Космическая катастрофа, или землянки тут ещё не водились
Шрифт:
"О, ты погляди — угадала! А как улыбается тебе! Во все свои тридцать два зуба и два клыка! И флиртовать скоро начнет. А ему за это голову — чик! — и нет мужика. Ай! Не щипайся."
— Благодарю, все было просто замечательно. Атмосфера, царствующая в их городе действует на меня успокаивающее — некой безмятежностью, которой окутаны почти все, заразилась и я. Они все стараются не думать о войне. Но и бдительность не ослабевает. Чему подтверждение быстрое реагирование на прибытие незванных гостей. Да я очень волнуюсь — не знаю, как действовать в случаи опасности. Да и в живых существ
— На счет этого не переживайте — наши инженеры недалеко ушли от вражеских. Он разработали стрелы с ядом на наконечнике и со сверхточным прицелом. Яд действует быстро — сначала парализует, а потом тормозит действие головного мозга и в конце медленно разлагает тело. И яд в организме не обнаружить. Как и само тело.
— Мдаа, успокоили, — скептически ответила я.
— Если вы так боитесь убивать, вы можете спасти пленных.
— Да пожалуй это лучший вариант. И давай на "ты".
Лёгкая полуулыбка тронула его губы.
— Намиловались, голубчики?! — знакомый голос Царицы раздался у нас за спинами. — Анастасия, потрудитесь, пожалуйста, объясниться, почему все уже получили своё новое оружие, а вы — нет?
Вопрос поставил меня в тупик. Но зато слова нашлись у предводителя повстанцев.
— Простите, Царица, это моя вина — мы тут немного заболтались. Все таки она представитель новой расы. Мне стало интересно узнать что-нибудь новое, а вы как обычно разрушаете даже намек на положительный контакт.
— Мне плевать на вашу дипломатию, ксьер Нокт. Она моя подчиненная, и мне решать, будете вы разговаривать с ней или нет. И у нас, если вы помните, соглашение, что вы не подходите к моим девочкам ближе, чем на три шага. А сейчас извините нас, но нам надо готовиться к миссии.
— "Огонь баба! Ай, да не щипайся ты!"
И схватив меня за руку потащила к группке Воительниц. Меня начало уже это раздражать. Прям с самого нападения меня куда-то тащат, везут, несут, как высокопродуктивную корову на продажу. "Мне такое отношение надоело". С этими мыслями я дернула руку из стальной хватки.
— Я конечно извиняюсь за свои слова и действия, уважаемая Царица, на я не какое-то бесправное существо, чтобы меня вот так таскали туда сюда, когда я сама могу идти без чьей-либо помощи. И вам не кажется, что вы и вправду перегибаете палку. В том, чтобы наладить отношение с новым знакомым не было ничего плохого.
Лицо Царицы в начале моего монолога было каменным но с каждой произнесенной фразой Царица приходила в ярость. Она положила ладонь мне на затылок и резким движением приблизила моё лицо к своему и тихо прошептала мне в ухо:
— Я не потерплю, чтобы меня унижали на глазах у всех, — только сейчас заметила, что на нас открыто смотрит почти весь лагерь и мои боевые подруги. — Такую выходку я не потерплю даже от своих сестёр и дочерей. Когда вернёмся домой, ты будешь наказана по всей строгости наших законов. За твою наглость тебе полагается десять ударов плетью.
Все это она говорила с легкой улыбкой на губах, и после молча ушла к своей эйле. А я так и стояла, как вкопанная и смотрела ей в спину, а в голове пусто, как в бездонной яме. На первый взгляд Царица показалась мне нормальной женщиной,
— "Ты, это… лучше не зли её… Пока я была в стойле, мне другие эйлы много про неё всякой жути рассказали. Даже вспоминать не хочется. Бррр.."
Вернулась я в реальность после того как чьи-то пальцы пощелкали перед моими глазами. Окончательно отрезвил меня коснувшийся моей щеки холодный и мокрый нос Наны.
— Напугала ты нас, Настька, — полушепотом произнесла Рая. — Обычно мама за это сразу голову отсекает. Мы думвли все — кирдык тебе. Видно у неё от чего-то хорошее настроение было.
— Да уж, повезло мне, — я нервно потеряла шею. — И часто у неё такое хорошее настроение?
— Довольно редкое явление. Мама всегда отличалась от своих сестёр жестоким характером. Пойдём, выберем тебе оружие.
Мы зашли в неприметную серую палатку на окраине лагеря. За столом сидел щупленький парень из крылатиков и что-то записывал на бумагу. Он поднял на нас свои глаза и хмыкнул:
— Что ещё одна? И что же на этот раз будет выбирать ксьера?
— Простите, как вы меня обозвали? — не удержалась я от колкости. За спиной послышался одобрительный смех.
— Ох уж эти дикарки, — пробурчал мой собеседник себе под нос, — мы им оружие выдаем, а они никак не научаться простым правилам этикета. Выбирайте, — обвел рукой вокруг себя.
В железных контейнерахлежало разнообразное огнестрельное оружие, в стойках для оружия луки, мечи, арбалеты, молоты, секиры. В ящиках поменьшебоеприпасы: патроны в магазинах, гранаты или мины, стрелы в колчанах, по двадцать стрел в каждом. Сами стрелы почти ничем не отличались от земных, только от черешка наконечника отходили еще пара острых зубев и в перо была встроена небольшая капсула с ядовито-зеленой субстанцией.
— Выдайте мне, пожалуйста, вот тот лук, — я указала на менее массивное стрелковое оружие, — и три колчана со стрелами.
Парень нехотя встал из-за стола и взял мой заказ. После с большим трудом, кряхтя, достал из под стола толстую книгу, что-то и в ней записал.
— Распишитьесь, — подошла и расписалась. — Забирайте свое оружие и убирайтесь от сюда. Лук можете не возвращать. Таким старьем, как вы никто не пользуется, — и опять уткнулся в свои бумажки.
— Вот зануда, — произнесла одна из девушек, когда мы вышли из палатки. — Ни тебе здрасте, ни до свидания.
— И всегда он такой? — поинтересовалась я.
— Да все они всегда такие, — ответила Рая. — Понимаешь, Насть, мы для них дикарки, грязь под ногами, старухи древние. Они считают себя выше нас. И все это из-за гордости "мамочки". Она казнила трех повстанцев лишь за то, что они пожали руки нашим девушкам на первых переговорах. Сначала хотели уладить этот инцидент нормальным способом, но мать поступила так. После того случая с нами не хотели больше идти на контакт. Но Нокт проявил благоразумие и пошел на примерение. Но мать просто так не хотела мириться и поставила ультиматум, что после войны мы получаем столицу врага. Скрипя зубами Нокт и его сторонники согласились. Но нас все еще не долюбливали. А окончательно нам стали не доверять после того провала, на котором меня взяли в плен.