Кошмары Нинки Балагур
Шрифт:
– Тише, тише! Вы только мешаете, создаете лишний шум, – вздыхает Димон, и с легким движением закатывает глаза, словно пытаясь выразить свое раздражение от происходящего вокруг. – Я даже из рейда вышел, чтобы быть здесь, ради этого момента.
– Сейчас, сейчас… – с довольной улыбкой и легким волнением в голосе рассказчица облизнула губы. – Раз готовы начать погружаться, я больше томить не буду? Только не забудьте передать мне термос с ароматным кофе, – Алекс послушно передает ей термос, и делает жест, напоминающий изящный поклон, словно он актер, играющий свою роль в этом маленьком спектакле.
– Хочу отметить, это важно, что рассказ будет вестись от лица некой Нины Балагур, главной героини, и ее кошмарах, навеянных проклятием.
– Ну давай уже, не тяни! – не в силах усидеть на месте, подпрыгивает Анжела, чье волнение и предвкушение истории видно невооруженным глазом, и она прикусывает нижнюю губу, словно пытаясь сдержать в себе эмоции.
– Итак…
Глава 2. Проклятие на яйце
Будучи малышкой, я как-то сразу невзлюбила свою тетю за ее ужасный характер. Лишь повзрослев, я могла понять причину этой неприязни. Она мнила себя умной и красивой, той, которая достойна внимания больше всех. Любила унижать членов семьи и родственников за столом. В такие моменты обиженные и оскорбленные старались сместить фокус внимания на меня: передавая из рук в руки, они называли меня золотокудрым ангелом, маленьким купидоном.
Мама с трепетом вспоминает времена, когда даже случайные прохожие принимали меня за игрушку, подходили и спрашивали, можно ли потрогать. "Как будто маленький ангел", – в который раз слышала она, а они искренне любовались кудрями, светлыми и упругими, обрамляющими моё круглое лицо.
Сейчас я просматриваю свои детские снимки, и в подтверждение слов матери на меня смотрят глубокие, словно проникающие в душу, синие глаза. Это я?
Раньше все внимание уделялось Наташке, младшей сестре отца. Но сейчас все иначе. И при виде меня тётя постоянно злилась. Она не выносила моего присутствия, без стыда лупила ладонью и щипала, пока никто не видит. Она желала навредить мне с самого начала.
Как ещё можно объяснить тот случай, когда отец нашёл и принёс из двора почерневшее куриное яйцо, на котором было выцарапано моё имя чёрным маркером?
Отец держал яйцо, как будто это было нечто хрупкое и загадочное. Его глаза светились странным, но в то же время злобным блеском, который я позже увидела только в сказках, где злодеи оказываются пойманы с поличным.
Мать, заметив его удивление, сразу же подошла к нему и, взглянув на находку, тихо пересеклась с ним взглядом, как будто между ними без слов возникло общее понимание странности этого момента. И хотя я была ещё слишком мала, чтобы осознавать всю серьёзность ситуации, в воздухе витала атмосфера чего-то необычного, что оставило в моей памяти неизгладимый след.
Это случилось в разгар летнего сезона, в преддверии моего третьего дня рождения. По традиции мы отправились в баньку к бабушке с дедом. Тетя Наташа, приехавшая к нам из северных краев и решившая задержаться до октября, также присоединилась. В тот день в бане отец наткнулся на закопанное яйцо.
Вернувшись домой, мы застали отца и тетю в разгаре ссоры. Их крики были настолько громкими, что деду едва удалось их разнять. В руках отца была записка, которую вскоре забрала мама. Позже, когда мы вернулись в свой дом, она обнаружила в ней зловещие слова проклятия:
В зловещем яйце, укрытом под костяной крышей, собираются ведьмы и демоны, русалки с кикиморами, души повешенных и утопленников. Они договорились: каждую ночь, как только Нинка Балагур закроет глаза, мы явимся к ней. Она не найдет покоя в своем сне. Мое слово твердо, как скала. Как только яйцо коснется земли, так и ночные страхи начнут преследовать Нинку Балагур.
Конец ознакомительного фрагмента.