Кошмар в мини-юбке
Шрифт:
Тарик, как и полагается боссу, занимал самую лучшую комнату в доме. Нападения он не ожидал и спал, сладко похрапывая, на своей необъятной постели, застланной шелками. Его необъятное тело, обтянутое пурпурной пижамой, содрогалось в такт могучему храпу. Словно бесплотный дух, я беззвучно приблизилась к кровати, взяла со столика богато украшенную «беретту» Тарика, разрядила ее, чтобы не было соблазна пристрелить этого подонка, потом обошла кровать и, сняв со стены внушительный ятаган, похлопала им плашмя спящего по пузу. Тарик отмахнулся от клинка, едва не порезавшись о лезвие, и перевернулся на бок. Через несколько
«Крепко же он спит, — подумала я, усмехаясь, — аж будить жалко». Воспользовавшись припасами из своей сумки, я связала спящего Тарика по рукам и ногам и заклеила рот скотчем.
— Ну, держись, — посоветовала я ему, размахивая ятаганом. Другой рукой я взялась за его бычью шею и нанесла удар. Звонкий шлепок разнесся по комнате. Араб рванулся и замычал, словно бык на бойне.
«Больно, наверное», — решила я с мстительной радостью, сильнее придавила Тарика к кровати и врезала хорошенько еще раз. Нанося каждый удар, я вспоминала, как меня избивали его подручные в лодочном сарае. С покрасневшего сморщенного лица Тарика катились крупные капли пота, глаза вылезали из орбит. Когда я поняла, что он теряет сознание, то моментально прекратила экзекуцию и, перевернув Тарика на спину, уперла острие ятагана ему в горло. Наверное, он решил, что настал его смертный час, так как лицо сделалось пепельно-серым, а глаза начали закатываться к переносице.
— Слушай меня, жирный боров, очень внимательно, — произнесла я медленно с расстановкой, — у меня нет приказа тебя убивать, однако в следующий раз, когда мы встретимся, ты непременно умрешь. Если ты дорожишь своей жалкой никчемной жизнью, то оставишь в покое Елену Васильевну Прохорову и ее детей. Понял?
Тарик, не отрывавший от меня глаз, что-то замычал.
— Если понял, то просто кивни головой, — велела я. Точно не слыша меня, Тарик продолжал мычать. Его глаза чего-то требовали, хотя я объяснила все предельно понятно.
— Ладно, я освобожу тебе рот и послушаю, — сказала я, склоняясь к нему, — только помни, заорешь — голова с плеч.
Для убедительности я лихо махнула ятаганом. Тарик согласно закивал. Я сорвала с его губ скотч. Тарик скривился и сжал зубы, сдерживая стон. Половина его бородки осталась на скотче.
— Можно использовать в спектаклях как накладную, — усмехнулась я, демонстрируя липкую ленту с его волосами.
— Ты грязная шлюха, — заявил Тарик с лютой ненавистью в глазах. — Клянусь Аллахом, я лично убью тебя.
— Такое мне говорят каждый день, — равнодушно бросила я. Мой план напугать Тарика с треском провалился, но я виду не подавала, что разочарована. А Тарик все расходился.
— Ты, тварь, если рассчитываешь, что я оставлю сына этой суке, не достойной даже работать в борделе, не то что воспитывать детей в вашей разлагающейся и смердящей стране, ты ошибаешься. Можешь меня убить. Я не боюсь смерти, но я не отступлюсь. Никто меня не остановит.
— Значит, не боишься смерти? — протянула я задумчиво.
— Я отрежу тебе голову, — захрипел Тарик, извиваясь.
Его мышцы вздулись в тщетной попытке разорвать путы, стягивающие руки за спиной. Тяжело вздохнув, я отправила его в нокаут. Что с ним теперь делать? Я посмотрела на ятаган, потом на Тарика и одернула себя. Я не мясник. По этой причине я покинула спецподразделение
«Главное теперь — вывезти детей, а с арабом я потом как-нибудь разберусь», — решила я, спускаясь к двери в гараж.
Условный стук, чтобы дети не угробили меня по ошибке, и в ход пошла отмычка. Я вошла. При свете тусклой лампочки над верстаком Алина колдовала над бутылкой из-под пива. Из горлышка торчал тряпичный фитиль. В другой руке девочки появилась зажигалка.
— Не смей этого делать! — закричала я, позабыл о конспирации.
— Я видела, как это делают в боевиках, — сообщила мне Алина. — Мы прикроем свое бегство пожаром.
Удушливый запах бензина и вид открытой канистры побудили меня к действию. Я прыгнула к Алине, выхватила бутылку с горючей смесью из руки девочки и с ужасом заметила пламя на фитиле, распространяющееся на всю бутылку и на меня.
Сгореть заживо на сегодня я не планировала, поэтому быстро, как только можно, я отшвырнула зажигательный снаряд в дальний конец гаража, где он тут же взорвался, превратившись в огненный шар. Жаркое пламя с воем взметнулось к потолку, объяло джип у стены и поползло дальше.
— Алина, твою мать! — выругалась я, хватая несносную девчонку за шиворот. — В машину, Ринат.
Оглянувшись, я увидела, что последний уже на пассажирском сиденье изнемогает от ожидания, и толкнула к лимузину девчонку. Под ноги попалась откинутая в пылу борьбы канистра. Оказывается, я топталась в луже бензина, к которой быстро подбиралось пламя.
«Да, с такими подопечными и врагов не надо», — подумала я, прыгая на водительское сиденье. От мысли, что двигатель лимузина может не завестись, мои внутренности превратились в глыбу льда, а сердце бешенно заколотилось.
— На пол, — скомандовала я детям, поворачивая ключ зажигания и до отказа вдавливая педаль газа.
Проникающий во все щели дым разрывал мои легкие. Гаражные ворота открывались со скоростью сонной улитки, и я, взглянув на наступающую стену огня, решила их не ждать. Удар. Скрежет рвущегося металла. Лимузин с натугой прорвался через преграду и выскочил на двор. Сзади глухо ухнуло. Раннее утро осветила яркая вспышка, и клубы пламени, вырвавшиеся из пролома, лизнули капот лимузина, а затем опали, потеряв силу. Охранники беспорядочной толпой высыпали из проходной, закрыв проезд лимузину. Я погнала машину прямо на них, не разбегутся — их проблемы. Охрана стала палить по машине, но для бронированного кузова и стекол их пули были как горох. Подряд друг за другом над лобовым стекле у моего лица появлялись белые отметины — следы попадания пуль.
— Это все, на что вы способны? — пробормотала я себе под нос, прибавляя скорости.
Охранники бросились врассыпную. Я с разгона протаранила въездные ворота. От удара меня швырнуло вперед на руль. Ремень безопасности больно врезался в грудь, сдавил легкие, так что я не могла вздохнуть. Сзади загремела канонада орудийной пальбы. По корпусу машины застучали пули. Я свернула, и все прекратилось. Погони не было, главным образом, потому, что мы спалили машины, стоявшие в гараже, иначе нам бы пришлось туго. Раздолбанный лимузин быстро терял скорость. Из-под покореженного капота валил дым.