Космическая Армада. Том 1. Королева
Шрифт:
– Я своё слово сказал.
– Зачем тебе это? Манипулируешь мной?
– Я никогда тобой не манипулировал, делать мне больше нечего, а даже если бы и хотел… – Цимих осёкся и прокашлялся в кулак, затем продолжил своим обычным невозмутимым тоном: – Ты сопротивляешься. Не принимаешь помощь, заботу. Ты упускаешь главное.
Энтара устало вздохнула.
– Чего же? Что ты переживаешь за меня и желаешь мне добра?
– Нет. Что я думаю о тебе.
– Это одно и
– Ничего подобного, – покачал головой Цимих. – Это пустые слова. Они не скажут тебе, что когда я заведу машину и надавлю на газ, я буду думать, как ты там – сидишь одна в этом храме, как тяжёлые стены давят на тебя, как ты плачешь и никто твои слёзы не видит. Буду сидеть во дворце с Волфом и каждый раз думать и думать… Что ты делаешь? Как себя чувствуешь? Как доберёшься домой? Уедешь с аристократами, запросишь у Рохтара служебную машину или мне напишешь? Буду заглядывать в коммуникатор, как невротик. Думать, что скажу тебе, когда встречу. Знаешь, иногда мне кажется, что большую часть времени в своей голове…
– …я веду диалоги с тобой… – закончила принцесса.
Они молча опустили взгляд, шагнули друг другу на встречу. Цимих приобнял Энтару за плечи.
– Не ходи по Дороге Скорби, пожалуйста…
Принцесса упала ему на грудь и расплакалась. Лешер молча обнимал её, гладил по волосам, пока она не успокоилась и отстранилась мягко.
– Домой поедем или проводить тебя до входа? – спросил он, когда она подняла на него заплаканные, но уже более прояснённые глаза.
– Нет, Цимих, я хотела папе благовония сделать, ну, чтобы на подоконнике жечь… А потом домой поеду.
– Хорошо. Напиши мне, как решишь во дворец вернуться, чтобы я знал или приехал за тобой, и… Сделай мне одну свечку, пожалуйста.
Принцесса активно закивала и снова прижалась к наставнику, хотела сказать, что любит его, но не сказала. Пустые слова, как бы он выразился. Ничего не значащие. Она попросила проводить её до дверей и решила, что напишет ему, когда будет заканчивать с благовониями, чтобы дождаться и уехать с ним на кабриолете.
***
– Предлагаю перерыв, минут пятнадцать, – сказал я, поднимаясь с места, и жестом поманил авана Рохтара с собой. Он встал и мы ушли с ним прогуляться по виадукам. Сегодня было тепло и их не продувало со всех сторон, можно было разговаривать приглушённым тоном, идти прогулочным шагом.
Рохтар закурил. Я протянул ладонь – он вложил в неё свою сигару и дал мне прикурить.
– Ваша супруга опять наругает меня, что я с вами курил, – сказал мой министр.
Сначала я сделал две-три затяжки, и только потом внимательно посмотрел ему в глаза и ответил:
– Мы будем всё отрицать.
Очевидно мой ответ пришёлся Рохтару по вкусу, потому как он заулыбался и шёл так ещё несколько метров, а когда мы с ним остановились у небольшого выступа с видом на столицу, я спросил у него, что он думает по поводу книги.
– Я пытаюсь понять мотив преступника, – нахмурился он в густом дыму частых затяжек, – очевидно, что он личного характера. Не политического. Но от этого дело легче не становится. Помните Злоязычницу Шанталь?
– Помню, конечно… Она из мести написала похожую книгу про Великого Арида. Как вы и говорите, она вовсе не желала спихнуть его с трона. Ей нужно было уколоть его больнее, подчернить его сияющий в глазах народа ореол величия…
– Угу, а шуму-то было сколько! Её месть удалась, а вот наш случай… Сложно сказать. Моё сыскное чутье подсказывает, что в истории нет ни капли злобы. Человек, который писал это, не озлоблен, либо хорошо это скрывает. Пока что слишком мало информации, я не понимаю, что на душе у нашего загадочного автора.
