявшись на задних лапах, прижалась мордочкой к моему подбородку. Я заглянул в ее красивые зеленые глаза, и это было невыносимо.
Чет уже облачился в защитную одежду: белый плащ, пластиковые перчатки и даже натянул огромные защитные очки с тонированными стеклами. Он смахивал на персонаж из фантастического триллера. Чет уставился сначала на меня, затем на Рози и, наконец, выдавил:
– Что за жуткая наука!
– И что теперь должно произойти? – поинтересовался я. Увидев Чета в таком одеянии, я почувствовал, как мое сердце рухнуло куда-то вниз. Он слишком серьезно отреагировал на мою просьбу.