Кошмар в августе
Шрифт:
Отбросив журнал, Юлька резко встала:
— Рыжая, ты бы занялась делом. На худой конец книжку бы какую-нибудь почитала.
Даша поспешно вскочила:
— Ты меня не так поняла. Я имела в виду, конечно, не его, а...
— Мне без разницы, кого ты имела в виду.
— Он очень богатый человек. — Даша грудью преградила выход с кухни. — Ты не пожалеешь.
— Я уже жалею! — Паэгле возмущенно пыталась отпихнуть подругу с прохода. — Жалею, что обратилась именно к тебе. Вместо того чтобы искать убийцу моих рыб, ты пытаешься протежировать
— Я не пойму, тебе что, трудно?
— Мне не трудно. Если у твоего Алексея сложности в семейной жизни, пусть обращается к нам напрямую, ведь, говоришь, у него есть деньги. Какие проблемы?
Все ясно. Паэгле ей не доверяет. Тем важнее убедить ее, что все чисто.
— Возможно, он не хочет афишировать свой недуг, — интимно понизив голос, пояснила Даша. — К тому же через знакомых всегда надежнее.
— Во-первых, у нас работают врачи-профессионалы, которым, в отличие от тебя, и в голову не придет рассказывать о проблемах своих пациентов на каждом углу, а во-вторых, ты что, хочешь меня обвинить в том, что я к своей работе отношусь в зависимости от выплаченной мне суммы и степени родства?
— Нет, конечно, но...
— Тогда на этом мы закончили. Кстати, ты почему сегодня не пришла на анализы? Я договорилась с Пантелеевым, он тебя зря прождал. Мы, как два дурака, пытались до тебя дозвониться... Тебе что, собственное здоровье не важно?
«Важно, важно. Потому и не пришла».
— Ой, Юлька, прости, сегодня так закрутилась! — Даша заискивающе улыбнулась.
Паэгле внимательно оглядела ее с ног до головы.
— Мне плевать, как ты там крутишься. Ты здесь, чтобы заниматься моим делом, я тебе за это плачу. Завтра чтобы пришла и сдала хотя бы анализ крови. Больше тебя уговаривать не буду.
Даша почувствовала, как слабнут ноги. А в голове против воли мелькнула обнадеживающая мысль: хотя бы сегодня ночью ее не пустят на гормоны.
— И все-таки, как быть с Алексеем? — через силу выдавила она.
— Адрес нашего института есть в любом справочнике, пусть звонит, договаривается о первичном приеме, попадет ко мне — я окажу ему всю необходимую помощь, даже если к тому времени общение с тобой лишит меня веры во все человечество. А сейчас, извини, мне надо кое-куда съездить. И не забудь покормить Антона.
— Всенепременно.™
2
Даша с мрачным видом крутила в руках столовый нож и размышляла о том, что ей предпринять дальше. Такой, казалось бы, верный план лопнул, не оставив даже налета надежды уговорить Паэгле хотя бы одним глазком взглянуть на Алексея. Тот наверняка бы смог ее убедить в чем угодно. Неужели Юлька заподозрила неладное?
Откуда-то сбоку послышалось тихое сопение.
— Тетя Даша, — прошептал мальчишка, заглядывая на кухню. На руках у него урчал пестрый Валико.
— Что, милый? — Даша со вздохом отложила нож.
— Пойдемте моему котенку травки нарвем.
— Зачем ему травка?
— А все кошки траву едят, там витамины.
— Умные животные! — Даша улыбнулась. — Конечно, пойдем. Только котенка оставим дома, чтобы потом за ним по всем деревьям не лазать.
3
На площадке лифта стояла немолодая женщина с коляской. Из коляски торчали две розовые пятки.
— Котечка, спрячь ножки, — ласково пропела женщина, поправляя простынку, — на улице уже прохладно, пяточки могут простудиться... Как потом будем лечить твои сладкие пяточки?
Антошка внимательно смотрел на счастливую обладательницу младенца. Даша чуть сжала его ладошку, пытаясь намекнуть, что нехорошо в упор рассматривать человека. Но мальчик продолжал глазеть.
— А разве пятки бывают сладкими? — громко спросил он.
— Конечно, бывают! — Круглое лицо расплылось в счастливой улыбке. — У малышей все сладкое.
Серые глаза оставались серьезными.
— А вы их в чай опускаете?
— Кого?
— Пятки.
Соседка звонко рассмеялась.
— Нет, конечно. Это просто образное выражение. Сладкие — в смысле очень милые, любимые. Понял?
Мальчик с явным сомнением разглядывал дрыгающиеся розовые конечности. Он не мог понять ажиотажа вокруг столь мизерного объекта.
— Как мама? — Женщина погладила Антошку по голове. — Что-то давно к нам не заходила.
— Ей некогда.
Соседка понимающе покивала и, обращаясь уже к Даше, проговорила:
— Конечно, с ее-то загруженностью... И как она все успевает? Ой, дай ей бог здоровья...
Даша посмотрела на барахтающегося младенца.
— Внук, внучка?
Женщина немного смутилась.
— Сын. Он у нас поздний.
Внезапно Даша ощутила легкое волнение. В такую удачу трудно было поверить.
— Вам Юлия Сергеевна помогла, — полувопросительно, полуутвердительно произнесла она.
Казалось, соседка попала в щекотливую ситуацию. Она как-то неловко кивнула головой.
— Нет, нет, нами занимался Генрих Бенедиктович, но если бы Юлечка Сергеевна не отправила нас к нему, так, наверное, до сих пор по врачам и ходили бы. Знаете, они оба специалисты от Бога...
— Да, я знаю, у них в институте просто чудеса делают. — Рыжеволосый детектив умело направлял разговор в нужное русло.
— Нет, нет, что вы, у Генриха Бенедиктовича своя клиника.
Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Неужели сейчас она выйдет на подпольную клинику Паэгле?
— Ах, ну да, ну да... Кстати, все забываю его фамилию...
— Пелтрам.
— Пелтрам! — буквально взвизгнула Даша, перепугав своим криком всех, включая младенца, и даже не заметила этого. Теперь все окончательно сошлось: именно его имя произнесла Паэгле в беседе с Пероцким; она так ему и сказала: — у Пелтрама это дело поставлено на поток. Наконец-то появилась настоящая зацепка. — А где, говорите, я могу его найти?