– Судя по вашим прошлым словам, для вас автор не так уж и загадочен. Вы подозреваете Лешера, и в этом наши подозрения схожи. Я полагаю, он написал историю моей матери, чтобы обелиться каким-то образом, и подставить Содиена.
– Зачем ему подставлять Короля Алой Звезды? У него с ним личные счёты?
– Это он помог мне разобраться во всех кознях Цимиха.
– А Цимих-то об этом знал?
Я призадумался.
– Может, выведал каким-то образом. Но я ему не сообщал, кто был моим источником. Я лишь предъявил ему обвинения и изгнал.
– Тогда у меня есть хороший вопрос, меткий, как выстрел: зачем он написал про Дженову Аверфолд? Почему сразу не написал про вас? В книге вы ещё ребёнок, и ничего такого не сделали, ни как политик, ни как человек, и вообще… Будь у меня такая книга, Ваше Величество, я бы…
Моё сердце болезненно упало в груди. Потому что я почувствовал себя раскушенным. Рохтар попробовал на вкус чувства, которые я испытывал, пока мы сидели и читали то немногое из всей книги.
– Вы бы что? – поощрил я его к продолжению фразы. С губ Рохтара слетел тяжёлый, старческий вздох уставшего человека.
– Странное должно быть чувство, Ваше Величество, читать историю не просто о себе – обо всех, кто вас окружал. О тех, кого уже нет рядом, кто проявил себя с совсем другой стороны, нежели чем тогда… Цимих Лешер, и правда, был хорошим другом вашего отца и дяди. Он также был дружен с нами – другими министрами первого круга. Мы столько пережили вместе на службе, эх… Но работа есть работа, и теперь это осталось в прошлом: его преступления в отношении Армады и вас не имею оправданий. Оттого читать книгу ещё страннее. Лешер не выглядит, как предатель, и… он не был им, понимаете? В какой момент всё повернуло не туда? Что сподвигло его совершить свои преступления? – Рохтар замотал головой. – Знаете, Ваше Величество, у меня был младший сын. Он покончил с собой. Хуже всего, что ни я, ни моя супруга, ни его старшая сестра, не знаем причины. Это самое трудное – жить с незнанием. Смириться куда проще, а вот перестать задавать себе вопрос: почему? Зачем?.. Нельзя. Будь у меня такая книга… Даже если бы в ней было написано обо мне, о моей жене, о его друзьях и сослуживцах – обо всех, кто его окружал, я бы прочёл её от корки до корки. Я бы подавил своё эго, если бы мне пришлось читать неприглядную правду о себе или о тех, кого я знал, но прочитал бы всё, чтобы понять… Понять и отпустить своего сына. Узнать суть и причину вещей, ведь последствия… Последствия у меня уже есть.
– Мне очень жаль, Найл… Я не знал, что у вас в семье такое горе.
– М-да, чего только в жизни не случается, особенно с теми, кто нам дорог. Их не уберечь от всего, а главное – не уберечь от самих себя. И ведь такими же вопросами человек задаётся не только в моменты трагедий, похожих на мою семью. Наверняка вы спрашиваете, почему Цимих поступил так, а не иначе? Почему ваша сестра или ваш брат выбрали то, что выбрали?.. Иногда человек сам себя с трудом понимает, не говоря уже о другом человеке. Я вот думал, что хорошо знал своего сына. «Он же был таким жизнерадостным, – говорил я себе, – он так любил веселиться, был душой любой компании, добрым, любопытным и мягким, как ранний снег…» А оказывается, я ничего о нём не знал… С другой стороны, возвращаясь к нашей теме, – с более серьёзным видом проговорил Найл, – мы не знаем наверняка, правда ли то, что в книге написано. Такие личные вещи, разговоры… Легко переврать, написать, как угодно, выставить в нужном тебе свете.