Кошмарные сказания ведьмы Эделины
Шрифт:
Не в силах больше сносить сатанинские выходки, кинулась я к Ивашеку, схватила его покрепче и побежала что было мочи прочь от проклятого места, от проклятой самой себя.
Не успели мы в тот день до моря дойти, заплутала я малость, не в ту сторону со страху ушла, делать нечего, пришлось снова в лесу ночевать. Я дупло большое нашла, сухое, мальчика своего туда посадила, сама на земле устроилась, поспать бы, отдохнуть, только сна ни в одном глазу, мысли одолели колючие.
Разглядываю свои руки в лунном сиянии да никаких меток дьявольских не вижу, мои руки, обычные, грязные только и уставшие сильно. Ногти пообломаны, чернота
А может, от Эльзы огонь шёл? И теперь без неё и не будет больше никаких бесовских козней? Много чего передумала, всё без толку. Мало-помалу сморило меня, закуталась в полотницу да задремала, а ночью слышу – Ивашек стонет, тихонько так, и приговаривает:
– Матушка, матушка…
Головой-то я сразу всё поняла, а сердце заухало, заколотилось, верить отказывалось… что же ты, Господи, творишь, зачем искорку мою крохотную гасишь, губишь душеньку ангельскую, да как же я теперь буду без него?
Вытащила сыночка, к себе прижала, а он огнём горит, бредит, Эльзу звать начал, а потом вдруг: «Тятенька, тятенька!», глаза распахнул, смотрит мне прямо в душу, ручками по лицу меня гладит, улыбнуться пытается. Я его крепче к сердцу прижала, качаю, волосики потные нюхаю, пока живой, пока душенька не отлетела.
Как же доченька моя мучилась одна, никто не утешил в смерти мою капельку, сердце материнское не дрогнуло, когда ласточка моя умирала, Господи! Такое горе невыносимое меня охватило, что я и не заметила, как сияние снова из моих рук полилось, да только не сжёг огонь ни Ивашека, ни меня, а охватил нас ровным мертвенным пламенем и горел, пока сыночек мой не испустил дух.
Схоронила я Ивашека. Руки почти не дрожали, когда я его тельце, крохотное как у птенчика, на кусочки распиливала. Огня больше не было, видно, шёл он от моего истерзанного сердца, да только оно омертвело совсем, окаменело, ни слёз, ни сил, ни скорби, ничего во мне не осталось.
Срезала с головушки сына прядку мягоньких светленьких волос, в обрывок ткани завернула и у сердца спрятала. Когда умру, он будет рядом.
Закопала останки кровинушки своей в сухую горелую твердь, молча землю в его глядящие на меня глазки кидала, так и будет ребёночек мой вечно смотреть в никуда в чёрной своей безымянной могилке…
А меня и похоронить будет некому, так и сгнию в ядовитом лесу, а может, мертвяки найдут да полакомятся, только мне уже всё равно, сердце здесь своё я схоронила, как жить дальше, зачем?
Прилегла на могилку, обняла холмик и будто в сон наяву впала, перед глазами жизнь моя замелькала, воспоминания потекли чередой. Вот я малая бегаю по двору, рассыпаю миску с зерном и рассердившаяся матушка шлёпает меня пониже спины, тут же жалеет и угощает лепёшкой с мёдом и ягодами. Она умерла рано, от болотной лихорадки, а отец дожил до моей свадьбы, да и Эльзу подержал на руках.
С мужем мы жили ладно, он мужик рукастый был, семью и хозяйство крепко держал, не забалуешь. Я однажды с соседкой заболталась да хлебы напечь не успела, ох и получила затрещину, средь бела дня небо в звёздах увидала! Сам он на совесть трудился и мне спуску не давал.
Хорошая жизнь была, справная, а теперь ничего не осталось, ни мужа, ни детей, ни
Про истинных ведуний я слыхала от своей прабабки. Нрав у старой карги был несносный, умела она кровушку бабам деревенским попортить, а меня отчего-то любила, сладкие пряники на меду пекла и легенды мне разные сказывала: про черепаху и сотворение мира, про говорящее золото и, конечно, про ведьм.
Истинные ведьмы обретают колдовскую силу от жутких, немыслимых страданий – сполна платят за непрошеное могущество кровью любимых и горькими своими слезами. Но потом сильнее и страшнее создания во всём белом свете не сыскать! Рукотворным своим огнём ведьмы могут убивать и исцелять, могут чары на людей наводить и целые города уничтожать, могут повелевать животными и знают рецепт молодильного зелья.
Быть отмеченной колдовской силой – милость и награда Божья, добавляла бабуля, значит, достойна ты быть защитницей людской, обережницей, достойна сеять любовь и справедливость среди племени человечьего. Только не всем удаётся пережить боль страшных мук сердечных, многие ведьмы сходят с ума и мстят людям за свои страдания.
В наших краях ведьм почитают, идут к ним за помощью и советом, в других землях ведьм боятся, ненавидят люто, охотятся на них и сжигают на кострах. Считается, что пламя очищает несчастные их души от зла и скверны. Ведьмы могущественны, но против железа у них нет власти, железо их ранит, обжигает и даже может убить, поэтому каждый охотник на ведьм вооружён железными сетями и пиками.
У нас ведьм, почитай, лет сто уже не бывало, нужды, видать, нету в чародействе, вздыхала прабабка и злобно кивала в сторону деревенских знахарок, которые варили кое-какие снадобья из трав да роды принимали у девок: мол, эти козы косорукие не в счёт, толку от них, что от быка молока.
Сто лет не бывало… а сейчас появилась. Поэтому ты деточек у меня отнял, Вседержитель, чтобы я долину нашу от скверны очистила, а? Своими божественными рученьками не пристало тебе тут прибираться, меня облагодетельствовал, на помощь призвал? Если так, Господи, так научи меня благодатью-то этой ведовской владеть, и я здесь ни одного бродячего трупа не оставлю, всех уничтожу, всех обращу в пепел, только мне-то с того что будет? Уж не вернёшь ли мне моих кровиночек или другою наградой отметишь, а?
Молчишь…
А и не надо мне ничего, слышишь, не надо! Очищу землю родную для них, для Эльзы с Ивашеком, чтоб вернулись они обратно и увидели дом свой в благости и цветении… и добрым словом меня помянули… а больше ничего мне не надо…
Совсем ополоумела, с Господом торгуешься, усмехнулась я своим грешным мыслям, встала с родимой могилки, поклонилась до земли своему горюшку, заткнула юбки повыше и вышла на дорогу, к живым мертвецам.
Покойники всё так же монотонно шагали по дороге, всё так же тарахтели на ухабах тележки и поскрипывали посохи об иссохшую растрескавшуюся грязь. Глаза мертвяков, снулые, тусклые, словно у дохлых рыбёшек, смотрели вперёд без всякого выражения. Морды некоторых тварей были выпачканы свежей кровью – видать, есть ещё живые в окрестностях, не все в нечисть сатанинскую оборотились.