Кошмары Аиста Марабу
Шрифт:
Пока меня обслуживали, я старался сохранять невозмутимое спокойствие – за мной выстроилась очередь осипших синяков и психов из пивняка, которые принялись орать друг на друга. Когда я заметил, что Гамильтон и его свита стоят на выходе из магаза, коленки у меня затряслись.
Я подождал, и, когда мой заказ был готов, их уже не было. Облегченно вздохнув, я вышел и побежал сквозь холодную ночь, прижимая к груди горячие пакеты. Я уже было совсем успокоился, как вдруг из подъезда внезапно вылетел Гамильтон и встал у меня на пути. С
– Здорово, приятель, угости, чем давишься!
– Не могу, это отцу, – сказал я.
Гамильтону было шестнадцать. Мне еще не исполнилось четырнадцати. Это тебе не Мэтьюс – совсем другая весовая категория. Те двое были еще старше, тот, что с длинными светлыми кудрями, выглядел на все восемнадцать.
– Оставь его, Хамми, он же еще малой… –сказал он.
– Давайте затащим его в подъезд, – заржал Гамильтон.
Его дружок, тоже из старших классов, некий Джил-крайст, выдавил смешок:
– Ты знаешь, что это за перец? Он покоцал брата Дэвида Мэтью. Думает, что он немеренно крут.
Они затолкали меня в подъезд. Я еще крепче вцепился в пакеты. Я думал только о том, что скажет мой старик, если я позволю им добраться до жратвы. У Гамильтона был полон рот торчащих наружу зубов. Он напоминал мне пиранью: у него было столько зубов, что он и рот толком не мог закрыть. Он с ликованием вытащил нож и приставил его ко мне.
– Так ты, значит, с перышком ходишь?
– Нет, – отвечаю я.
– А я вот слышал, что в школу ты приносил. Так ты типа беспредельщик?
– Нет, – я пожал плечами, все еще сжимая пакеты. Гамильтон засмеялся и вдруг исполнил передо мной
странный, похожий на птичий танец: неестественно передвигаясь, он выпячивал грудь и крутил головой из стороны в сторону.
– Отстань от него, Хамми, я не шучу, мать твою, – смеясь, сказал парень постарше и шутя оттащил его от меня. Ко мне подошла одна из девок, она тоже училась у нас в школе. У нас с Питом и Брайаном было для нее прозвище – Кобыла. Бывало, я онанировал, представляя себе ее образ; а если честно, я постоянно на нее дрочил. Помню, однажды мы были у Брайана и смотрели программу о животных, там показывали, как фачатся богомолы и как богомолиха пожирает во время акта голову богомола. Мы потом шутили, что в койке с Кобылой можно нарваться на такой же прием. Помню, я еще сказал, что стал бы фачить Кобылу, только если б мне удалось ее сначала привязать.
– Подружка у тебя есть, сынок? – спросила она, жуя жвачку так медленно и обдуманно, что ее красивое личико удлинялось и становилось похоже на лошадиную морду. Подобная мимика ее совсем не красила, однако девица каким-то непостижимым образом становилась еще более сексапильной.
Несмотря на страх, я почувствовал напряжение в паху.
– Не-а, – ответил я.
– Да он и дырки-то не видел, – презрительно фыркнул Гамильтон. Джилкрайст заржал.
Я промолчал.
– Да оставьте вы убогого, – смеясь, сказал блондинистый. –
Тут я увидел вторую девицу, это была Каролин Карсон из нашей параллели, точно; мы даже встречались на некоторых уроках. Она была что надо. Убийственная красотка. Я был готов провалиться сквозь землю.
Блондин, видимо, заметил, что я узнал ее и что я в шоке. Он приобнял ее.
– Это моя малышка, нравится? – сказал он, похабно ухмыляясь.
Она засмеялась и отодвинулась от него.
– Да ладно тебе, Доджи… – Похоже, ей было не по себе, что ее застали в компании таких уродов. Я-то принимал ее за приличную девочку.
В этот момент Гамильтон ударил меня по лицу. Я стоял, уставившись на него, сжимая пакеты.
– Дай пожрать, мать твою! – рявкнул он. Он вперил в меня сверкающий, неистовый взгляд, и я почувствовал, что скула, в которую он мне вдарил, странным образом пульсирует в такт с моими же яйцами.
Потом я увидел, как что-то изменилось в его глазах, как будто мы обменялись нервными импульсами, отвратительными и пугающими, сущность которых я не смог бы определить.
Что-то общее было между нами.
Я не сводил с него глаз, я уже не боялся, уж во всяком случае его. Не Гамильтона я боялся, а своего старика, и он это понял. Я только злился на него и на себя за то, что был слишком слаб, чтобы оказать сопротивление этому гондону.
– Да ты ебанько! – заорал он, подходя ко мне с пером в руке. Блондин удержал его и одновременно вытолкал меня из подъезда, но все они вышли вслед за мной.
Я просто сжимал свои пакеты. Я знал, что в любой момент могу остановить этот кошмар, сказав: «Я брат Тони Стрэнга», – но я не хотел этого делать. Я это я, а речь шла о Рое Стрэнге.
Рой Стрэнг.
Я держал еду.
– За какой клуб болеешь? – мимоходом спросил Гамильтон, как будто между нами ничего не произошло; нож он убрал обратно в карман.
– «Хибз», – ответил я.
Меня-то футбол особенно не интересовал, но папа и Тони, как и большинство моих товарищей по району, болели за «Хибз», так что этот ответ был наиболее безопасен.
– «Хебз»! «Хебз»! – повторил он, пародируя мой еще не сломавшийся голос.
Он оторвал от кулька немного бумаги и вытащил несколько кусочков. Я стоял как вкопанный. Я пытался что-то сказать, но слова не выходили у меня изо рта.
– Пиздуй отсюда, пока жив! – рявкнул он, схватил меня за волосы, рванул вниз, пока мое лицо не ударилось о его колено. Я почувствовал, как моя нижняя губа разбилась о передние зубы, и рот мой наполнился сладковатым привкусом собственной крови. Сжимая пакеты, я медленно поднял голову, меня трясло от злости и обиды.
– Отъебись ты, Хамми, мудила! – крикнул парень постарше, блондин, и припустил за Гамильтоном, между ними завязалась потешная потасовка, а я тем временем дал деру. Нижняя губа мне казалась огромным куском резины во рту.