Кошмарная практика для кошмарной ведьмы
Шрифт:
Мир расплывался, сужался до тёмного тоннеля с пяточком выхода, и в нём дверь опасно кренилась, поплыли цветные круги. Надеюсь, это из-за усталости, а не какого-нибудь от трупов подхваченного морового поветрия.
За дверью пряталась небольшая почти пологая лестница сеней, ноги путались в ступенях, цеплялись за них, а я цеплялась за стену, за саму лестницу. Уткнувшись во внутреннюю дверь, сколько-то стояла, восстанавливая дыхание: «Пусть она будет открыта. Не хочу спать на коврике». Рука с третьего раза нашла ручку. Ноги подгибались, я потыкалась в дверь, сообразила,
В открывшейся светлой комнате я видела только диван. Большой тёмный диван. Надо было раздеться. Выронив жезл – звук падения донёсся откуда-то издалека, – я поволоклась к дивану, неловко дёргая подол, пытаясь дотянуться до застёжки. Диван как-то вдруг полетел на меня, оказался мягким, уютным и тёплым и…
Проснулась я на мягком и под мягким одеялом. Ночь с зомби – кошмар? Нет? Наверняка это был просто кошмарный сон. Аппетитно пахло шоколадом, и желудок сжался, заурчал. Рядом тонко звякнуло.
Я открыла глаза. Объятый золотым светом, надо мной стоял белокурый ангел в голубом и ложечкой что-то размешивал в огромной белой чашке.
Ангел… я что, умерла?
Глава 10. В которой напоминает о себе мстительность огненных магов
Самое важное, что следует знать о нашем полном опасностей мире: внешность обманчива. За самым прекрасным лицом и нежным взглядом может прятаться чудовище.
В пронзительно-синих глазах ангела, очерченных чёрными-чёрными ресницами, было сострадание. По скулам вились тёмно-синие тонкие узоры татуировки, как клеймо у гомункулов. И чёрные ногти немного не вязались со светлым образом.
– Доброе утро, – поздоровался ангел звучным драматическим баритоном, почти переходившим в бас. – Ты молодец. Прекрасно справилась с работой, всех зомби зачистила.
Я растаяла, в груди и животе, почему-то не стянутых корсажем, стало подозрительно трепетно. Ангел вынул ложку, стряхнул с неё коричневые капли и протянул чашку. От чашки пахло шоколадом.
Значит, последователи триединого бога правы, и я попала в то, что они называют раем. Навернулись слёзы умиления. Я протянула руки – от укусов на пальцах остались бледно-розовые лунки – и приняла в ладони тёплую тяжёлую чашку с шоколадом. Сорвавшаяся со щеки слезинка растеклась по его тёмной поверхности.
Ангел возвышался надо мной, концы длинных белых волос прятались за широкими плечами, узкую талию стягивал пояс с вышивкой. Золотое сияние немного раздражало яркостью, и я не могла решить: зажмуриться и насладиться шоколадом или наслаждаться вкусом, любуясь прекрасным созданием.
Решила любоваться, а вдруг ангела ненадолго выделили? Шоколад был тёплым, сладким до терпкости. Ангел приподнял бровь:
– А спасибо? – Насыщенный тембр его голоса вызывал лёгкий трепет.
– Спасибо, – улыбнулась я.
Было так сладко, так хорошо… Постояв немного с приподнятой тёмной бровью, ангел представился:
– Меня зовут Сагихар. Допьёшь – приходи на кухню, это в конце коридора, за той дверью, – он указал за мою спину. – Покормлю.
Он шагнул в сторону, в лицо мне ударил солнечный свет. Ангел, устремившийся к той самой двери, больше не сиял золотом, его длинные, почти до колен, волосы колыхались при каждом шаге. Огляделась. Это комната в доме штатного мага, где я уснула. Диван точно тот. Платье и нижнее бельё кто-то снял, вместо них надели сорочку. Если это посмертие, то какое-то странное.
Наверное, я всё же жива.
Пожалуй, стоит радоваться.
Переведя дыхание – внутри ещё бродил подозрительный трепет, – я оглядела комнату. Пять дверей, два окна – напротив ближнего к входной двери я и сидела. Лавки вдоль стен, несколько акварелей в синих и зелёных тонах, на одной – летняя приморская резиденция его высочества.
И, конечно же, плакаты с инструкциями, без которых не обходится ни одна контора штатных магов. Правила обработки тел, чтобы они не превращались в зомби. Признаки, по которым можно распознать оборотней, клещей, пауков-кукловодов и прочую мерзость. Симптомы простейших проклятий и способы самостоятельной борьбы с ними, несколько бытовых заклинаний против мелкой нечисти.
Я определённо жива, в отличие от хозяина дома. Перед глазами так и встало: куратор висит в руках грызущего его зомби. Мурашки побежали по коже, и я натянула одеяло на плечи. Вкус гниющей плоти перебил сладкий вкус горячего шоколада. Тряхнув головой – волосы так и высохли прядями-лохмами, – уставилась на коричневую сласть в чашке. Воспоминание о мерзком вкусе отступало…
Шоколад – не слишком ли дорогое удовольствие для захолустья? Я сделала пару глотков.
И гомункул… прикрыв глаза, вспомнила татуировки «ангела». Узор незнакомый, но положение и общий размер соответствовали канонам именных печатей мастеров. Этот Холенхайм одна сплошная странность. Снова тряхнув головой, я залпом допила горячий шоколад и опустила ноги на прохладный пол.
Доски были натёрты мастикой и на ощупь напоминали паркет. Я укуталась одеялом и отправилась искать кухню.
За добротной дверью между плакатом с предупреждением о клещах и картинками с грибами-обманками оказался коридор шагов на десять. На его стенах было по двери. Неосвещённый, удручающий, он напоминал бесконечные коридоры из кошмаров. Зябко поводя плечами, я крепче сжала на груди края одеяла и, выставив вперёд пустую кружку, достаточно тяжёлую, чтобы ею можно было защищаться от внезапной напасти, пошла вперёд.
Напастей не было, я надавила на дугу медной ручки, и, щёлкнув, дверь открылась в просторную кухню. После сумрака коридора понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к свету, зато запахи – выпечки, варёных овощей и трав – я вдохнула полной грудью, и они почти опьянили.
Перед выбеленной печью стоял массивный стол и лавки, с потолка свисали пучки трав. Стеллажи вдоль стен скрывали кумачовые шторки, а в большое окно искоса падал солнечный луч. Умывавшаяся в его свете чёрная кошка подняла на меня разноцветные глаза.