Космическая странность
Шрифт:
Не стоило бы мне терять время. Я должна выяснить, что еще могу сделать. Но как? Пока никто не нападает, это невозможно. Все мои способности проявлялись при необходимости, в тот самый момент, который решал, жить или умереть.
Я бы не волновалась, если бы была одна — в таком случае я с нетерпением ждала бы встречи с «неизвестно кем», но какая участь ждет Дину и Кристо, которые моим личным врагам не нужны?
Заснуть мне так и не удалось. Однако тревожные мысли, роящиеся в голове, не принесли страха. Почему-то я надеялась, что справлюсь. Может быть, тревогу отгонял покой троих глубоко спящих людей, а может быть, к этому располагала иллюзорная беспредельность самого места. Я встала и пошла обследовать окрестности.
Кроме Дининых вещей, обозначавших конечность пространства, ничего нового я не обнаружила.
Воздух не был абсолютно прозрачным. Хотя я ушла не очень далеко от надутого матраса, он скоро размазался и пропал из поля обзора. Остается надеяться, что рассеянный здесь газ не ядовит, и фильтр Дины его выдержит.
Когда я, убедившись в бесперспективности исследований, стала возвращаться, Денис вдруг начал петь. Песня была знакомой, из уважаемых им русских рокеров, что-то иронично-жизнеутверждающее, к ситуации мышеловки очень подходящее. Я остановилась, боясь, что он перестанет. Мне редко доводилось его слышать, а голос у него красивый, да и артистизма — пропасть. Пел он не хуже оригинала.
Песня закончилась, и Денис, после секундного перерыва, начал другую. Свою. Точно свою, поручусь, хотя редко слушаю музыку, и эту раньше не слышала. В мелодии и фразах этой песни был он весь, второй такой невозможен: только он мог описывать эмоции через такие неожиданные зрительные образы и проводить такие аналогии между человеческими решениями и изменением оттенков. Только он мог так объяснять обыденные, вроде бы, события. Песня цепляла сознание, отключая восприятие всего прочего. Ее слова и гармония мелодии были сильны настолько, что создаваемые ими в воображении картины притягивали все внимание целиком.
Везет же некоторым. Не только красив, но еще и талантлив. У меня вот ни красоты, ни голоса…
Допев, Денис замолчал.
Я решила вернуться.
Он лежал, заложив руки за голову, и смотрел вверх.
— Мне очень жаль, что ты можешь умереть, уникум, — искренне сказала я.
— Лучше называй меня Бесом, — печально ответил он.
— Ты мог бы стать супермодным на Земле…
Я не дразнила его. Я просто хотела дать понять, что очень высоко ценю его жертву. И что мне действительно не хочется его потерять.
Денис перевернулся лицом ко мне и подпер кулаком щеку.
— Об этом не волнуйся, — едко усмехнулся он.
Поскольку насмешка была направлена не в мою сторону, я, ожидая продолжения, села на матрас рядом.
— Ну, — начал он, заметив мой интерес, — я недавно услышал себя по радио. Одну из песен, которую разместил в банке авторского общества еще год назад. Исполнителем была объявлена группа… забыл, название какое-то дурацкое.
У меня непроизвольно открылся рот.
— Кто-то спер твою запись?!
— Ага. Все записи. Только добавил всяких музыкальных эффектов. Ничего звучит, в общем.
Я почувствовала такую обиду за него, что даже растерялась.
— Так, надо ведь твои права защищать… авторские! Ну, в милицию обратиться или в суд. Наверняка есть адвокаты, которые в этом специализируются.
— В полицию, — хладнокровно поправил Денис. — Терять время и нервы? Посвящать во все родителей? Ты меня за лоха держишь?
На это я совсем не знала, что сказать, и только уставилась на него вытаращенными глазами.
— Я нанес визит в офис радиостанции, выяснил, кто подсунул записи, а потом познакомился с… типа продюсером. И директором группы.
При этих словах Денис красноречиво несколько раз сжал и разжал кулак.
— Так, — справляясь с потрясением, подвела итог я: — теперь проблемы с милицией, то есть с полицией, у тебя?
— Ментальные проблемы! — хихикнул Денис. — Знаешь, почему-то нет. Выплюнув лишние зубы, парни признали ошибку. Обещали компенсировать причиненный вред. И продолжать компенсировать в будущем. Я не сразу понял, что они не собираются тормозить проект, а потом… Хотел я им еще немного внешность подправить, но не стал. Так вот теперь не жалею. По крайней мере, мой голос на Земле останется.
Неужели он уже сомневается, что мы выкрутимся? Я подавленно молчала.
Но Денис не любил грустить. Уже в следующее мгновение он вскочил с матраса и кувыркнулся с места в сальто. Потом резко взмахнул руками.
— Ты еще не пыталась пробить стены?
— Нет, — отчиталась я и попыталась оправдаться: — Там же тучи какого-то газа. Вредного, наверное.
— Это необязательно.
Денис подошел к ближайшей стене и уперся в нее ладонью.
— Мы необязательно на той планете, с которой сюда вошли, — объяснил он.
И почему рядом с ним у меня обостряется комплекс неполноценности? Такое мне в голову не приходило.
— Тебе не показалось, что мы прошли через портал?
— Ну, было похоже, — согласилась я.
— А если здесь перекресток миров? Как в пещере на Острове? Только, допустим, сейчас этот портал ни с каким другим не совмещен?
Логика в его доводах была, но — всего лишь основанная на прошлом опыте. И хотя в ней кое-что хорошо сходилось, моей интуиции такая версия не понравилась.
— Чем тогда объяснишь, что мы не смогли вернуться сразу, как только сюда вошли? — поинтересовалась я.
— Да, — подумав, кивнул Денис, — этим не объясню. Механизм пропуска какой-то другой. Ладно. Подождем.
Он вернулся ко мне и сел на корточки. В его глазах мелькнул бесовский огонек.
— Знаешь, как было бы круто, если бы сюда явились одновременно и Черный, и Белый Командующие? Я хочу посмотреть, как они станут тебя делить!
Это он про «самку». Провоцирует меня врезать ему по морде.