Космическая одиссея: Научн.-фантаст. трилогия
Шрифт:
— Все в порядке, Катерина? — спросил Флойд.
— Конечно. Как я вам завидую! Через двадцать минут будете дома.
— Зато нам могут присниться кошмары.
— В анабиозе снов не бывает. Никто никогда их не видел.
— Или забывали по пробуждении.
Шуток Катерина не воспринимала.
— Нет, их не бывает, — твердо повторила она. — Закройте глаза, Чандра. Теперь ваша очередь, Хейвуд. Нам будет вас не хватать.
— Спасибо… Счастливого пути.
Сквозь подступавшую дремоту Флойду показалось, что бортврач пребывает в состоянии нерешительности
— В чем дело, Катерина? — спросил он сонно.
— Вы первый об этом услышите. У меня небольшой сюрприз.
— Только… быстрее… — вяло попросил он.
— Макс и Женя собираются пожениться.
— И это… сюрприз?
— Нет, только начало. Мы с Уолтером решили последовать их примеру. Что вы на это скажете?
Теперь понятно, почему они проводили столько времени вместе. И правда, сюрприз.
— Я… очень… рад… за… вас…
Говорить уже не было сил, зато мысли ему еще подчинялись. Невероятно, подумал он, просто невероятно. Впрочем, Уолтер, возможно, передумает, когда проснется.
И тут последняя мысль пришла в голову Флойду: «Если Уолтер передумает, лучше уж ему не просыпаться».
Очень смешная мысль. Весь экипаж «Леонова» на пути к Земле терялся в догадках: почему это доктор Флойд улыбается в анабиозе?
55. Восход Люцифера
Будучи в пятьдесят раз ярче полной Луны, Люцифер изменил картину земного неба, изгнал ночь. Несмотря на некоторую зловещность, название оказалось удачным: действительно, «светоносный» дал людям и доброе и плохое. А окончательные результаты его появления станут ясны лишь через сотни лет — или через миллионы.
Уход ночи увеличил для человечества активное время суток, особенно в слаборазвитых странах. Потребность в искусственном освещении значительно сократилась, и это привело к колоссальной экономии электроэнергии. В небесах зажглась мощнейшая лампа, озаряющая полмира. Да и днем Люцифер соперничал с Солнцем: предметы отбрасывали отчетливые двойные тени.
Фермеры, моряки, полицейские — все, кто работал под открытым небом, — приветствовали его появление: Люцифер облегчил их жизнь и сделал ее более безопасной. Зато обижены оказались влюбленные, преступники, натуралисты и астрономы.
Влюбленным и преступникам приходилось теперь нелегко, натуралисты же беспокоились за флору и фауну. Пострадали многие ночные животные, а рыбам одного тихоокеанского вида, которые размножались лишь при высоком приливе и в безлунные ночи, грозило полное вымирание.
Как и астрономам, работавшим на Земле. Впрочем, поскольку половина всех астрономических инструментов и без того располагалась в космическом пространстве и на Луне, катастрофой последнее не грозило. Свет Люцифера мешал только земным обсерваториям.
Человечество приспособится, как неоднократно случалось в прошлом. Скоро на смену придут поколения, не знающие другого неба; но людей еще долго будет мучить тайна происхождения Люцифера.
Почему был принесен в жертву Юпитер? На сколько веков хватит нового солнца? И главное, — почему наложен запрет на Европу, закрытую теперь облаками, подобно Венере?
Ответы на все эти вопросы, конечно, есть. И человечество не успокоится, пока не найдет их.
Эпилог. 20 001
…Не обнаружив в Галактике ничего ценнее разумной жизни, они начали ее взращивать. Они стали звездными фермерами: им приходилось много сеять, а иногда и полоть.
Лишь самым последним поколениям европеанцев удалось проникнуть в Ночную Страну, отрезанную от света и тепла их никогда не заходящего Солнца, — в пустыню, где был только лед, покрывавший некогда всю планету. И только очень немногие рискнули остаться там и бросить вызов страшной зиме, когда Холодное Солнце скрылось за горизонтом.
Уже вскоре горстка исследователей обнаружила, что мир устроен еще сложнее, чем казалось раньше. Чувствительные глаза, развившиеся во тьме океанских пучин, позволили им увидеть звезды. Так появились начала астрономии; а наиболее смелые мыслители выдвинули гипотезу: Европа — не единственная планета, существуют и другие миры.
Рожденные в океане, прошедшие путь стремительной эволюции в период таяния ледников, европеанцы поняли, что все небесные тела можно разделить на три класса. К первому, самому важному, относилось Солнце. В древних преданиях, которые, правда, всерьез никто не принимал, утверждалось, что Солнце появилось внезапно, возвестив начало Эры Перемен и уничтожив значительную часть животного мира. Будь даже так, это не столь большая цена за висевший в небе неистощимый источник энергии.
Не исключено, что Холодное Солнце приходилось ему дальним родственником, изгнанным за грехи и обреченным на вечные скитания в небесах. Никого, кроме самых любопытных, оно не интересовало. Иное дело — открытия, сделанные в Ночной Стране. Зимовщики рассказывали, что небо там усеяно мириадами огоньков, никогда не меняющими своего положения.
Исключением были три объекта. Они перемещались, повинуясь сложным законам, разобраться в которых никому пока не удавалось. Они были гораздо крупнее всех остальных, хотя и отличались друг от дурга формой и величиной. Причем форма постоянно менялась: иногда они казались диском, иногда — полукругом или серпом. Несомненно, они были самыми близкими космическими телами — на их поверхности удавалось разглядеть множество деталей.
Теория о существовании иных миров стала в конце концов общепринятой, хотя никто, за исключением горстки фанатиков, не верил, что есть планеты столь же большие, как их родная Европа. Одна из планет — она располагалась ближе к Солнцу — жила странной, но бурной жизнью. На ее ночной стороне то и дело вспыхивали пятна огня: явление, непостижимое для Европы с ее лишенной кислорода атмосферой. С поверхности время от времени извергались тучи камней и пыли. Словом, этот мир еще менее годился для жизни, чем Ночная Страна.