Кошмар в августе

Дельвиг Полина Александровна

— Куда?

— Потом узнаешь. — Тут у полковника нервы, видно, сдали окончательно, и он закричал: — Ты вообще соображаешь, что наделала?!

Пытаясь сохранить дистанцию и остатки достоинства, Даша сделала еще шаг назад, при этом отвечала спокойно, даже чуть высокомерно:

— Если ты об утреннем инциденте, то я просто избавила невинного человека от необходимости сидеть в душной грязной камере. Кроме всего прочего, возможно, мой поступок заставит следствие немного расширить круг обвиняемых.

Полетаев осклабился.

—

Если только за счет тебя. Даже если Паэгле и невиновна, то после твоей идиотской выходки в это уже никто не поверит.

Даша зло стрельнула глазами:

— Что ты подразумеваешь под выходкой?

— Препятствие следственным мероприятиям и помощь в организации побега.

— Значит, ты готов поверить, что я играючи смогла справиться с тремя здоровыми мужиками?

— Готов. Проблема в том, что я такой в единственном числе. Кроме меня, в это никто не может поверить, а ребята не слишком настаивают. Им проще взять вину на себя, чем потом всю жизнь выслушивать насмешки.

Даша невесело усмехнулась:

— Нет, а еще утверждают, что женщинам по определению не хватает профессионализма. Да мужскими комплексам можно...

Что можно делать мужскими комплексами, так и осталось неизвестным, ибо Полетаев оборвал очередную сентенцию.

— Меня твои жизненные наблюдения мало волнуют, ты сейчас об этом в другом месте будешь рассказывать.

— Дао чем рассказывать-то? — возмутилась Даша. — Ты и так все знаешь, я обо всем докладывала, по крайней мере, пыталась...

И опять ей не удалось договорить.

— Повторяю, не трать силы понапрасну.

Полковник явно не был настроен на задушевную беседу, но поскольку ей совершенно не хотелось сидеть в душной и антисанитарной камере вместо Паэгле, Даша попыталась воззвать к разуму собеседника:

— Господи, ну ты сам подумай своей дурацкой башкой: допустим, Юлька кокнула свою домработницу, в чем я лично сомневаюсь, но зачем ей убивать участников эксперимента, за результатами которого гоняется пол-Москвы?

— Может, поэтому и гоняются? — тихо спросил полковник.

— Почему? — осеклась Даша. — Потому что они мертвые?

— Нет, потому что такие эксперименты можно провести только раз.

— Ты что, ненормальный? — не нашла ничего другого сказать удивленная женщина.

— Послушай, — Полетаев понизил голос еще на полтона, — ты сама говорила, что Паэгле занимается чем-то странным и подозрительным, что она имеет отношение к незаконному воспроизводству детей.

Глаза цвета лесного ореха поползли в сторону. Сейчас она расскажет, на основании чего были сделаны эти выводы, и Полетаев ее точно прибьет. Полковник поднял на ноги все свое ведомство лишь потому, что она в детстве вместо того, чтобы ходить в какой-нибудь познавательный кружок, зачитывалась детективами.

— Я говорила не так, — промямлила Даша. Нет, ни про апистограммы, ни про телефонограммы она рассказывать ему не будет. — Мне просто было непонятно, как и что именно происходит, потом разобралась... И при чем здесь погибшие молодые люди?

— Возможно, ни при чем. Но по странному стечению обстоятельств у всех четверых погибших отсутствовали гениталии. — Уголок правой губы на мгновенье изогнул нервный тик. — Хотя, конечно, может быть, это всего лишь случайность.

— А? — Даша даже охнуть не смогла, воздух так и застрял где-то посредине легких. С трудом отдышавшись, она тупо спросила: — С рождения?

Полетаев одарил таким взглядом, что ей стало не по себе.

— Что?

— Я спрашиваю, их с рождения не было, ну этих... самых? По определению?

— По какому еще определению? — Теперь у полковника дергалась и левая половина рта. В глазах было мучительное напряжение. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Отвратительно! — Мало-помалу Даша выходила из ступора. — Ты что, не можешь ответить на элементарный вопрос?

— Не могу, потому что не понимаю, о чем ты спрашиваешь!

— Я тебя ясно и четко спросила: у них, у погибших, гениталии отсутствовали с самого рождения?

— Нет! — рявкнул полковник. — Как только тебе подобная глупость в голову пришла.

— Но... — Она не знала, о чем дальше спрашивать. Все, что сказал Полетаев, было просто чудовищным, абсолютно неправдоподобным.

— Подожди, а при чем здесь Юлька? Она что, одна эти эксперименты проводила?

— Все трупы обнаружены вблизи ее дачи. Теперь понятно?

Даша почувствовала, как ее начала колотить нервная дрожь.

— Совсем вблизи или...

— Если ты имеешь в виду, не на ее ли участке, то нет. Но пешком минут десять-пятнадцать. Там карьер, а рядом возводят поселок. Вероятно, она надеялась, что в процессе строительства трупы засыплют строительным мусором и никаких следов вообще не останется.

— Я все равно не верю... Юлька на такое неспособна... Это совершенно нелогично... — в отчаянии бормотала она. Плечи тряслись от озноба, а щеки пылали, будто по ним хлестали крапивой.

— Иди ты знаешь куда со своей логикой! — Таким грубым Полетаев еще не был никогда. — Пропал мой друг, и я с тебя с живой не слезу, пока ты мне не расскажешь, где можно найти твою подругу.

— Я тебе не верю... — шептала Даша, не поднимая глаз. — Не верю...

— Да мне плевать, веришь ты или нет! — Казалось, он готов ее разорвать. — Говори немедленно!

— Не ори на меня!

— Хорошо, не буду. — Полетаев внезапно успокоился. — Я вообще сейчас уйду отсюда. А ты закончишь, как Шувалова.

— Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, — устало ответила Даша.

— Так и она не собиралась.

Повисла пауза. Какое-то время Даша смотрела на полковника в упор.

— Что?

— Шувалова убита.

— Не говори ерунду. Она сама в окно выпрыгнула.

— Если бы тебе вкололи такую дозу психотропного препарата, ты бы из собственных штанов выпрыгнула.