Космические приключения Ивара
Шрифт:
Я тихо хмыкнул про себя. Ещё вчера я понятия не имел, кто такие цварги, свято верил в то, что мне сказочно повезло с наставником, который наверняка не простой офицер Космического Флота, проводящий свою тихую пенсию на Захране, а всё ещё действующий член космофлота, работающий под прикрытием или собирающий ценную информацию. По крайней мере, Шантар всячески намекал мне на это. До сегодняшнего утра я искренне верил, что когда-нибудь наступит день, и Космический Флот пришлёт за мной огромный корабль. Сам капитан выйдет и пожмёт мне руку, сказав, что им как раз не хватает вот таких вот виртуозных пилотов как я. Ведь техника собирается на конвейерах тысячами, если не десятками тысяч единиц в день, а на то, чтобы
Я бросил взгляд на спящего цварга. Интересно, удобно ли ему в этом кресле? Там в соседнем отсеке есть откидывающаяся койка, надо было сообщить ему до того, как он уснул. В животе заурчало. Эх, есть-то как хочется! А впрочем, почему бы и не перекусить? Я немного слукавил, сказав Рэю, что здесь совсем нет автоматики. Одно дело – экстренная ситуация, другое – размеренный полёт в открытом космосе без перегрузок. Хм… Почему бы и не скушать чего-нибудь?
Я скорректировал курс на Тортугу, которая к счастью, находилась в соседней системе, на это моих скромных знаний хватало, и пошёл перекусить в соседний отсек. Еда в контейнерах, перенесённая мною с «Тигра» оказалось божественной на вкус. Не знаю, что это было странного розового цвета в тюбике, но пюре оказалось одновременно и сытным, и с каким-то кисло-сладким послевкусием. Давно я так плотно не кушал! Впервые наверно за всё время полёта порадовался, что потратил драгоценные минуты не на прикручивание дополнительных лазеров к «Воробью-19», а на пополнение запасов продовольствия. На радостях умял целых три тюбика и вернулся обратно в рубку. Рэй всё ещё спал, а я, откинувшись в кресле, открыл карту систему Тортуги и стал внимательно её изучать.
Через восемь астрономических часов проснулся Рэй и потянулся в кресле.
– У-у-уф! Давно я так шикарно не высыпался, – заявил он мне. – Ну что? Как идём? С какой скоростью?
– Идём ровно, всё чудесно. Четверть световой, – отрапортовал я.
– Ско-о-олько? – лицо цварга разочарованно вытянулось. – Это ж.. фи-и-и… это ж сколько нам так лететь?
– Согласно расчётам, – а у меня было целых восемь астрономических часов, чтобы таки построить маршрут и всё тщательно рассчитать, – нам лететь пять дней.
– Пять дней?! Да я ж тут помру со скуки! Да я на «Тигре»…
– Слушай, ну я и так переключился на маршевый ионный двигатель. Воробушков тридцать лет назад оснащали только такими, да стандартными ядерными реакторами, вот и всё, – я развёл руками, показывая, что не могу сотворить чудо из ничего.
Цварг печально вздохнул, но уже через мгновение довольно потёр ладони:
– Ладно, зато у нас есть время заполнить пропуски в твоём образовании.
Глава 7. Горячая сосиска, слизень кашито и ржавый автомобиль
Моя голова взрывалась от полученной информации. Рэй так рьяно ухватился за меня и так сильно стремился поделиться собственными знаниями, что я уже был готов взмолиться о пощаде.
– Рэ-э-э-эй, ну пожаа-а-алуйста, я больше уже не могу! Дай мне отдохнуть!
– Нам
– На мосте Эйштейна-Розена… – вздохнул я, никогда раньше не слышавший такого названия.
– Ивар, как же ты собираешься быть пилотом, если даже не слышал о таких вещах?
Как-как? Школу на Захране я чаще прогуливал, чем посещал, так что знания от неё у меня скорее обрывочные. В автосервисе Добрана я просто смотрел, как чинили двигатели механики, впитывал в себя информацию, что как называется, как часто надо менять свечи, куда залить масло и тому подобные вещи. Лишь добродушный Григор время от времени объяснил маленькому пятикласснику интересные факты, такие как: «ионный двигатель работает с очень-очень маленькими атомами, срывая с них электроны и оставляя лишь положительно заряженные частицы, которые разгоняет электромагнитным полем до невиданных скоростей». Примерно из всего этого и складывалось моё образование: частичное посещение обязательной планетарной школы для всех детей, пояснения от механиков в автосервисе Добрана, да рассказы дяди Григора, когда у него было на меня время.
В целом, я никогда не стремился узнать больше об устройстве двигателей или о том, какой образ жизни ведут другие планеты, да информации в планетарной инфосети Захрана, положа руку на сердце, об этом было мало. Я всегда считал, что для пирата самое главное – это молниеносная скорость реакции, умение пилотировать флаер в зоне турбулентности, грамотная маскировка под астероид или же тонкое управление кораблём при попадании под метеоритный дождь.
Однажды, классе в восьмом, Добран дал Игорке покататься на своём личном флаере, том самом, который я когда-то помог починить мужчине. И Игорка, сев за штурвал, достаточно быстро освоился. Это лишний раз меня убедило, что практика вождения кораблём гораздо важнее каких-то сомнительных знаний.
– Ау, пацан, ты меня слышишь? – выдернул меня из собственных размышлений о детстве Рэй.
– Ой, прости, Рэй, задумался, – покаялся я.
– Так вот, если говорить простым языком, мост Эйнштейна-Розена – это туннель в космосе, появившийся из-за деформирования пространства-времени. Массивные объекты, такие как гиганты, сверхгиганты и чёрные дыры, искривляют пространство-время.
– Искривляют время и пространство? – повторил я недоверчиво. – А это как?
– Пацан, представь себе тяжеленный шар для боулинга. Представил?
– Ну… да.
– А теперь возьми этот шар и положи, скажем, на мягкий матрас для сна или батут.
– Шар, очевидно, промнёт матрас.
– Да, верно. А ещё если ты положишь что-то маленькое рядом, например, карандаш или ручку, то оно скатится по матрасу прямо к шару. Так действует сила притяжения на космические корабли. Именно поэтому многие корабли оснащены двумя двигателями: реактивным, чтобы преодолеть притяжение планеты, и ионным – чтобы перемещаться в космосе на скоростях, близких к световым. Но сейчас не об этом. Достаточно массивный объект может настолько изогнуть пространство-время, как в случае с шаром для боулинга и матрасом, что это создаст связь между двумя удаленными в обычном понимании точками.
– В смысле?
– Представь на матрасе две точки. Матрас – это космос, а тебе надо добраться из одной точки в другую. Если ты будешь передвигаться по матрасу пешком, – Рэй смешно зашевелил указательным и средним пальцем, имитируя шаги, – то это займёт о-о-о-очень много времени. Но вот если взять и сложить матрас пополам, чтобы точки совпали, и проткнуть его в этом месте копьём, воспользовавшись им, как туннелем или мостом, ты значительно сократишь расстояние между точками. Это и есть мост Эйштейна-Розена или червоточина. Ещё его иногда называют кротовой норой.